– И это она нам говорит, что у нее плохо работает голова, – пробормотал Скрипач. – Прости. Продолжай, пожалуйста.
Ит сидел неподвижно, глядя куда-то сквозь Эри, и пытаясь осознать, что она только что сказала. Потому что сказала она то, что он и сам уже довольно давно чувствовал, но произнести вслух не мог.
Фрактал – развивается.
А формула – исходник – остается такой же, как была.
Не я ли снял с исходника первую матрицу, и «включил» Терру-ноль в общую систему мироздания, открыв первый портал, ведущий в нее?
Не потому ли тысячи лет остававшаяся неизменной удивительная Терра-ноль превращается сейчас… в один из миров Русского Сонма, и не более того? Да, пожалуй, не стоило тратить столько сил на то, чтобы предотвратить поиск этой планеты на физическом уровне. Потому что даже если ее найдут, не будет ничего. Ни-че-го. Уже – ничего.
Потому что Терра-ноль давно уже не ноль. Один, может быть. Или два.
Но она действительно больше не исходник.
***
Так вот, Эри сидела на лавочке, зябко кутаясь в ветровку, и ждала. Сегодня она снова прогуливала школу, но на это ей было абсолютно наплевать. О какой школе может идти речь, когда такое происходит?
На момент появления черного и рыжего настроение у нее снова рухнуло в самую глубокую из всех возможных пропастей, и потому сил не хватило даже на самую маленькую улыбку.
А у них, наоборот, настроение, кажется, было хорошее. Они словно чему-то радовались.
– Привет, – произнес рыжий, присаживаясь рядом с ней на лавочку. – Хочешь мороженого?
– Не хочу, – помотала головой Эри. – Какое мороженое, холодно же.
– Ну, не так уж и холодно, – заметил черный, тоже усаживаясь рядом.
– Если сравнивать с той считкой, где вы зимой в Москву по дороге шли, то да, не холодно, – хмыкнула Эри.
Черный прищурился.
– Это когда же такое было? – спросил он.
– А когда вас потом на машине надсмотрщик подбирал, когда вот он, – Эри кивнула в сторону рыжего, – ногу подвернул и в трубе под дорогой прятался.
Рыжий кашлянул.
Черный нахмурился.
– Мы тебе не давали этой считки, – произнес он.
– Спасибо, у меня свои, – парировала она в ответ.
– И много?
Эри слегка растерялась.
– Ну… да, много, – ответила она.
– Насколько много? – черный нахмурился еще сильнее.
– Я не знаю, – Эри испугалась. Зря, ох и зря она сказала, что много. Теперь и вовсе непонятно, что делать. – Как такой огромный шкаф, что ли.
– Шкаф? – оторопело произнес черный. Эри поняла, что сравнение, видимо, неудачное. Считки на самом деле выглядели не как шкаф, просто она не могла подобрать другого слова.
– Ну, или не шкаф, – поправилась она. – Много, в общем.
– Ты можешь описать, как ты видишь этот архив? – попросил рыжий.
Эри принялась рассказывать, исподтишка наблюдая, как меняются их лица – сначала непонимание, потом, всё сильнее и сильнее, на лицах стала проступать тревога. Она постоянно сбивалась, останавливалась, но пришлось договаривать. Сказала «а», скажи и «б»…
– Пусть это будет шутка, пожалуйста, – произнес черный каким-то странным голосом. – Рыжий, скажи, что это всё неправда.
– Ага, уже сказал, – рыжий нервно хмыкнул. – Девочка, милая, а забыть ты это всё – никак?
Эри помотала головой. Разве такое забудешь?
– Плохо, – констатировал черный. – Ладно, проехали. Как вы относитесь к идее прогуляться?
– И мороженое, – оживился рыжий. – Эри, где тут дают хорошее мороженое? Давай, рассказывай.
Про хорошее мороженое Эри знала – правда, самой ей пробовать это хорошее мороженое не доводилось. Существовала одна иностранная фирма, тогда они еще в Москве водились, «Баскет айскрим», кафешки которой находились в десятке мест в центре. Арбат, ГУМ, Китай-город, Маяковская, Пресня, Сокольники, Красные Ворота. Цены эта фирма держала запредельные, и мама Эри, конечно, не могла выделить дочери денег на поход в такое местечко. А вот одноклассники ходили, и очень хвалили – и черничное мороженое, и ореховое, и кофейное, и с изюмом, и манговое, и бабановое…
– На Пресне? – переспросил рыжий. – Отлично. Поехали, прокатимся.
– У меня денег нет, – призналась Эри. Денег и в самом деле у нее было ровно на обратную дорогу. Сюда, на Котельническую, она приезжала редко – два транспорта туда, два обратно. Метро и трамвай. На те деньги, которые давала мама, особенно не покатаешься. – Не получится с вами поехать.
Уедут сейчас, поняла она. Уедут за этим проклятым мороженым! И, скорее всего, никогда не вернутся. Зачем она только рассказала?
– Ну, на дорогу и мороженое у нас, я думаю, деньги найдутся, – усмехнулся рыжий. – Так что не переживай. Заодно в метро погреемся, какой-то день и впрямь прохладный выдался.
…Мороженого они наелись, как показалось Эри, на год вперед. Мало того, черный прихватил три «алкогольных» сорта – ромовое, коньячное, и бейлис. После съеденного пятого шарика Эри поняла, что к вечеру у нее, скорее всего, разболится горло. Мороженое и впрямь было вкусное, такое вкусное, что не передать – никогда, ни до, ни после, она такого мороженого не пробовала. И, разумеется, больше она никогда в жизни в «баскеты» не ходила, да и позакрывали их все лет через пять, потому что есть импортное мороженое, оказывается, не патриотично…
После мороженого решили пройтись, да и погода, утром пасмурная, на удивление разгулялась. Даже солнце нет-нет, да выглядывало из-за туч. Они вышли из кафе, прошли через площадь, мимо зоопарка, перешли дорогу, и дворами отправились к парку Павлика Морозова. Парк этот был совсем крошечный, Эри проходила через него пару раз когда-то, и в парке этом у нее каждый раз возникало неприятное ощущение, она сама не понимала, почему. Просто хотелось поскорее уйти. Уйти, и всё. Просто уйти. Не быть там.
А им, наоборот, в парке захотелось посидеть. Они отыскали свободную лавочку, и сидели на ней с полчаса; сидели, курили, и говорили – обо всем и ни о чем. Потом рыжий сходил куда-то, и вернулся с тремя бутылками кваса, и с пакетом отвратительных картофельных чипсов «с теткой», такой коричневый пакет, на котором нарисована кудрявая тетка с чипсиной в руке… почему он купил эту дрянь, когда рядом продавались отличные чипсы других марок, для Эри тогда осталось загадкой, это только потом она узнала, что он просто хотел их попробовать, потому что сто раз видел, а не пробовал никогда.
Странная это получилась встреча. Странная и тревожная. Эри так и не отважилась задать вопрос, который мучил ее всё время, а они, хоть и понимали, что ей очень нужно спросить, к вопросу так и не подошли… могли, но почему-то не сделали этого.
Только в самом конце, когда они шли к метро, она решилась.
– Вы еще придете? – спросила она.
– Постараемся, – обтекаемо ответил черный. – А ты хочешь, чтобы мы пришли?
Она кивнула.
– Но для чего? – спросил черный.
Она не ответила.
То, чем она жила, не могло в тот момент облечься в слова.
Потому что это дико трудно, это практически невозможно – произнести первой «потому что я не могу без вас жить», «потому что единственные, кого я жду в мире, это вы», «потому что я люблю вас».
***
– Блядь, ну какая сссука, – с чувством произнес Скрипач, когда они с Итом шли от машины в сторону леса. – Гребанная поганая тварь!..
– Ты на кого ругаешься? – опешил Ит.
– Да на себя в той инкарнации!!! Это какой сукой надо быть, чтобы так поступить с девчонкой!!! Мороженым накормили, ипать вас обоих в сраку!!!
– Прекрати орать, – попросил Ит. – Рыжий, перестань! Что им, по-твоему, еще оставалось делать?
– И ты туда же?! – взвился Скрипач. – Сейчас чего, тоже мороженым накормим, и бросим – как они? Или изобразим вселенское знание, и смоемся от греха? Или…
– Солнце, стоп, – приказал Ит. Солнцем он называл Скрипача исчезающее редко, только тогда, когда надо было напомнить тому про существование Кира, и про то, что за некие вольности от Кира вполне могло прилететь. Ну есть у Скрипача ассоциация. Если Солнце, то можно и огрести. – Во-первых, никто никого не бросает, и не собирается. Во-вторых, у нас есть проблемы покруче, как ты сам понимаешь, и сейчас возмущаться событиями сорокалетней давности просто глупо. В-третьих, мы еще не разобрались окончательно, что тут к чему. И, в-четвертых…
– В-четвертых, отвянь, – огрызнулся Скрипач. – Если тебе не стыдно, то мне – стыдно. Понимаешь ты это?
– Понимаю, – печально покивал головой Ит. – Еще как понимаю. Последняя ее фраза меня так и вообще уничтожила. Наповал. Она ведь действительно… она их просто любила. Как умела, как могла. И даже сказать про это не отважилась.
– Мы еще про две следующие встречи не слышали, – напомнил Скрипач. – Может, и отважилась.
– Даже если и отважилось, это ее не спасло, – Ит остановился. – Рыжий, это же ужас какой-то. Это же бесчеловечно! И это мы – вот так поступили? Кем бы она ни была, но вот так… нет, я понимаю, мы не Сэфес, мыслим сейчас иначе, но у меня с трудом в голове укладывается, что я в той жизни мог так сделать с кем-то.
– Ты пробовал так сделать, – поддел Скрипач. – Бросить всех и свалить.
– Это совсем другое, – разозлился Ит. – Для спасения их жизней…
– Очень благородно, – поддел Скрипач. – Молодец. Может, в тот раз тоже речь шла о спасении чьих-то жизней?
– Хрен там. Ты не забыл, что они ее, по сути дела, убили? – прищурился Ит. – Она умирает, рыжий, ау. Их заботами.
– Бери приборы и пошли, – приказал Скрипач. – Время! Еще же расставиться надо.
***
Сидя через два часа в машине, и отогреваясь горячим кофе, Ит в пол уха слушал болтовню Эри и Скрипача, и думал. О том, что Эри рассказала двумя часами раньше.
Значит, фрактал. Вот только кто тут есть кто? В голову закрадывались самые нехорошие подозрения. Ведь кое-что Эри понимает, более чем понимает; мало того, вещи, которые она не в состоянии объяснить, она ощущает интуитивно.
Так кто же в этом уравнении – она сама?