ое начало имеет первостепенное значение, это обстоятельство сыграло важную роль. Поэзия того времени легко входила в сферу «деловой» литературы, охотно беря себе функции журналистики. Ее тогдашний достаточно неожиданный и беспримерно большой успех у читателей во многом объясняется именно ее близостью к жизни, глубоким вниманием к заботам дня, а также всегда притягательной для читателя искренностью взгляда и прямотой интонации. Поэзия становится особо внимательной к наиболее устойчивым душевным ценностям, к внутреннему миру человека. Н. Заболоцкий пишет стихотворение «Некрасивая девочка». В нем он задумывается над тем, что есть красота.
Для поэзии становится характерным настойчивое утверждение незыблемых, исконных моральных ценностей, выработанных человечеством: совесть, трудолюбие, любовь к людям.
«Совесть» — под таким названием объединил свои стихи, написанные во второй половине 1950-х гг., Александр Яшин. Стали широко известными его стихотворения «Спешите делать добрые дела», «Меня добру учила вся Россия», «Земной поклон», «Люблю все живое», «Память».
Поэзия второй половины 1950-х гг. оказалась достаточно своеобразной. Наиболее главным достижением этого периода, предшествовавшего 1960-м гг., было плодотворное развитие гражданской лирики.
Нельзя не заметить, что сильнейшее развитие гражданского стиха, выразившееся в появлении такого феномена, как «эстрадная поэзия», а также общий интерес к проблемам крупного социально-исторического смысла, к философскому осмыслению действительности в различных временных средах как бы отодвинули на второй план лирику интимных чувствований, любовную и пейзажную поэзию, поэзию сокровенных душевных движений с их гаммою оттенков, переливов и эмоциональных бликов.
К середине 1960-х гг. поэзия замедляет свой ритм и заметно меняет интонацию — в сторону сосредоточенности и неспешного раздумья.
Сосредоточенная пейзажная лирика, философские медитации, раздумья о назначении человека и нелегких путях отечества, внимательность к духовно-культурному наследию нации — все это своеобразно преломилось в лирике Д. Блынского («Сердцу милый край», «Иду с полей»), И. Бурсова («Близкие звезды»), В. Кострова, В. Павлинова, Д. Сухарева, Ю. Панкратова, Н. Панченко, Е. Полянского. К концу 1960-х гг. их все чаще будут объединять под условным наименованием «деревенские поэты».
Одновременно с термином «деревенские» поэты возник термин «тихая поэзия», позволявший включить в один ряд как «деревенских» поэтов, так и «городских», но сходных с первыми по вниманию к миру природы, а также по регистру поэтического голоса, чуждающегося громких тонов и склонного к элегическому тембру, простоте звучания и ненавязчивости слова.
Одно из стихотворений Н. Рубцова (1936–1971) («Тихая моя родина») приобрело в ходе литературных дискуссий своего рода манифестный характер для достаточно широкого поэтического течения, что было названо «тихой лирикой». Валерий Дементьев в своей книге «Дар Севера» писал, что стихотворение «Тихая моя родина» стало своеобразным знаком или «иероглифом» для обозначения ряда молодых поэтов, которых «в противоположность поэтам “деятельного крика и громкости”, вступившим в литературу в пятидесятых годах, стали именовать поэтами “тишины”».
«Тишина» у М. Рубцова внутренне драматична. «Тишина» Н. Рубцова крайне непрочна. Он постоянно ощущает некую вибрацию, пронизывающую современный мир. Она вносит в его стихи мелодию трагизма и беспокойства. Важно отметить, что лирика Н. Рубцова и поэтов, так или иначе близких его поэтическому миру, а также многих поэтов, не близких, но соотносящих свои искания с идеями народности и гражданственности, эта лирика, столь стремительно возникшая во второй половине 1960-х г., не столько замыкала собою истекавшее десятилетие, сколько начинала какой-то новый и совершенно еще неясный в те годы этап. Эта поэзия, условно и неточно названная «тихой», не была, разумеется, изолированной от широкого литературного процесса.77. Военная тема в прозе 1960—1980-х гг
Большую роль в современной прозе о Великой Отечественной войне играет повесть, с нею вошло в литературу целое поколение фронтовых писателей (Ю. Бондарев, К. Воробьев, В. Быков, Г. Бакланов …). Известен и «военный» роман («В августе сорок четвертого» В. Богомолова, «Берег» Ю. Бондарева, «Тяжелый песок» А. Рыбакова, «За чертой милосердия» Д. Гусарова, «Танки идут ромбом» А. Ананьева). Также представляет интерес так называемый «панорамный» роман (трилогия К. Симонова «Живые и мертвые», «Война» и «Москва», «41-й» И. Стаднюка, «Блокада» А. Чаковского).
По мнению К. Симонова (1915–1979), старый семейный роман у нас умирает тихой, естественной смертью, потому что значительно ослабла сила родственных связей, существующих в нашем обществе.
Задача, которую ставил перед собой писатель в трилогии «Живые и мертвые», — изображение правды войны, такого исторического события в жизни народа, которое стоило ему миллионов жертв. Это потребовало от писателя введения большого количества действующих лиц (свыше 200 по подсчетам исследователей) и, естественно, разработки принципов их изображения.
Первое. Писатель отказывается от обязательной завершенности их судеб в сюжете романа и весьма убедительно это мотивирует. В этой неизвестности и состоит одна из главных драм войны, одна из самых главных ее тягот.
Второе. Добивается индивидуализации и концептуальности многочисленных действующих лиц второго ряда. Вот как представлен у Симонова один эпизодический герой — самый бесстрашный из командиров дивизии, который погибает немногим ранее Серпилина: «Талызин, бирюковатый по натуре и казавшийся по первому впечатлению малообразованным, на самом деле был хорошо начитан, знал службу и командовал своей дивизией хотя и не безошибочно, но честно: не раздувал успехов и не прятал неудач.
В характере Серпилина есть общее, типическое для солдата — война-любовь к Родине, вера в идеалы коммунизма, мужество, стремление к победе. В нем постоянно живет ощущение причастности к судьбе тех, кто еще не на свободе.
Трилогия К. Симонова — своеобразное жанровое образование. Одни называют ее эпопеей, другие — романом-хроникой, третьи — панорамным романом, четвертые — романом историческим, пятые — вообще несостоявшимся романом. К этому «роману-событию» обратились в 1960—1980-е гг. несколько «военных» писателей (Чаковский, Симонов, Стаднюк).
В произведении Симонова проявились многие особенности явлений современной прозы.
Композиционный стержень такого романа — это грандиозное событие в жизни народа, его ближайшей истории, живое в памяти очевидцев. Важен и интересен в этом случае собственный взгляд писателя на событие, ответ на «больные» вопросы времени.
Многогеройность, попытка создать по возможности массовый портрет участников, выделить среди них наиболее важные характеры:
1) раскрытие человека именно в деле, его основной социальной роли;
2) необязательное завершение сюжетных линий.
Этот жанр «романа-события» в прозе о Великой Отечественной войне возник в таких социальных условиях, когда историческая наука не смогла дать ответы на сложные вопросы: о трагических обстоятельствах начала войны, судьбах военачальников и рядовых людей, роли Сталина. Особо острый интерес к человеку на войне, к самому трагическому событию в нашей истории естественно возник в обществе, в котором практически каждый человек был обожжен войной. «Роман-событие» возник на фоне этого интереса в творчестве писателей-фронтовиков. Произведения К. Симонова, И. Стаднюка, А. Чаковского представляют собой своеобразную разновидность панорамного романа, в центре которого именно не отдельные судьбы людей, а масштабное историческое событие (Великая Отечественная война) и человеческие судьбы, с нею связанные. От этого и определенный принцип изображения человека — преимущественно в связи с войной, в обстоятельствах войны.78. Лирический герой Н. Заболоцкого
Один из самых проницательных критиков раннего Заболоцкого Николай Степанов справедливо увидел, что в современной поэзии происходит перестройка зрения, и именно «этой перестройкой, новым поэтическим зрением и выделяются стихи Н. Заболоцкого. Перестройка идет у него путем разрушения «поэтической позы», иронического осмысления «поэтичности» и ведет его к сатире («Новый быт», «Ивановы», «Народный дом»). Романтической позе, литературному эстетизму Заболоцкий противопоставляет профессиональный труд, хозяйственную заботу о стихе, его певец «… был строен и суров… трудился он, могуч и прям…» («Бродячие музыканты»). Отказ от «поэтической позы» ведет у Заболоцкого к объективной этичности его стихов, они очень «нелиричны». Заболоцкий входит в поэзию как заботливый хозяин, уверенно расставляющий вещи по местам. Слово у поэта прочно прикреплено к предмету, материально. У Заболоцкого слово повернуто к вещам, почти физиологично. Он описывает мир как окружающую его домашнюю обстановку: отсюда «предметность тем, стихотворение напоминает жанровую живопись…»
В этой обширной характеристике, проливающей свет на природу таланта Заболоцкого, нужно выделить два момента: указание на то, что стихи нелиричны, действительно. Заболоцкий — один из немногих поэтов, начавших свой путь с произведений эпического характера и постепенно пришедших к лирике, к высвобождению своего лирического «я». И второе замечание о том, что «слово у него повернуто к вещам, почти физиологично».
Такое отношение к слову у раннего Заболоцкого имело под собой и определенную эстетическую платформу: «ощущать мир рабочим движением руки, очищать предмет от мусора стародавних истлевших культур», «конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства», «посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты». Заболоцкий как поэт сложился раньше, чем стал писать для детей.Как-то бабушка махнула,
И тотчас же паровоз