Нет, и под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,—
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
В «Посвящении» говориться о трагедии всех матерей, как стоящих с ней сейчас в очереди, так и матерей всех времен. Скорбен горестный плач матери о несправедливо осужденном:
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отдалена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо, навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна.
Во «Вступлении» форма стихосложения и размер стиха постоянно меняются. И мы слышим разные голоса. То перед нами просто страдающая женщина, то поэтесса, то Мария. Вот голос, пришедший из горестных русских песен:
Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Вот — «поэтесса», оглядывающаяся на погибший серебряный век:
Показать бы тебе, насмешнице,
Что случится с жизнью твоей,
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей.
Ахматова приводит несколько исторических картин, создавая тем самым собирательный образ:
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть…
Свои страдания поэт видит как бы со стороны, сознавая для себя невозможность пережить такие испытания:
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют
И пусть унесут фонари… Ночь.
Ясная логика и классический строй ее стиха прерываются, размер нарушается. «Черные сукна», «унесут фонари…» — иносказания, означающие остановившуюся, окаменевшую речь. Поэт не в силах говорить, но, чувствуя себя обязанным озвучить страдания «стомиллионного народа», поэт говорит, и слова его вновь обретают классические размеры и благородную ясность в «Приговоре» и «К Смерти». «Распятие» в поэме похоже на псалом. Жертвенные тюремные очереди приравнивают каждую мать-мученицу к Богородице:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
«Распятие» — это вселенский приговор бесчеловечной системе, походя ломающей судьбы детей и обрекающей матерей на безмерные страдания. «Реквием» завершается преодолением немоты и безумия — торжественным и величественным стихотворением. Оно перекликается со знаменитыми «Памятниками» — Державина и Пушкина. Под пером Ахматовой эта тема приобретает необычный, глубоко трагический облик и смысл. Поэтесса возводит памятник всем жертвам репрессий в страшные, кровавые сталинские годы. Ахматова говорит о памятнике себе не как поэту, а как матери, одной из многих:
…здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Завершение «Реквиема» звучит как призыв к вечной памяти, к невозможности забыть:
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь.
Сюжетно-композиционные особенности «Реквиема» позволяют автору, встраивая свои автобиографические переживания в контекст целой эпохи, выступить свидетелем и жертвой страшных лет в жизни страны.
35. Автобиографическое и вечное в образах поэмы А. Ахматовой «Реквием»
1937 г. Страшная страница нашей истории. Вспоминаются имена: О. Мандельштам, В. Шаламов, А. Солженицын… Десятки, тысячи имен. А за ними — искалеченные судьбы, безысходное горе, страх, отчаяние, забвение. Память человека хранит самое сокровенное, дорогое. И страшное… «Белые одежды» В. Дудинцева, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «По праву памяти» А. Твардовского, «Проблема хлеба» В. Подмогильного, «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына — эти и другие произведения о трагических 1930—1940-х гг. XX в. стали достоянием нашего поколения, совсем недавно перевернули наше сознание, наше понимание истории и современности.
Поэма А. Ахматовой «Реквием» — особое произведение в этом ряду.
Небольшая поэма, сотканная из скупых описаний фактических и психологических событий, нередко из намеков, отразила трагедию личности, семьи, народа. Ахматова прошла через ужасы сталинских репрессий: расстрелян бывший муж, отец Льва, арестован и семнадцать месяцев провел в сталинских застенках сын Лев, под арестом находился и муж Н. Пунин; погибли близкие и дорогие ей О. Мандельштам, Б. Пильняк; с 1925 г. ни единой ахматовской строчки не было опубликовано, поэта словно вычеркнули из жизни. Эти события и легли в основу поэмы «Реквием».
Жданов в своем докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» писал, что «поэзия Ахматовой» совершенно далека от народа; это поэзия десяти тысяч верхних слоев старой дворянской России, обреченных, которым ничего уже не оставалось, как только вздыхать по «доброму старому времени». В то время, когда «народные поэты» печатали «Гражданские стихи», прославляя генеральную линию партии, Анна Ахматова прошла тот же тягостный путь лишений и утрат, вечного ожидания «марусь», что и вся ее страна.
В начальном четверостишии — эпиграфе к своему «Реквиему» — Ахматова отвечает Жданову:Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был…
В эту поэму выплеснуто все горе всех матерей. «Реквием» был написан не за один день. Он был по слову «подслушан» у бедных женщин, стоящих с передачами за тюремной стеной. Семнадцать месяцев в тюремных очередях Ленинграда, страшные годы «ежовщины», безвинные страдания множества людей в годы сталинщины породили произведение огромной силы. Основной темой поэмы являются страдания всех матерей, жен, сестер.
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними — каторжные норы и смертельная тоска.
Скорбен горестный плач матери о несправедливо осужденном. «Каменным» словом падает жестокий приговор. Главная мысль поэмы «Реквием» — выражение народного горя, горя беспредельного. Такова действительность, что любимый, не раз воспетый Ахматовой Петербург-Ленинград становится «ненужным привеском» своих тюрем. Для кого-то «веет ветер свежий», для нее и тысяч других матерей остались лишь красные, будто пропитанные кровью, ослепшие стены, остались тяжелые шаги солдат и вечно закрытый засов.
Осужденных — безвинно — не десятки, не сотни — полки.
Пережитое Ахматовой в тюремных очередях превышало все возможные беды обычной жизни. Это, как и концлагеря, еврейские гетто, колымские рудники и другие ужасы XX в., ощущалось как нечто запредельное, отрицающее человеческий опыт и «исторические привычки». Безвинная Русь «корчилась» под кровавыми сапогами. Мир превратился в бессмысленный сон и горе:Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто — зверь, кто — человек
И долго ль казни ждать.
Вот как об этом рассуждает И. Бродский: «Трагедийность “Реквиема” не в гибели людей, а в невозможности выжившего эту гибель осознать. Его, “Реквиема”, драматизм не в том, какие ужасные события он описывает, а в том, во что эти события превращают твое… сознание, твое представление о самом себе». Собственная трагедия Ахматовой сливается с трагедиями всех матерей, стоящих с ней сейчас в очереди, и усиливается воспоминанием о трагедиях прошлых веков:
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
Это говорит об укорененности в истории и в вечности страданий женщины, потерявшей мужа, матери, потерявшей сына. В поэме есть образ, близкий всем матерям, образ матери Христа, молча переносящей свое великое горе:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Все, что происходило в эти страшные годы, навсегда отпечаталось в памяти людей. Это не забудется, не «перемелется» со временем. И памятник свой Ахматова хотела бы видеть не в дорогом сердцу Царском селе, не на любимом морском берегу, а у тюремных ворот. Она говорит:
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь.
Это звучит просьбой к нам не забывать истории своей страны, своего народа.
36. «Мне нравится, что вы больны не мной». (тема любви в лирике М. Цветаевой)
Марина Ивановна Цветаева — самобытная и яркая звезда русской поэзии. Она, как смерч, врывается в поэзию начала ХХ в. Молодая и необузданная сила кипит, выливается в яркие неповторимые ритмы, звуки, порывы. В ее поэзии много света и пространства, шорохов и звуков, она наполнена солнцем, ветром. Цветаева хочет любить и быть любимой, узнать мир и непременно «состояться» в нем. Весь необъятный мир с его страстями и переживаниями вместила юная Цветаева, а затем выплеснула его на читателей великолепными, звучными, энергичными стихами, один звук и ритм которых уже приводит в восторг. Хочется читать и читать их до бесконечности, даже не вдумываясь особо в смысл, и еще больше поражает гениальность поэта.
Никто ничего не отнял —