Максим улыбнулся, видя изменившееся лицо бледного Калиста, который, наконец-то, открыл глаза на свое положение.
– Поверите ли, барон, эта низкая женщина отдала руку человеку, который доставит ей средство отомстить? О, женщины!.. Теперь вам понятно, почему Беатриса и Артур в Ножан на Марне, где у них восхитительный домик и где они надеются снова вернуть себе зрение. В их отсутствие переделают отель, в котором маркиза желает блеснуть княжеским великолепием. Когда искренно любят благородную, возвышенную и милую женщину, жертву законной любви, то, если она хочет возвратиться к своим обязанностям, лицам, обожающим ее, как вы, и любующимися ею, как я, остается только взять на себя роль друзей, если нельзя быть ничем больше. Извините, что я сделал графа де Трайля свидетелем этого объяснения, но мне хотелось показать, насколько я невинен во всем этом. Вам я скажу, что, признавая ум в Беатрисе, я не терплю ее, как женщину.
– Вот чем кончаются наши чудные мечты и наша небесная любовь! – сказал Калист, пораженный такой массой открытий и разочарований.
– Рыбьим хвостом, или, что еще хуже, аптекарской склянкой! – воскликнул Максим, – первая любовь всегда кончается глупо. Все, что есть возвышенного в человеке, находит удовлетворение только в небесах… Вот что оправдывает нас, ветреников. Я долго думал над этим вопросом и, видите, со вчерашнего дня я женат и буду верен жене, вам же советую вернуться к баронессе дю Геник, но только через три месяца. Не жалейте Беатрисы, это тщеславная натура, лишенная энергии, мелочная кокетка, вторая д’Эспар, но только без ее глубоких политических знаний, женщина без сердца и ума, утопающая во зле. Маркиза Рошефильд любит только самое себя: она окончательно поссорила бы вас с вашей женой и бросила бы без сожаления. Наконец, она так же мало способна на порочную жизнь, как и на добродетельную.
– Я не согласен с тобой, Максим, – сказал Пальферин, – маркиза будет самой восхитительной хозяйкой в Париже.
Калист пожал руки Карлу-Эдуарду и Максиму де Трайль, поблагодарив их за то, что они излечили его от заблуждения.
Через три дня герцогиня Грандлье, которая не видала дочери со дня переговоров, зашла к ней утром. Калист брал ванну, а Сабина шила для ожидаемого ребенка.
– Как поживаете, дети? – спросила герцогиня.
– Отлично, дорогая мама! – отвечала Сабина, смотря на мать счастливыми глазами. – Мы разыграли басню «Два голубя», вот и все! – Калист протянул руку жене и пожал ее так нежно, и смотрел на нее так выразительно, что она шепнула матери: «Я любима, мама, и навсегда!»