Мессер Якопо был также в великой милости у короля, который особенно желал заключения этого союза, и очутившись в гуще дел, он сумел так себя повести, что сохранил дружбу того и другого до самого дня своего отъезда. Переговоры были трудные, так как послы лиги имели полномочие заключить общий союз только под условием сохранения отдельного союза, что было папе особенно не по душе; однако папа это скрывал, затрудняя в то же время всеми способами оговорку об отдельной лиге. Дело тянулось несколько месяцев; в конце концов венецианцы решили во что бы то ни стало союз заключить, так как он был им необходим для войны с турками, а кроме того, у них была надежда, что, когда лига образуется, итальянские правители будут им отчасти способствовать; пата также вынужден был в нее вступить; таким образом создавалась общая лига всей Италии с оговоркой о сохранении отдельного союза между королем, герцогом и флорентийцами. Однако, так как герцог был втайне недоволен заключением этой лиги, то ораторы его при составлении текста договора хотели вставить туда некоторые слова, которым там было не место; из-за этого поднялся спор, и герцог не захотел утвердить лигу, Якопо же утвердил ее от имени своего правительства, и когда пришло время подписывать договор, выпустив из него слова, которые хотели вставить герцогские ораторы, то Якопо сообщил об этом во Флоренцию, и синьория написала ему, как надо поступить; Лоренцо и другие влиятельные в государстве люди не хотели подписывать договор, чтобы угодить герцогу; однако в советах они об этом не говорили, желая избежать ропота народа, который особенно радовался заключению союза; поэтому они устроили так, что синьория ничего не отвечала Якопо о подписях, а частным образом синьоры, и особенно мессер Луиджи, посоветовали ему оставить дело нерешенным. Сам Якопо был иного мнения и подробно писал синьории, что подпишет договор во всяком случае, если только синьория не даст ему прямо обратного приказа; в конце концов он по частным письмам синьоров решил, что пора из Рима уезжать, так как подошло время отправляться в Пизу, и получив разрешение от синьории, он уехал и договора не подписал; во Флоренции его за это упрекали, так что ему пришлось в течение нескольких месяцев устранять препятствия к своему назначению, и я думаю, что он стал весьма неугоден королю. В эти дни герцог приехал во Флоренцию и на обратном пути побывал в Пизе, где Якопо провел с ним несколько часов и всячески убеждал его осуществить эту лигу. Герцог очень охотно с ним беседовал и очень его обласкал, хотя насчет лиги остался при прежнем своем мнении.
В 1472 году произошло причинившее немало хлопот нашему городу восстание Вольтерры, которое решено было подавить открытой силой, и мессер Бонджанни Джанфильяцци был послан поэтому к герцогу урбинскому, который предназначался в начальники похода; Якопо же был послан в округ Вольтерры[190], чтобы подготовить наших солдат, вернуть окружные земли и устроить все необходимое для разбивки лагеря. Он покорил округ еще раньше, чем герцог к нему присоединился, и затем оставался в лагере комиссаром вместе с мессером Бонджанни, пока мы не победили и не овладели городом.
В 1476 году, и даже немного раньше, была заключена лига между венецианцами, герцогом миланским и нами, так что наш город оказался связан с герцогством Миланским, помимо старых интересов и дружбы, еще новым звеном и держал в Милане постоянного посла[191]; посольство это стало очень важным, так как в Милане не доверяли ни Людовику[192], королю Франции, ни Карлу, герцогу Бургундии[193], и поэтому туда назначили Якопо; он пробыл там около восьми месяцев, был в большой милости у герцога, и нельзя было лучше послужить нашему городу, чем он это сделал за время своего посольства.
Вернулся он во Флоренцию в сентябре и в марте следующего года был избран гонфалоньером; в этой должности он провел по настоянию Лоренцо Медичи и правительства, хотя и против своей воли, закон о завещаниях, направленный против Пацци[194]; сам он сильно против него возражал – не потому только, что был ближайшим другом мессера Якопо Пацци[195], но и потому, что дело это само по себе казалось ему бесчестным и могло привести к взрыву, как это впоследствии и случилось.
В 1478 году Якопо вместе с мессером Антонио Ридольфи был комиссаром в Фивиццано, и ему поручено было вступить во владение этими местностями, недавно подчиненными нашей власти; пробыли они там недолго и постарались быстро выполнить свое поручение, чтобы скорее вернуться во Флоренцию, где в это время разразился заговор Пацци.
Когда в том же году на нас двинуто было папское и королевское войско, во главе которого стояли герцоги Калабрии и Урбино, Якопо был послан в лагерь комиссаром; вскоре к нему присоединили брата его, мессера Луиджи, но в течение лета они успеха не имели, так как войск было слишком мало, чтобы держаться против неприятелей, которые взяли Ренчине, Радду[196], Бролио[197], Каккиано и Кастеллину, что вызвало сильное волнение. В конце лета, когда враги расположились лагерем у Монте Сан Савино[198], решено было послать туда помощь ввиду важного значения этого места; мессер Луиджи вернулся во Флоренцию, а Якопо был послан с войсками и присоединился к мессеру Бонджанни, который прибыл туда раньше. Они долго обсуждали способы помощи и выбирали места, где надо было расположить войско; затем они заключили с неприятелем перемирие на несколько дней, и в конце концов крепость сдалась врагам[199]. Во Флоренции жестоко упрекали за это полководца, герцога феррарского и комиссаров; и действительно, люди могли держаться и сдались из трусости.
В следующем, 1479 году, когда синьор Роберто Сан Северино внезапно появился у ворот Пизы и расположился у Валь ди Серкио, Якопо был сейчас же отправлен в Пизу, куда приехали затем наш кондотьер герцог феррарский вместе с мессером Бонджанни. Пробыв там несколько дней, они удачно закончили войну на этом участке и прогнали неприятелей, после чего герцог и мессер Бонджанни отправились в Поджо Империале к отрядам, выставленным против Сиены, а Якопо поехал в Вальдикиану к отрядам, выставленным против Перуджи, куда должны были явиться также наш кондотьер синьор Роберто Малатеста и венецианский синьор Карло ди Монтоне[200], на которого особенно рассчитывали, так как сам он был изгнан из Перуджи, где у него было много друзей и сохранилось большое влияние благодаря памяти о его отце и его собственному громкому имени. Синьор Роберто прибыл на место, а граф Карло в это время умер; флорентийцы все же продолжали поход, но делали только набеги и брали неважные места, потому что, когда они попробовали захватить большую крепость, сейчас же явился на помощь герцог Калабрии; войско у него было сильнее каждого нашего отряда, взятого отдельно, и он устроился лагерем в местности, находившейся посредине между Перуджей и Сиеной; как только один из наших двух отрядов начинал двигаться вперед, герцог сейчас же выступал ему навстречу, заставляя его отходить обратно; поэтому Якопо с согласия синьора Роберто написал во Флоренцию и просил, чтобы там согласились соединить оба отряда, которые оказались бы тогда сильнее войск герцога; но это не было одобрено. Затем, когда на помощь нашим врагам подошел синьор Маттео да Капуа с тридцатью пятью эскадронами папских войск, они вместе напали на наши отряды, стоявшие около Перуджи, но наши одолели и одержали блистательную победу; это ослабило перуджинцев, которым оставалось только итти на какое-нибудь соглашение, и если бы оно было заключено в течение двух или трех дней, победа в этой войне вообще осталась бы за нами. Но в это время другое флорентийское войско было совершенно разбито при Поджо Империале; Якопо, догадывавшийся, что перуджинцы согласятся на все, еще раньше два или три раза писал во Флоренцию и предупреждал, что необходимо принять меры заранее.
Получив известие о поражении почти у ворот Перуджи, они написали коллегии десяти с просьбой дать им указания и направились на Ареццо, чтобы быстро итти с войсками к Флоренции; по дороге комиссары получили письма от коллегии десяти с предписанием поступить именно так, и по приказу коллегии они пошли на Сан Кашяно, где соединились с остатками разбитого войска; затем, когда враги остановились около Колле ди Вальдельса, Якопо просил отпустить его и, получив разрешение, вернулся во Флоренцию.
После этих событий Лоренцо поехал в Неаполь, и так как он находился там в полной власти короля, то многие считали, что он никогда больше не вернется, в народе же начался сильный ропот на такое положение дел, и многие из лучших граждан поддались недовольству и заговорили о перевороте; Якопо, который не только был сам влиятельный человек, но был очень близок с лучшими людьми, всегда сильно этому противился, и, поскольку это вообще в силах одного человека, он, может быть, больше чем кто бы то ни было, сохранил власть за Лоренцо. После заключения мира для преобразования государства учреждена была балия[201] из тридцати человек, куда от каждой знатной семьи должно было войти не больше чем по одному человеку; исключением были Ридольфи, от которых вошли в нее мессер Антонио и Томмазо, сыновья Луиджи и наша семья, пославшая Луиджи и Якопо, избранного тогда же членом коллегии восьми[202].
В 1482 году началась война венецианцев в союзе с папой Сикстом против Феррары; Неаполь, Милан и мы выступили вместе на защиту Феррары, и флорентийцы отправили Никколо Вителли