– Да нет, ты права, – твердо сказал Ит. – Это просто желание остаться собой, верно?
– Верно, – согласилась она. – Может, я и неполноценная, но всё-таки женщина.
…Пара лет прошла относительно спокойно, но когда Эри исполнилось пятьдесят четыре, начались атаки – уже на ее квартиру, со стороны местного прихода. Сначала робкие, осторожные, но с каждым годом – всё наглее и нахрапистее. Жилья в городе отчаянно не хватало, многодетные ютились в коммуналках, работать они не спешили, а жилья, которое для них строилось, было слишком мало, и очереди растягивались на долгие годы. Конечно, квартира Эри стала лакомым куском, а сама она – объектом для вытравливания. Надо сказать, Эри еще долго продержалась. Может быть, из-за этой своей веры, может, из-за того, что была агрессивной и не давала спуску… как знать.
– У меня была подруга, – рассказывала Эри. – Давно еще. Тоже бездетная, мы, собственно, на этом сначала и сошлись. Так вот, ее довели. Просто довели. И она… она покончила с собой. Она была немножко старше, чем я, и квартира у нее была побольше – так ей даже из дома выйти не давали, годами, телефон прослушивали, названивали среди ночи, письма в почтовый ящик какие-то совали, бумагу под дверью жгли, чтобы выманить, молебны на лестнице устраивали. Безумие полное… На меня так не давят, квартира обычная, а там самый центр, да еще и четыре комнаты, пусть маленькие. В общем, она повесилась…
– Когда это было?
– Пять лет назад. Больше я ни с кем не дружила уже, нормальных людей, как мне кажется, почти не осталось, и найти их сложно.
– А твой архив? Ты кому-то давала его читать? – с интересом спросил Ит.
– Давала, конечно. Только они все решили, что я пишу рассказы, – объяснила Эри. – Даже те, которые нормальные были, они не поверили ни во что. Черный правильно сказал тогда – не поверят. Но читали, и даже хвалили, хоть и не верили. Это тоже было давно. Теперь я никому ничего не даю, и не собираюсь. Ни мне, ни остальным это уже не нужно. Не нужная дура, не нужные рассказы про тех, которые тоже никому не нужны. Такая жизнь, что поделать. Я привыкла.
Ит молча покачал головой.
Правильно, конечно, не нужно.
И не будет нужно – потому что в опрощенном, урезанном, низведенным до двух знаменателей мире нет места ни крыльям, ни чудесам, ни искренности. Та великая вера, которую Эри носила в себе, может вызвать разве что недоумение да глупые смешки. Вот дура, да на хрена это? Пожрать посытнее, потрахаться получше, поспать подольше… желательно при этом не работать, ну так если есть потомство, то зачем работать-то? Потомство же, всё и так положено, без работы.
…Он помнил, как Берта, после рождения девочек, рвалась работать. Рвалась, и при этом обожала своих двоих бесконечно любимых малышек. Два с лишним года, не смотря на то, что девчонки-погодки были еще совсем крошками, она работала дома – до сих пор перед глазами Ита нет-нет, да вставала эта картина. Ранее утро, на плите кипит каша, Дарья сидит у мамы на одной коленке, Вера на другой, а мама в этот момент одной рукой пытается открыть банку с вареньем, которое к каше, а второй – листать толстенный отчет, который вчера принес из института Фэб. Ни о каком безделье, обрастании жирами, объявлении себя героиней или королевой, почетной матерью, и речи не шло, равно как и о халяве в любых видах. Они всё поднимали сами. Всё. И квартиру, и дом, и участок – да, помощь от соседей была, но потом, как только дела выправились, они сами стали помогать всем, кому только могли. Никакими героями никто себя не мнил. Даже не думал про это. Родили девчонок? Родили. Молодцы. А теперь, будьте любезны, сделайте всё, что обязаны сделать родители. Воспитание, образование, жилье. Можно было бы и без жилья, в принципе, но Фэб и Кир про такое и слышать не хотели – девочки ведь. Были бы мальчики, можно было бы и без жилья – сам построит. А вот девочкам, с точки зрения рауф, жилье должны предоставить родители. Мало ли как жизнь повернется? Девочек надо беречь, заботиться о них, и отнюдь не из-за того, что они потенциальные матери – сама решит, чего от жизни хочет. Просто она – девочка, и этим всё сказано. Поэтому…
Две двухкомнатные квартиры, в хороших местах, обстановка, оплаченный университет и дополнительный блок, на их выбор, после окончания основной учебы. Двойное гражданство, неплохие стартовые счета, поездки, закрепленный за девчонками курортный съемный домик в Санкт-Рене, в одном из миров, предназначенных для отдыха; в богатой благополучной Санкт-Рене есть и не такое. Да, пришлось для этого изрядно потрудиться, покататься по миссиям, поработать на износ – но зато теперь душа не болит за собственных детей. Можно с уверенностью сказать, что такая жизнь, какая досталась Эри, их никогда не коснется. Может, она будет и непростой, и не совсем благополучной, но ни Даша, ни Вера не останутся один на один с крайней степенью нищеты, они не будут голодать, и веру в чужую доброту, скорее всего, никогда не потеряют. И привыкать к «такой жизни» им не придется…
– Кажется, я и не жила никогда толком, – усмехнулась вдруг Эри. – Тогда, давно, и вот сейчас. А между этим «тогда» и «сейчас» было какое-то огромное пустое ожидание, и ничего больше. Знаете, ребята, а ведь приятно иногда быть кусочком голограммы, который нашелся. Пусть ненадолго, но ведь нашелся же.
– Наверное, ты права, – кивнул Скрипач.
Ит промолчал. Слишком о многом он думал в тот момент, и мысли были совсем не веселые – еще один повод не произносить вслух то, что таилось внутри.
10. Места Эри
– Не надо туда ехать.
– Надо.
– Ит, это бесполезно, – Эри, сидящая напротив за столом, нервно теребила старое кухонное полотенце. – Там ничего не осталось.
– Мы договорились с Карином, что снимем показатели с этих мест, и завезли аппаратуру, – объяснил Ит. – Поэтому мы должны туда доехать, понимаешь? И вообще, ты последний раз в этих местах когда была?
– Лет десять назад. И не была, а мимо проезжала.
– Почему?
– Потому что там… Ит, господи, ну пожалуйста, ну не надо туда ехать! – взмолилась Эри. – Там… там сейчас…
– Эри, надо. У нас нет другого выхода. Понимаешь? Мы все под слежкой. Ты этого не видишь, мы видим. Проект, который мы делали раньше, остановлен. Полностью. Или мы тянем время и едем, или…
– Или что? – с ужасом спросила она.
– Не спрашивай. Ничего хорошего.
– Это из-за меня? – жалобно спросила Эри.
– Да, – не стал лукавить Ит. – Да, это из-за тебя.
– Почему?
– Потому что ты – уникальное явление. Увы, не одни мы это поняли. Просто тут есть один момент… – Ит замялся. – Они пока что считают, что смогут воздействовать на тебя через нас, потому что мы хорошо контактируем. Это пока, обрати внимание. Как только они поймут, что мы на твоей стороне, а не на их… – он не договорил.
Эри неподвижно смотрела на него – в детских глазах плескался сейчас безотчетный ужас.
– Они вас убьют? – наконец спросила она.
Ит улыбнулся.
– Нет, – покачал он головой. – Надеюсь, что нет.
Надеяться – это хорошо, а вот на самом деле… хрен его знает, может, и убьют. Когда разберутся окончательно в том, что такое Эри. В том, что она способна, например, совершенно неведомым образом проводить экипаж через время и пространство, а то и проходить сама неведомо куда, или… или, страшно подумать, создавать дубль-пространства – эту версию они с рыжим придумали вчера, чтобы как-то объяснить для себя присутствие экипажа на Соде с отсутствием фиксации факта этого присутствия.
Она сама не понимает, кто она такая, или что она такое.
Она произносит слова, совершает действия, и при этом – умудряется не верить в собственные способности и возможности.
Но самое плохое в данной ситуации то, что официалка, кажется, уже сумела сделать то, что не сумела сама Эри. Официалка – поверила. Поэтому – будем придерживаться плана.
Неделя.
Максимум.
Эх, жаль, пропал Новый год…
– Ты сегодня очень красивая, – улыбнулся Ит, – нет, правда. Четно-честно.
– Зачем ты про это говоришь? – удивилась она.
– Потому что мне нравится про это говорить, – пожал плечами Ит. – Знаешь, всё ведь совсем не так, как тебе кажется. Можно видеть, как эти все, вон там, на улице, а можно – совершенно иначе. Я думал про наш вчерашний разговор, про то, что ты говорила о своей жизни…
– Ваша была много хуже, – покачала головой Эри.
– Ничего подобного, – не согласился Ит. – Наша была лучше. Не знаю, как ты это всё выдержала – одна. Поверь мне, если бы рядом с тобой хоть кто-то был, а еще лучше – не кто-то, всё сложилось бы совсем иначе.
– Но вас и ранили, и в тюрьму сажали, и…
– Ну и что с того? – пожал плечами Ит. – Да, было. Но даже когда это было, мы не теряли веру, потому что знали, во что верим. И мы никогда не были одни. Никогда, понимаешь? Никто из нас. Даже в смерти! А ты… как же сложно это всё, чертовски сложно. Я уже тебе обещал, что ты никогда не будешь одна?
Они кивнула.
– Ну, значит, еще раз пообещаю. В общем, вот что получается. Мы тут с рыжим ночь не спали, но кое-что продумали. Сегодня смотаемся в твои места, а вечером надо будет серьезно поговорить. Скорее всего, тут, или, может быть, в твоей квартире. Посмотрим. Иди, одевайся, и выезжаем. На всякий случай накинь этот твой платок. Всё-таки город, сама понимаешь.
– Да, понимаю, – грустно кивнула она. – Не бойся. Я тот еще мастер маскировки.
***
Начать решили с Котельнической, это показалось логично. Сначала Котельническая, потом Парк культуры, а потом перемещаемся на окраины, смотрим Чертаново и Пойму. Почему? А чтобы меньше тратить времени на дороги, разумеется. Расстояния средние, но город большую часть времени стоит, не двигаясь, поэтому целесообразно подобрать маршруты так, чтобы стоять минимально.
Приборы – десяток датчиков и неизменный «дирижер» – забросили в багажник, уселись в заранее прогретую машину, и тронулись. Эри, невзирая на протесты Скрипача, снова нацепила свое дурацкое безразмерное пальто, и повязала платок; позже оказалось, что она совершенно права, в таком виде она действительно не привлекала внимания. А что было бы, одень она удобный комбинезон, лучше не думать.