– молитвослов в мягкой обложке, испещренный закладками
– головной женский платок, который, как показалось Иту, сшит из старой наволочки
Да уж, шикарные подношения за двухкомнатную квартиру.
– И чего там такое? – с интересом спросила Эри, разглядывая дары.
– Сейчас посмотрим, – пробормотал Скрипач, надевая налобник. Эри, кажется, не удивилась, словно она ожидала чего-то подобного. – О, старые знакомые. Сердечные гликозиды, причем в количестве.
– Чего нашел? – спросил Ит с кухни.
– Дигоксин ровным слоем, почти везде, – отозвался Скрипач. – Им посыпали конфеты, клюкву, добавили в сахар. В мыле… в мыле ртуть, но немного. В платке тоже ртуть.
– Где именно? – с интересом спросил Ит.
– Там, где швы потолще. Вот придурки, она же вытечет. Так… книжка и фигурка чистые. На удивление. Макароны тоже слегка с дигоксином. Видимо, политы раствором.
– И что бы со мной было, если бы я это съела? – полюбопытствовала Эри.
– Передозировка. Либо сразу, если бы ты съела много, либо постепенно, если бы растянула удовольствие, – ответил, входя в комнату, Ит. – Больше всего это было бы похоже на сердечный приступ. С большой долей вероятности, тебя бы забрала «скорая», и…
– И домой бы я уже не вернулась, – Эри поежилась.
– Почему? – нахмурился Скрипач.
– Потому что из больницы меня бы отвезли в этот их Дом Старчества, – Эри отвела взгляд. – А там, наверное, еще бы накормили этой дрянью. И еще. И еще…
Ит неподвижно, не отрываясь, смотрел на нее.
Вот эту женщину – в Дом Старчества?
Сейчас, в этот момент, Эри можно было бы дать лет тридцать пять, если не меньше. Она сидела в кресле, опустив голову, и сцепив руки в замок – видимо, чтобы не дрожали. Темные волосы, светлая, ровная, совершенно не возрастная кожа, морщин самый минимум: мимические, куда от них деваться, да «гусиные лапки» у глаз. Легкий, не искаженный возрастом овал лица – у многих здешних женщин он к тридцати хуже.
Вот ее – в Дом Старчества? Невероятно.
– Пожалуй, я испытываю настоятельное желание прогуляться в их этот дом, – предложил Ит. – Рыжий, компанию составишь?
– Да без вопросов, – Скрипач осклабился. – Опять же, корзинку надо занести.
– Эри, сувениры оставим? Фигурку, книжечку? – подмигнул Ит.
– Оставим, – вдруг сказала Эри, поднимая голову. – Если… если вы обещали мне… брать меня с собой, то мне будет из чего развести костерок, пока я вас жду.
– Умница, – похвалил Скрипач. – Так где находится этот дом?
***
В холодном холле, застеленном продранным линолеумом, на самом сквозняке, подле входной двери, дрались две старухи, одетые в потасканные, засаленные халаты. Дрались они молча, не издавая ни звука, одна вцепилась другой в жидкие седые волосы, а вторая в это время пыталась пнуть соперницу ногой. Беззвучная эта драка сопровождалась разве что напряженным сопением противниц, да шарканьем тапок по полу.
Наконец, одна из них, та, что держала другую за волосы, решила, видимо, что одержала победу. С силой толкнув противницу в лоб, она торжествующе сунула ей под нос кукиш, плюнула на рукав халата, и гордо пошла по коридору прочь, подволакивая левую ногу. Проигравшая стёрла ладонью плевок, шмыгнула распухшим носом, и отправилась в другую сторону.
– Мило, – одобрил Скрипач. – Интригует.
– Да уж, – кивнул Ит. – Что это было, интересно?
– Женские бои без правил, как я думаю, – пожал плечами Скрипач. – Пошли дальше?
– Идем. Мы сюда не ставки на бабок делать пришли, – заметил Ит. – Кстати, ты заметил, какие они крупные?
– Да, не то слово. Эри по сравнению с этими лосями – воробушек, – Скрипач нахмурился. – Слушай, а ведь эти обе были рожавшими. Я почему-то подумал, что сюда только одиноких…
– Видимо, не только, – Ит поморщился. – А то в других мирах такого уровня в богадельни сдают только одиноких стариков, конечно. Большую часть как раз и привозят отпрыски. Будто сам не знаешь.
– Знаю, – Скрипач досадливо махнул рукой. – Ладно, пойдем, поищем святого отца.
…Искомый субъект обнаружился в дальней комнате закрытого крыла, видимо, там в Доме Старчества располагался офис. Здесь было тепло, сухо, пахло свежезаваренным чаем, гречневой кашей, и, кажется, сдобой. Скрипач принюхался. Точно, булочки. Да еще и с корицей.
– На обратной дороге купим, – предложил Ит. – И не делай такое несчастное лицо, рыжий. Создается впечатление, что ты булок три года не видел.
– Ну, видел, – проворчал Скрипач в ответ. – Но вкусно же.
– Обжора ты, вкусно, – передразнил Ит. – О, вон же он. Слышишь, хлюпает? Чаи, видать, гоняет, пока подопечные руками машут.
В дверь даже стучаться не стали, Ит просто открыл ее, и вошел первым, а Скрипач последовал за ним. Действительно, за большим столом, покрытым бордового цвета плюшевой скатертью, сидел давешний священник. Перед ним на расписном подносике стояла большая фарфоровая чашка с чаем, и тарелка с булочками.
– А мы вам конфеток принесли, – радостно сообщил Скрипач, прикрывая за собой дверь. – Говорят, мучного много есть вредно. Хотите конфеток?
– Опять вы? – возмущенно спросил священник.
– Как видите, – пожал плечами Ит. Порылся в сумке, вытащил конфеты, открыл коробку, и поставил на стол рядом с булочками. – Угощайтесь. Свежайшие.
– Издеваетесь? – глаза у священника нехорошо сузились.
– Конечно, – кивнул Ит. – Не нравится?
– Чего ты дуру с себя корчишь? – рявкнул священник. – Не умерла бы она от этих конфет! А ей пора уже! Засиделась!.. Была бы трешка, так еще в пятьдесят пять перевели, и так три года лишних площадь занимает!
– Ну-ка, ну-ка, – подбодрил его Скрипач. – С этого места подробнее, пожалуйста.
– Чего ты заладил – «подробнее», – передразнил его священник. – Мы в ваши дела не лезем. И вы в наши не лезьте. По уговору.
– Так. Стоп. Кто в чьи дела не лезет? – нахмурился Ит.
– Ой, не могу… – священник рассмеялся. – А то я не знаю, кто вы.
– Ну и кто мы? – спокойно поинтересовался Скрипач. Даже как-то излишне спокойно.
– Служба эта, как ее там. Видел я таких, как вы. Инопланетных. Сто раз. Вас чего, не предупредили, что ли?
– Насчет церковников – нет, не предупредили, – покачал головой Ит. – Только о местных властях. Поименно. У нас полузакрытый проект, нам не нужны внутренние контакты.
– Так если тебе не нужны внутренние контакты, то хрена ты лезешь-то? – вскинулся священник. Стукнул по столу кулаком, чашка подпрыгнула, жалобно звякнуло блюдечко. – Твоё какое дело?
– Если об этом зашла речь, то поясню про дело, – Ит спокойно ответил Ит. – Во-первых, мы действительно много работаем, и хотим полноценно отдыхать. В тишине, а не под стуки и крики. Во-вторых, нам не нравится, когда кто-то пытается прикончить наших знакомых.
– Это Аринку-то?
– Да, это Аринку-то. Мы ее знали сорок лет назад, обрадовались, встретив сейчас, а тут – такое. И это называется – священник, – Ит сейчас играл, и, кажется, получалось неплохо. – С каких пор убивать перестало быть грехом?
– Детей без жилья оставлять – грех! Со священством спорить – грех! Юродствовать! В ереси жить! В прелести! А окоротить такого человека, на путь поставить – не грех!!! Не грех, слышал!!!
– Не орите, – поморщился Ит досадливо. – Между прочим, я священник. С действующим саном. И врач. Это дополнительные специальности. Но как священник я вам могу сказать – вы перегнули. Причем настолько, что ни на том свете, ни на этом прощения вам не будет.
– Без вас разберусь, будет или не будет. У меня план, – кивок в сторону объемистого дубового шкафа, стоящего в углу. – По приходу план, по жилью. Мне в епархии отчитываться. А вы…
– А мы сломали вам всю фишку, – подсказал Скрипач. – И сейчас доломаем ее окончательно. Говорите, что про официальную знаете? И про то, кто мы? Маловато, видать, знаете. Коммуникатор где?
– А вам зачем? – священник, судя по всему, почуял неладное.
– Поговорить кое с кем хочу, – миролюбиво пожал плечами Скрипач. – И с вами чтобы поговорили. Только уже не на уровне тычков и конфет с дигоксином, а нормально. План у него, видите ли. Ща будет тебе план, сальная морда…
Куратор ответил практически сразу, Ит (говорил сейчас он) тут же по коду перешел выше – вся эта фигня с кодами была исключительно для местных, на самом деле приоритетный статус их команды был подтвержден мгновенно, как только произошло включение. В это раз куратор был из своих, хорошо знакомых, человек, с забавным именем Карин. Нормальный парень, кстати, с ним успели несколько лет поработать на Терре-ноль. Да, ясное дело, официал, да, понятно, что на самом деле это слежка чистой воды, но на этот раз присутствие Карина было только на руку.
– Слушай, у нас тут проблемы, – не здороваясь, начал Ит. – Мы, понимаешь ли, встретили давнюю приятельницу, а к ней, понимаешь ли, шляется данный субъект, – кивок в сторону священника, – и прижимает на предмет отъема квартиры.
– Дерзкова, что ли? – уточнил Карин. – Которая газом травилась? Ит, а почему она травилась, кстати?
Вот это называется – тонкий лед. Ничего, мы не первый раз так ходим, нам не привыкать.
– Онкология, диагноз поставили недавно, – пояснил Ит спокойно. – С медициной тут швах, боялась болей. Нам по старой памяти лекарств для нее не жалко…
– Это еще с той отработки, когда линзу делали? – Карин задумался. – Подожди, так другой район вроде.
– Ри учеников брал по объявлениям, она к нему ходила заниматься математикой, – подсказал Скрипач. Ит кивнул. – На первом курсе была, восемнадцать лет. Вроде бы у них там даже получился какой-то романчик…
– А Джессика? – хмыкнул Карин.
– А Джессика тогда был на том свете, – напомнил Ит. – Не воссоздали на тот момент еще Джессику. В общем, не суть важно. Она нас узнала, мы ее. Понимаешь, она слегка с простинкой в голове, и таких людей мне вот чисто по-человечески всегда жалко. Ей не так долго осталось, пусть хоть доживет нормально. Карин, можно ли сделать так, чтобы они туда больше не шлялись, и чтобы мы утром могли выспаться без долбежки в соседскую дверь и крика?