По дороге на Котельническую Скрипач обратил внимание, что их, сменяясь, «ведут» две неприметные машины. Подмигнул Иту, тот пожал плечами в ответ. Ну да, есть такое дело. А ты что, мол, сомневался? Конечно, Скрипач и не думал сомневаться. Подпустил одну из машин поближе, чтобы рассмотреть сидящих в ней агентов, и досадливо скривился – разумеется, личины. Две средневозрастные тетки, коих в городе миллионы. Содрали с кого-то, и пользуются… впрочем, сами они поступили бы точно так же. Ну, спасибо, хотя бы не метаморфы. Хотя кто их разберет, агентов этих. Вторую машину тоже посмотрели, потом Скрипач, смеха ради, оторвался от преследователей, поплутав по дворам в районе Павелецкой, чем изрядно их напугал – как только вышли на основную дорогу, обе машины тут же пристроились следом.
– Вот пидорасы, – пробормотал Скрипач. – Прилипли, как банный лист к жопе.
– Кто? – не поняла Эри.
– Почетный эскорт от Карина, – объяснил Ит. – Видишь вон ту серую колымагу? И вот ту, зеленую?
– Ну, вижу.
– Это наше сопровождение. Хорошо бы понять, сколько их на самом деле.
– Двое в одной, и двое в другой, – Эри присмотрелась. – Значит, четверо.
– Это те, которых мы видим, – «успокоил» Ит. – На деле больше.
– Намного больше?
– Думаю, их с десяток, – вздохнул Ит. – Это странно.
– Почему? – удивилась Эри.
– Потому что мы не бежим, и вообще никуда не движемся сверх маршрута. Рыжий, притормози где-нибудь, где можно, – попросил он. – Эри, посиди тихонько.
Рыжий остановил машину на ближайшей парковке (конечно, платной), Ит вызвал Карина, и они приняли друг на друга орать – хорошо еще, что не на русском, а то у Эри, сидящей рядом с Итом, мигом завяли бы уши. Ит требовал прекратить «это представление», Карин возражал, что это «для их же безопасности», на что Скрипач, не выдержав, поинтересовался, от кого безопасность. Потом Ит начал орать про грязную работу и дилетантов, и про то, что эти придурки напугают «объект», а если «объект» напугать, она ничего не покажет, и работы не получится. В общем, ругались они минут десять, а потом обе машины слежки, стоявшие неподалеку, в минуту разъехались в разные стороны. Демонстративно.
– Так, часа полтора у нас есть, – удовлетворенно заметил Ит. – Рыжий, давай к высотке. Соскучился я что-то…
– Федот, да не тот, – проворчал Скрипач. – Хотя дом сам по себе хороший, конечно.
– Был хороший, – вдруг поправила Эри. – Сейчас… впрочем, сами увидите.
***
Увидели.
Лучше бы не видели.
Высотку, всю высотку, сейчас опоясывал забор из колючей проволоки. То есть сам забор был из толстой сетки, а поверху шла проволока, в два ряда. В заборе имелись ворота, расположенные напротив главного входа в здание, а на воротах имелась, во-первых, будка охраны, а, во-вторых, табличка. Подошли поближе, прочитали.
«Дом образцовой семейности, улучшенного содержания. Вход по пропускам».
– От пяти детей, и больше. И только из высоких чинов, либо светских, либо церковных, – пояснила Эри. – Я наблюдала, как тут это происходило. Сперва повышибали всех старых жильцов. Бабушек там всяких, бывших актрис и балерин, военных. Тут такие сцены были! Чуть не топиться люди шли в реку. Представляете, заслуженная артистка какая-нибудь, которая тут полвека прожила, и которой говорят – убирайтесь вон за неделю? Ужас.
– И вышибли? – спросил Скрипач.
– Конечно, вышибли. Потом в сети стали статьи всякие появляться, что, мол, дом передают особо нуждающимся в улучшении условий. И фотографии – семьи с кучей детей. Знаете, что самое смешное?
– И что же? – полюбопытствовал Ит, разглядывая забор.
– А то, что самых первых, которые сюда торжественно въехали, уже тоже выкинули. Как только дети выросли. Этот дом, его теперь как пример держат. Как плакат или агитку. Иностранцы, например, приедут, так сюда могут и на автобусе привезти, показать. Вот, мол, как мы для своих граждан стараемся. Впрочем, – поправила себя Эри, – у иностранцев то же самое. Особенно у китайцев каких-нибудь. Или у французов.
– Да, старики никому не нужны, – подтвердил Ит. – Старики – это некрасиво. Они не резвятся, не бегают, не смеются. Они дурно пахнут, и имеют по большей части скверные характеры. Они медленно ходят, постоянно болеют, и вечно всем недовольны. Нет, руины порой бывают живописны, но в большинстве случаев они, увы, превращаются в помойки.
– Это верно, – вздохнула Эри. – Пошли, с другой стороны посмотрим?
– Пошли, – согласно кивнул Скрипач. – У нас дома там приятный парк, и пара площадок, спортивная и детская. А у вас?
– А у нас в квартире газ, – развела руками Эри. – Мне не хочется идти, но раз мы приехали, то надо.
– Почему не хочется? – поинтересовался Ит.
– Сейчас покажу.
…Парка не было. Точнее, от него осталась пара старых тополей, основательно запиленых, чтобы не упали, да пара дорожек. Все остальное пространство занимала гигантская детская площадка.
Детская площадка за забором с колючей проволокой по верху.
Ит и Скрипач всмотрелись.
Чего тут только не было! Горки, качели, лазилки – но всё рассчитано на самых маленьких, ребенок постарше быстро бы заскучал. Впрочем, детей старше пяти лет тут и не наблюдалось. А детей, да и матерей, тут находилось в избытке, не смотря на мороз. Воздух, казалось, звенел от криков и визгов, дети носились по площадке, как ненормальные, а между ними, тут и там, торчали, как истуканы, мамаши – все, как на подбор, дородные, не сказать толстые, все в бесформенных длинных пальто, в юбках, и в завязанных ниже бровей платках. Возле забора в дальней части площадки снег, как поняли Ит Скрипач, отличался по цвету – и тут же стало ясно, почему. Просто на этот снег – ссали. Ссали сами мамаши, и давали ссать детям – чтобы не тратить время, и не вести ребенка домой. На глазах у всех одна из истуканш степенно подошла к этому самому участку, грузно присела, и…
– Обезьянник, – пробормотал Скрипач. – Эри, это что, норма?
– Ну, тут, видимо, норма, – Эри отвернулась. – Обычно сами они не ссут. Ну, не все. Обычно они детей… по крайней мере, у нас в районе. Может, это новая мода. Не знаю. Я же говорила, что редко выхожу из дома.
– Н-да, – протянул Ит. – Собственно, всё логично. Чего от них и ждать. Эри, где стояла лавочка, на которой вы тогда сидели?
Эри задумалась. Подошла к забору, стала всматриваться.
– Вон там, кажется. Где комплекс стоит, красный.
– Ага, – Ит прищурился. Тоже подошел к Эри. – Точно или примерно?
– Точно… да, точно. Вон там, дальше, дорожка с лестницей, которая ведет во двор.
– У нас такая же, – заметил Скрипач.
– Видимо, да. А дальше шла дорожка, направо, и в ней были такие как бы карманы, в которых стояли лавочки. За кустами.
– Угу, ясно. Рыжий, чем бы их пугануть отсюда, чтобы посмотреть? – задумался Ит.
– Ничем, – отрезал рыжий. – Весь дом пуганешь? Окна никто не отменял, мы тут будем как на ладони. Ит, нереально. Можно пройти, там походить, поглядеть, но… дети. Воздействие и дети… пусть даже и такие… мне бы не хотелось.
– Чего это вы тут пялитесь?! – отмерзла вдруг одна из истуканш. – Чего на детей пялитесь, говорю?!
– А что, нельзя? – спросила Эри. – Мы, может, любуемся.
– Ща я тебе полюбуюсь, ведьма! А ну пошли вон!!!
– Заткнись, куча, – ласково приказал Скрипач. – Итак, на чем мы остановились?
– На том, что данные снять невозможно, – сообщил Ит. – Вообще, ты прав. Невозможно. По крайней мере, днем. Можно, конечно, прогуляться сюда ночью, вариантов много, но… время. Мы сильно ограничены во времени.
– И что ты предлагаешь? – рыжий прищурился.
– Проверить другие точки для начала. Если с этой полный швах, то, может, в других местах будет получше. Эри, что скажешь?
– Скажу, что не будет, – Эри отвернулась. – Я же с самого начала предупредила, что не надо ехать. Бесполезно.
– Ну, это мы еще посмотрим, – решительно сказал Скрипач. – Что там дальше? Парк?
– Парк, парк, – подтвердил Ит. – Ладно, пошли отсюда. А то как-то тягостно.
– Не то слово, – кивнула Эри.
***
Парк, как выяснилось, давно перестал быть Парком культуры.
Это теперь был Парк Благодати.
– Что это за на хрен? – оторопело произнес Скрипач, прочитав табличку на воротах. – Эри, мы не смотрели в сети, честно. Что это такое?
– А это церковь парк выкупила. Это теперь ее развлекательный комплекс, – объяснила Эри. – Их таких везде много. Тут всё вместе. И храмы, и карусели, и молельни. Можно даже мини-машинку или сани взять, парк-то большой, пешком не везде дойдешь. Только не вздумайте тут курить! Они пить разрешают, а курить ни-ни. Не понимаю, почему они так боятся курящих…
– А вот на этот вопрос у меня ответ есть, – торжественно возвестил Скрипач. – Курящих они боятся, потому что курящий, он думает. И он спокойный. Его трудно разозлить, и у него всегда есть пять минут в запасе для принятия решения. Когда некурящий уже несется куда-то, очертя голову, курящий спокойно курит, взвешивает все «за» и «против», и с решением у него обычно получается как-то лучше. Понятно, что это не ко всем курящим относится, но процентов семьдесят именно такие. Опасные люди, надо сказать. Тот, который думает, он всегда опасен.
– Нечто похожее приходило мне в голову, – призналась Эри. – Но мне казалось, что чуть не так. Что их бесит сам факт того, что у человека может быть какой-то выбор. Пусть и плохой, но личный. Это ведь тоже свобода. Кстати, черный и рыжий дымили оба. И много, как в последний раз.
– Охотно верю, – усмехнулся Скрипач. – Мы тут тоже… гм… отрываемся.
В парк пришлось покупать билеты, дорогие, дающие право на одну поездку электромашинкой в дальнюю часть парка, на «большие катки», и право прокатиться на одном аттракционе из списка. «Златые врата», «Райский сад», «Благодать», «Купельки», «Колокольчики».
– Как-то очень приторно, – скривился Ит. – Что такое «Купельки»?
– Понятия не имею, – дернула плечом Эри. – Говорю же, я тут сто лет не была, и не собиралась сюда.