– Тебе жалко? Сутки жалко? Карин, ты, конечно, та еще скотина, особенно это сильно в Сибири было заметно, когда ты две банки тушенки, которые были на четверых, сожрал в одно горло, и не поперхнулся, но в этот-то раз прояви хоть немного человечности! Мы же не месяц у тебя просим, день всего лишь. От кого убудет, если мы так сделаем? Группа приходит через сколько?
– Через пять дней, – мрачно ответил Карин.
– Ну и вот, – обрадовался Ит. – Ну даже не сутки, давай меньше. Ну просил человек кони двинуть дома, и…
– Она будет про вас всё отлично помнить, – справедливо заметил Карин.
– Ой, прекрати. Ничего она не будет помнить, память затрем, и всех дел, – отмахнулся Ит. – Мы на нее не претендуем, если ты об этом.
– Уговорил, ладно уж. Как хоть потрахался-то? – поинтересовался Карин.
– Очень хорошо, – ответил Ит. – Отлично. Давай переключайся на живых людей уже, стеснительный скромняга.
– Считку дашь?
– Ты опять?! Хотя… я тоже подумаю, – хмыкнул Ит. – Можно так. Мы тебе считки, а ты – будешь держать язык за зубами, когда вернутся Берта и Фэб. Ага?
– А Кир? – с интересом спросил Карин.
– И, разумеется, Кир. У него рука тяжелая.
– Веселая у вас семейка, – хмыкнул Карин. – И вот еще чего. Этому любителю покататься скажи, чтобы корабль потом, как покатается, отправил обратно.
– Не выйдет, – развел руками Ит. – Оборудование для гибера на корабле. Как работать прикажешь?
– Я пришлю наш транспорт.
– Это корыто? – возмутился Ит. – Слушай, перестань. С какой радости мы должны будем работать да дерьме по пятому уровню, когда у нас на «Горизонте» почти семерка стоит? Ты издеваешься?
– Нет, не издеваюсь, – процедил Карин. – Просто веры у меня вам нет, и никогда не было.
– Ну, конечно, – сардонически усмехнулся Ит. – Совсем кретин, да? Мы, значит, будем рисковать Бертой, Фэбом, Киром, Джесс, Ри, детьми, наконец – из-за чего? Весьма сомнительных историй Эри, или каких-то гипотетических спиральных систем, которые, небось, еще и не подтвердятся? Там же чертовщина получилась, по первому результату, ты же видел. Прекрати. Не смешно даже. В общем, мы оставляем тут «Горизонт», и делаем всё нормально и качественно. Это моё последнее слово. Иначе…
– Ну и чего будет, если иначе?
– Иначе они сюда сядут на этом корыте, мы ей всё расскажем, как есть, и отчалим, а вы потом сами с ней разбирайтесь. Лечите, на разговоры раскачивайте. И совсем не факт, что она даже со смытой памятью начнет с вами сотрудничать. У нее интуиция развита – хоть куда, и понять, что вы та еще козлятина, она отлично сумеет. А так… мы, так уж и быть, ее для вас предварительно подготовим немножко. Вам же потом будет на порядок проще.
– И не таких обламывали, – проворчал Карин. Но призадумался. – Слушай, а ведь это романтично, Ит. Я только сейчас понял.
– Что именно? – удивился Ит.
– Умереть дома, – мечтательно произнес Карин. – Но ничего. Мы ее планы слегка нарушим. Интересная тётенька, и как вы только догадались… и ведь почти обвели меня вокруг пальца, паршивцы. Так и умерла бы.
– Не проведешь тебя, ты слишком опытный, – проворчал Ит. – Не вышло. Переиграл. Ладно, давай там торжествуй, а я буду дальше аппаратуру собирать.
– Собирай, собирай, – покивал Карин. – И без фокусов. Учти, к «Горизонту» уже вышел конвой, и попробуйте мне только…
– Мы не будем ничего пробовать. Отвяжись, Карь, а то я запутаюсь, а мне потом группа голову оторвет.
***
Паутина лжи, которая окутывала их эти недели, сейчас разлеталась, рассыпалась, истончалась. Все карты – сданы. Партия – разыграна. Обманы и подставы – раскрыты. У всех шулеров вывернуты рукава, да и сидят теперь шулеры за прозрачным стеклянным столом – ничего не спрячешь. Нечего уже прятать.
Интересно, думалось Иту, за что зацепились аналитики? За нас, за точки, которые не было никакой возможности скрыть, за саму Эри? Или еще за что-то, что мы пропустили? Впрочем, какая сейчас разница… Стол стеклянный, и рукава у всех закатаны по локоть. Вот только…
Ит отложил полный кофр в угол, где уже лежали его собратья, и снова посмотрел в окно.
Ненависть. Сейчас его переполняла черная, глухая ненависть. К чему, к кому? Что он чувствовал в этот момент?
Парк.
Пойма.
Тихая аллея с рябинами, деревянные лавочки.
Плачущая Эри с завядшим листиком в руке…
Мы ведь были в секунде от тайны, в шаге от тайны!!! Если бы не это кричащее, орущее, воняющее стадо, мы бы, наверное, сделали этот шаг – и ведь Карин, хоть и тупица, но догадался, потому и послал за нами такой эскорт, потому что и гонялся за нами по всему городу.
Один шаг – который оказалось невозможно сделать.
Портал? Или что-то еще? Мы не сумели узнать этого. Потому что…
«Парк мечты», вашу мать… ненависть Эри, которая сейчас прорастала в его собственную ненависть; ведь это, в некотором смысле, и моя жизнь тоже, и какое право у вас есть топтать эту мою жизнь своими грязными ногами, плевать в нее, ссать в нее, блевать в нее, визжать, орать, и кривляться?
Если бы она могла, она бы, наверное, стерла этот парк с лица земли.
И не только его.
Но его – в первую очередь.
Даже в Чертаново не было такого отвращения и безнадежности. Даже молельный дом не вызывал такого отторжения. Даже огороженная колючкой родная высотка. Там, в этом парке, получилось что-то несоизмеримо большее…
Сихес, вдруг вспомнилось ему. Не там, не в этой аллее, но неподалеку. Да, неподалеку, ближе к реке. Мы туда не дошли, но, интересно, что сейчас находится на месте, которое бесконечно важно для меня самого? Общественный сортир? Кофе для визгунов, с видом на замерзшую реку? Там сидят дебелые самки, и кормят грудью такое же дебелое потомство, а мужики плотоядно пожирают их глазами? Или там аттракционы с благочестивыми названиями? Или что? Это было моё место, моё, я стоял там, на зимнем ветру, и впервые увидел то, что действительно почти не соотносилось с нашей реальностью…
Сод.
Тайна.
Эри.
Мир.
Мир, находящийся в тайне, подумал он. Тайный мир. Скрытый мир. Мир, который многое бы мог дать выяснить, но который почему-то отдан сейчас на растерзание толпе уродов и ублюдков, и даже не ублюдков, а выблядков, неважно, взрослых или мелких, это всё равно, потому что всё это – одно и то же. Какая-то глобальная самокастрация, отупение, добровольное превращение в свиное стадо, в котором и голову поднять от корыта уже зазорно.
Не дети причиной, понял Ит. Эри на самом деле ненавидит не детей, дети вообще ни при чем. Она не принимает, и никогда не сможет принять всю эту грязь и пакость, в которой оказалась, для нее это невозможно, невообразимо – с ее-то верой, с ее убежденностью.
Один шаг.
Всего один шаг – и что-то бы произошло, ведь точно, произошло, сейчас он это понимал так же, как сама Эри. И она это тоже чувствовала, хоть и не сказала ни слова. Она знала про этот шаг. И знала, что он, вероятно, возможен… с ними. Одной – не получилось бы. А с ними…
То, что мы собираемся сделать…
Ит горько усмехнулся про себя.
Мы ведь довершим начатое экипажем, которым мы были в прошлой жизни. Да, как это ни парадоксально звучит, но мы действительно довершим начатое ими, а именно…
Мы убьем Эри.
Для того чтобы попробовать ее спасти, нам потребуется попробовать её убить. То есть даже не попробовать, а просто – убить.
И…
И неизвестность.
Ит замер с датчиком в руках.
Сейчас даже думать нельзя про то, что будет дальше – бедный Скрипач, он, наверное, догадывается, но всё-таки еще не поверил до конца. Он думает, что я… что я придумал что-то еще. А на самом деле никакого «еще» не существует в природе, потому что его нет, этого «еще», и…
Дыхание на секунду перехватило.
Страшно?
Конечно.
Очень страшно.
Но другого выхода нет.
Карин понял многое, но, по счастью, еще не полностью. Он не осознал масштаб. И рыжий, кажется, еще не осознал. А я осознал – тогда, когда мы летали на базу, за приборами. Осознал и ужаснулся, потому что я знаю: когда происходит нечто подобное, все отходит на второй план. Вообще всё. Карин сперва подумал, что в этой игре мы ставим по сотке, потом поднял ставки до тысячи, но он еще не понял, что на самом деле на кону – миллиард. Или десять миллиардов. Или сто.
Кто ты такая, Эри…
Кто же ты такая…
Мягкие руки, удивительно нежная кожа, детские беззащитные глаза… нет, не то, всё не то, это всего лишь тело. То, что я ощутил – было больше, чем то, что возможно ощутить во время даже самого распрекрасного секса… потому что к сексу это уже не имело отношения. Кажется, на эти минуты ты пустила меня к себе, в тот мир, который пока что даже не научилась осознавать; ты старательно пыталась быть человеком, на самом деле человеком не являясь.
Ты говорила, что вас много. В той или иной степени – много. Что вы осколки. И что ты тоже осколок, самый маленький и невзрачный. Вот только в этом ты ошибаешься.
И Карин ошибается.
Хоть бы он ошибался подольше.
Ну хотя бы сутки. А лучше двое.
Какое там.
Часы.
Счет идет на часы, на минуты, на секунды.
И где носит эту сладкую парочку, раздраженно подумал Ит, ну сколько можно, я же так с ума сойду!
***
– И где вы были?
– Мороженое есть летали, – ехидно заявил Скрипач. – С ромом. И с изюмом. В роме. В штаты. А что?
– Ты кретин с изюмом в роме!!! Рыжий, время! Тут Карин уже извел меня подчистую, а ты…
– Что, всё так плохо? – нахмурился Скрипач.
– Сейчас я тебя просвещу, – пообещал Ит. – Давай датчики соберем, и буду я тебя просвещать в срочном порядке.
– Сколько у нас осталось?
– Двенадцать часов. Как тебе, кстати… гм…
– Космос, – емко ответил Скрипач. – У меня было больше женщин, чем у тебя, и тут – это невообразимое что-то. Ты прав. В жизни никогда такого не было.
– Ага, дошло, – улыбнулся Ит. – Правильно. И я понял, почему.