Чтобы возврат Светила возвестить
И чтоб луга и реки пробудить
От сна, что не давал ручью с листвою
Шептаться нежно и цветам красою
Нежданною поляны расцветить.
И сердцу больше не дает грустить
Хор птиц в кустах, обрызганных росою.
Зефир, чтоб ожила душа моя?
Тогда верни ко мне мое Светило,
И новой красотою вспыхну я.
XVI
Лишь только град и ливень грозовой[195]
Побьют Кавказа снеговые склоны,
Приходит день, в сиянье облаченный.
Лишь Феб, свершая круг привычный свой,
Вернется снова в Океан седой,
Блеснет Селены профиль заостренный[196];
Парфянин хитрый, в бегство обращенный,
Врага разил так дерзкою стрелой[197].
В былые дни ты горевал немало
О том, что страсть во мне не бушевала.
Когда же ты меня воспламенил
И я уже в твоей всецело власти,
Пожар любви своей ты остудил,
И остывает пламя прежней страсти.
XVII
Бегу селений, храмов, площадей[198],
Где, упиваясь громкими мольбами,
Коварными, искусными ходами
Меня ты власти подчинишь своей.
Кружусь в кольце однообразных дней
С их масками, турнирами, балами,
И мир с его цветущими садами
Мне опостылел без любви твоей.
Чтоб позабыть тебя, мой Друг жестокий,
Блуждаю я тропою одинокой,
Поняв в конце бесплодного пути:
Чтоб от любви к тебе освободиться,
Должна с собой навеки я проститься
Иль в долгое изгнание уйти,
XVIII[199]
Целуй меня, целуй опять и снова!
Мне поцелуй сладчайший подари
И поцелуй крепчайший повтори.
Тебе — жар поцелуя четверного[200].
Ты жалуешься? Боль смягчить готова:
Вот самых нежных десять — все бери.
Так счастливы, целуясь до зари,
Мы будем радовать один другого.
XIX[203]
Диана в свежей глубине лесов,
Сразив немало быстроногих ланей,
У речки отдыхала на поляне.
Я шла, как бы во власти смутных снов,
Когда услышала подруги зов:
"О нимфа странная, вернись к Диане!"
И, видя, что нет стрел в моем колчане
И лука нет — грозы для кабанов, —
"Скажи, — спросила, — кто, безумец смелый,
Забрал твой лук и гибельные стрелы?" —
"Прекрасный путник пробудил мой гнев.
Сто стрел в него послала я напрасно
И лук — вослед. Все подобрать успев,
Сто ран он ими мне нанес, несчастной".
XX
Мне предсказали[204], что настанет час:
Я полюблю того, чей лик так ясно
Был обрисован мне, и в день несчастный
Его лицо узнала я тотчас.
Когда ж любовь слепая в нем зажглась,
То, видя, как меня он любит страстно,
Себя я принуждала ежечасно,
И мне любовь его передалась.
Возможно ль это, чтоб не расцветало
То, что нам небо щедро даровало?
Но лишь услышу ветра злобный вой
И грозной вьюги траурное пенье,
Пойму, что это адский приговор,
Пославший мне моих надежд крушенье.
XXI[205]
Какой пристал мужчине рост? Какое
Дородство, цвет волос, очей, ланит?
Всех прочих чей пленительнее вид —
Кто ранам безнадежнейшим виною?
Чья песнь совместней с доблестью мужскою?
Чья задушевней жалоба звучит?
Кто с нежной лютней чудеса творит?
Кого считать любезностью самою?
Пускай решает кто-нибудь другой,
Ведь я люблю, и суд пристрастен мой.
Один ответ подсказывает чувство:
Каких щедрот природа ни яви
И как ни совершенствуй их искусство —
Не увеличить им моей любви.
XXII
О Феб, лучами счастья озаренный,
Ты зришь всегда своей Любимой лик[206],
И ты, сестра его[207], блаженства миг
Вновь пьешь, припав к устам Эндимиона.
Венеру видит Марс, и умиленно
Юпитер о минувших днях грустит[208],
Когда с Небес на Небеса скользит
Меркурий юный в синеве бездонной.
Влачили дни, мир сбился бы с пути
И вас ничто бы не могло спасти
От горечи моей бессильной муки.
XXIII[210]
Увы! К чему мне хор былых похвал,
И золотых волос моих корона,
И блеск очей, сияющих влюбленно,
Когда Амур в них Солнца зажигал,
Сразив тебя любовью наповал?
О, где, где слабый след слезы соленой
И Смерть, что увенчает благосклонно
Любовь, которой жил ты и дышал?
Затем ли ты служил мне, рыцарь страстный,
Чтоб стала я рабой твоей безгласной?
Прости меня на этот раз, Друг мой,
За боль обид и гнев мой сумасбродный;
Ведь, где б ты ни был, оба мы с тобой
Во власти той же муки безысходной.
XXIV[211]
О Дамы, не судите слишком строго
За то, что дан любви мне светлый дар,
Что сотни солнц зажгли в груди пожар,
За то, что слез я пролила так много.
Жизнь без любви пустынна и убога,
Хоть мукой платим мы за сладость чар.
И вы страстей узнаете угар,
Попавшись в сети мстительного Бога:
Дитя Амур без пламени Вулкана,
Без красоты, лишь Адонису данной,
Коварство в злобном сердце затая
И пользуясь своей могучей властью,
Вас одарит такой нелепой страстью,
Что бойтесь быть несчастнее, чем я.
СОЧИНЕНИЯ РАЗНЫХ ПОЭТОВ В ЧЕСТЬ ЛУИЗЫ ЛАБЕ[212]
ПОЭТАМ ЛУИЗЫ ЛАБЕ[213]
Вы, кто судьбу Луизы описали,
Когда фантазия подвигла вас
Воспеть красу ее прекрасных глаз,
Как много для себя вы получали!
Дары ей Музы щедро расточали,
Она делила с вами их не раз:
Хваля стихов божественный экстаз,
Вы ими сами жизнь свою питали.
Петрарка о Лауре пел прелестной.
Но что Луизе восхвалений чад?
Дарами Муз и красотой известна,
Она себя прославила стократ
И потому уверена по праву,
Что восхвалителям дарует славу.
О ПЕСНЯХ ЛУИЗЫ ЛАБЕ[214]
Сладко звучащие песни Сапфо, поглощенные жадной
Всеядной пастью времени,
Ныне явила на свет Лабея, питомица нежной