Миссис Лилибэнкс могла добавить, что это было три недели назад и что именно в тот день она узнала, что Алисии нет у родителей, и заметила, что лондонские друзья Алисии этим удивлены; но решила избегать лишних разговоров.
— Его беспокоило отсутствие жены?
— Совсем нет. Она ведь предупредила, что хочет уехать на некоторое время.
— Это сказала она или мистер Бартлеби?
— Она. Алисия уехала в субботу, а в четверг или в пятницу приходила ко мне. Кажется, в пятницу. Сказала, что хочет побыть одна и позаниматься живописью, и думает, что одиночество пойдет на пользу и ей и мужу.
Полицейский кивнул.
— Она была в хорошем настроении?
— Да, в очень хорошем.
— Вы имели от нее какие-нибудь известия?
— О, нет. Если бы имела, то сразу сообщила бы об этом мистеру Бартлеби.
— Вы еще рассчитываете получить их?
— Да… по правде сказать, — ответила миссис Лилибэнкс осторожно. — Но, возможно, ей нелегко заставить себя написать даже почтовую открытку, если она действительно хочет некоторое время побыть одна и ни с кем не общаться.
— Как вы думаете, у Бартлеби были хорошие отношения между собой? Это помогло бы понять решение, принятое миссис Бартлеби. Ведь она могла, например, найти работу под другим именем или даже уехать за границу… Я не задал этого вопроса мистеру Бартлеби, так как видел, что он хочет убедить меня в том, будто у них все было прекрасно и будто они просто решили расстаться на полгодика.
— На полгода? — переспросила миссис Лилибэнкс.
— Так утверждал мистер Бартлеби. Сказал, что не удивится, если его жены не будет полгода. Миссис Бартлеби сама говорила вам это?
— Нет, конечно, нет, иначе я бы вспомнила. Я подумала, что она уезжает на несколько недель, может быть, на месяц.
Миссис Лилибэнкс сидела на диване очень прямо, скрестив руки на коленях.
— Так… — Полицейский быстро внес что-то в свой блокнот. Он сидел на пуфе, и чтобы записать что-то, ему приходилось крепко сжимать колени своих длинных ног. — Не хочу показаться нескромным, но, на ваш взгляд, у них был благополучный брак?
— Мне кажется, да, — проговорила миссис Лилибэнкс, подбирая слова. — Я видела их вместе в компании других людей… я вам уже говорила.
Но она также видела бурную вспышку раздражения у Сиднея как-то вечером, но стоит ли придавать ей слишком много значения?
— Вы не замечали ничего странного после отъезда миссис Бартлеби?
Миссис Лилибэнкс слегка вздрогнула, но тут же постаралась сохранить спокойствие. Перед глазами у нее возник Сидней, идущий по саду и несущий на плече что-то тяжелое. Это было на следующее утро после отъезда Алисии… или ее предполагаемого отъезда. Было еще очень рано, едва рассвело. Миссис Лилибэнкс хотела тогда понаблюдать в бинокль за птицами, но было еще недостаточно светло, хотя она и слышала их пение. Она спустилась на кухню и поставила на плиту чайник. Когда снова выглянула в окно из своей комнаты, то увидела отъезжающий автомобиль Сиднея.
— Нет, — ответила она, — я не видела ничего особенного.
— Миссис Бартлеби не сообщала вам по секрету, что она, например, должна с кем-то встретиться?
— Нет, — ответила миссис Лилибэнкс.
XV
4-го и 5-го августа в «Дейли Экспресс» и «Ивнинг Стандард» были напечатаны две разные фотографии Алисии Бартлеби. Подписи под ними гласили: «ВЫ ВИДЕЛИ ЕЕ?» и «ВСЕ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕНА, ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ». В кратких сообщениях говорилось, что миссис Алисия Бартлеби, двадцати шести лет, проживающая в Ронси Нолле, Саффолк, как предполагается, отправилась 2-го июля в Кент навестить своих родителей, но до сих пор там не появилась и не дала о себе никаких известий. Ее муж считает, что она может находиться в Брайтоне, и полиция ведет поиски в этом районе.
В четверг, когда появилась первая фотография, Эдвард Тилбери должен был приехать в Брайтон поездом, чтобы потом добраться на автобусе до Арандела, маленького городка, в окрестностях которого они с Алисией сняли дом. Сегодня был день рождения Эдварда. Обычно же он приезжал в пятницу и оставался до понедельника. То, что он увидел и прочитал в газетах, безмерно удивило его, и ему не терпелось расспросить обо всем Алисию. Эдвард вышел из поезда в Брайтоне и пересел в автобус до Арандела, сильнее обычного заботясь о том, чтобы не привлекать к себе внимание. Но еще больше он был сбит с толку словами Алисии. Она сказала, что днем съездила на мотороллере в Литтлхемптон в Институт Красоты и остригла и покрасила волосы. А еще она приготовила праздничный торт с розовым мороженым и свечками. Он стоял на низком столике.
— С днем рождения, дорогой!.. Тебе нравится моя новая прическа? — спросила она весело, погладив его по голове.
— Нравится, очень нравится. Ты видела газеты? Алисия, дорогая, что ты собираешься делать?
— Конечно, видела. Погоди, пойду сделаю тебе что-нибудь выпить. У меня есть сюрприз к ужину. Надеюсь, ты не догадаешься по запаху.
Она ушла на кухню.
Только теперь Эдвард освободился от своего кожаного портфеля. Он привез с собой дело, чтобы ознакомиться с ним за эти дни, и был доволен, что большую часть работы ему удалось сделать в поезде. Он ожидал увидеть Алисию расстроенной и испуганной, и тогда бы попытался ее успокоить и убедить сообщить о себе родителям.
Алисия принесла виски Эдварду и себе, хотя было заметно, что до его прихода она уже выпила немало.
— Твое здоровье, дорогой.
Он посмотрел на ее рыжеватые волосы. Наверное, именно такой цвет и называют каштановым.
— Ты даже не поцелуешь меня?
Он поцеловал ее сперва в щеку, а потом в губы.
— Как твоя нога, дорогой?
— О, прекрасно, — ответил Эдвард чуть поморщившись.
В прошлое воскресенье на пляже он наступил на осколок стекла. Ему хорошо обработали ранку, но все равно он немного прихрамывал и в своей конторе сказал, что наступил дома на кнопку.
— Ты, как я вижу, не хочешь открывать кому бы то ни было свое убежище?
— Нет, дорогой. Но хочу уехать отсюда. Ты слышал о таком месте как Ангмеринг? Это тоже на берегу моря… и ближе к Брайтону, если ехать на машине, — она улыбнулась.
— Но странно, что ты покрасила волосы именно сегодня.
Алисия села на диван, обитый коричневым бархатом, и усадила Эдварда рядом с собой.
— Не нервничай, дорогой. Когда меня начнут искать, что они найдут, как ты думаешь? — Только это, — она потрогала свои волосы.
— Алисия, я не уверен, что ты поступаешь разумно. Я же, со своей стороны, не могу позволить втянуть себя в историю, в которой… из-за любовных дел водят за нос полицию…
— Для тебя важно только это?
— Но ты знаешь, что я хочу жениться на тебе, но, похоже, мы выбрали не самый подходящий для этого способ. Ты же не хочешь, чтобы я начал с того, что потерял работу? Ведь нет? — спросил он с нервным смешком. — Должен признаться, мне было очень неуютно, когда я сегодня сюда ехал.
— О, Эдвард, сейчас я постараюсь убедить тебя и придать тебе уверенности. Послушай, если мы завтра отсюда уедем, не волнуйся, я смогу сама перевезти те немногие вещи, которые у нас здесь есть, мы потеряем денег только за пять дней аренды вместо пятнадцати.
— Дело не в этом.
— Деньги всегда имеют значение. Я позвоню тебе завтра в контору и скажу, где остановилась…
— Дорогая, прошу тебя, не звони мне в контору, я тебе уже говорил об этом.
— Ладно. Я приеду за тобой на Брайтонский вокзал завтра в семь часов. Или, скажем, в половине седьмого.
Эдвард ничего не ответил, пытаясь сохранить спокойствие. Как ему казалось, Алисия совсем не думает о том, что говорит, или, вернее, не способна сделать то, о чем говорит, даже если и очень захочет. Она придаст ему храбрости? Она, которая так боялась всего, что даже уговорила его не приезжать в Брайтон на машине? Боялась быстрой езды и даже на мотороллере не могла ехать быстрее 25 километров час, а он с превеликим трудом убедил ее в том, что им нужен здесь мотороллер? А ведь у нее с девятнадцати лет были права, выписанные на имя Алисии Снизам. Эдвард сделал большой глоток виски и сказал:
— И сколько времени так будет продолжаться?
— О… может быть, еще несколько недель. Разве мы не счастливы, дорогой?
Она погладила его по руке.
— Мы были счастливы.
— И продолжаем быть.
Она наклонилась к нему, обняла вокруг шеи рукой и поцеловала.
Это был долгий и упоительный поцелуй. Эдвард расслабился. Да, наверное, они все еще счастливы. Алисия нравилась ему в постели больше всех других женщин, с которыми он спал до нее. Об этом Эдвард не забывал.
— Меня смущает полиция, — сказал он, когда поцелуй закончился.
— Но что мне, по-твоему, сделать? — Едва слышно спросила Алисия.
— Почему бы тебе вместо того, чтобы ехать завтра в Ангмеринг, не отправиться в Кент и не сказать родителям, что ты все это время жила в разных городках около Брайтона и занималась живописью? Извиниться за то, что до сих пор ничего не написала им, сообщить, что собираешься развестись, а затем поехать и сказать то же самое Сиднею? А меня пока держать в стороне от всего этого.
Алисия почувствовала себя задетой. Эдвард явно не в восторге от ее планов.
— Но разве мы делаем что-то противозаконное?
Эдвард усмехнулся.
— Нет, дорогая, но в данной ситуации хуже всего то, что сюда вмешалась полиция.
— Если я сделаю так, как ты говоришь, то не смогу ни видеться, ни быть с тобой целые месяцы.
Это было правдой, и Эдвард в растерянности замолчал.
XVI
В субботу 6-го августа полиция явилась к Сиднею и миссис Лилибэнкс. Пришел тот же молоденький полицейский и еще один человек, некий инспектор Брокуэй из Ипсвича. Это был высокий пятидесятилетний человек с ласковым голосом, но каждые пять минут он заходился в приступе кашля. В эту первую августовскую субботу Сиднею пришла в голову мысль, что Алисия тоже, и совершенно сознательно, играет свою роль в той воображаемой драме, в которой он убил ее. Она делает все, чтобы не выдать себя не только ему, но и всем остальным.