Перед ними возвышался конический пик Единственной горы. Достигнув северного берега, капитаны направили лодки вверх по узкой реке, которая брала начало в отрогах горной гряды. Перед закатом они добрались до первых речных порогов. Здесь гномы решили устроить временный лагерь.
— Выше по течению нам не подняться, — сказал один из капитанов. — Если вы не против, герои, мы отправимся в обратный путь. Вы можете начать восхождение завтра утром. Желаем вам удачи в доблестном замысле. Пусть не иссякнет сила ваших правых рук!
И они уплыли.
— Что он там говорил о «правых руках»? — спросил Мори. — Я не понял! Какой еще «доблестный замысел»?
Даже не верилось, что они наконец добрались до Единственной горы — после стольких опасных и разнообразных приключений. Утром гномы и соддит позавтракали пирогами и апельсиновым соком (жители Приозерья подарили им несколько бочонков этого напитка). Насытившись, Бинго сел на валун, задрал голову и посмотрел на горную вершину. Если Мятные горы поражали своим величием и протяженностью, то Единственная гора захватывала дух неописуемой игрой теней и света. Этот гигантский каменный конус переливался бесчисленными оттенками белого и серого цветов. Слева он был раскрашен темновато-пепельными и металлически-серыми изгибами и штрихами; чуть дальше они становились пурпурными и черными под цвет дождевого облака, а сам снежный пик сиял молочной белизной, покрытой кремовыми точками. В небе кружило множество грачей. Их монотонное карканье навевало ностальгию и умиротворение.
За спиной соддита послышался смущенный кашель. Торри застенчиво сел рядом с ним на валун.
— Привет, — сказал Бинго. — Не маленькая горка, верно?
Он никак не мог найти правильный способ общения с этим членом королевского семейства.
— Да, очень большая, — ответил Торри. — Она пьитягивает взог, не так ли? Ее пгоклятье в том и заключаетзя, что она пгивлекает взех зущезтв звоей кгазотой.
— Зачем ты говоришь о проклятии? Я нахожу эту гору просто эффектной.
— А я нахожу ее озобой и зпечифичезкой, — лукаво заметил Торри. — Но не пгинимай мои злова близко к зердцу. Нам, гномам, больше нгавится быть под гогами, а не на вегшинах. Мы любим находитьзя внутри, а не знаужи.
— Я полагаю, она полая? Ведь большинство из гор полые, верно?
Торри бросил на Бинго уважительный взгляд.
— Дейзтвительно, это так, — согласился он. — Похоже, ты многому научилзя, юный зоддит. И начал понимать зтгуктугу миа.
— Да, я набираюсь опыта. Что мы будем делать дальше?
— Пгоникнем внутгь, — сказал король. — Ты пойдешь пегвым. Именно для этого мы тебя и взяли з зобой.
Он снял ботинок и вытащил из него смятый клочок пергамента. Когда Торри расправил бумагу на камне, другие гномы начали собираться вокруг. Поначалу Бинго показалось, что король забавляется со старым капустным листом, изъеденным гусеницами. Но затем, присмотревшись, он увидел на нем грубо нарисованную карту окрестностей Единственной горы.
— Мы не зможем пгойти чегез главные вогота, — сказал Торри, ткнув пальцем в кружок, изображенный на склоне горы. — Они навегняка будут запегты.
— Да, главные ворота будут заперты, — мрачно подтвердили гномы.
— Поэтому нам нужно найти боковой пгоход, — произнес король. — Он назтолько хаханький, что пгоникнуть в него зможет только наш гьабитель — мизтег Гъаббинз.
— Какой-какой? — спросил Бинго.
— Пгоход? Очень хаханький.
Соддит еще раз попытался вникнуть в значение этого слова.
— Я не понял.
— Он хаханький, — пояснил ему Торри. — Зовзем мелюзгаханький. И вход в него тоже хаханький.
— Хаханький? — недоуменно уточнил Бинго.
— Да, хаханький! — строго пискнул Торри, начиная сердиться. — Ты меньше гномов, поэтому пголезешь в него. Во взяком злучае, мы надеемся на это.
— Ага, — буркнул соддит. — Теперь понял. И вся эта бодяга о хаханьках...
— Не бери в голову, — успокоил его Мори, похлопав по плечу рукой[42]. — Сейчас нам нужно отыскать боковой проход. В дорогу. Собирайте пожитки, ребята. Мы пойдем по западному склону горы.
Его слова были встречены не совсем искренним возгласом «ура», и гномы начали собираться в путь.
— Торри, — спрыгнув с валуна, окликнул Бинго. — Я могу задать тебе нескромный вопрос?
— О чем?
— Ты действительно король?
Торри огорченно вздохнул.
— Да, это пгавда, — признался он.
— Тогда почему ты позволяешь Мори командовать собой? Если ты король, то он должен подчиняться твоим приказам. Разве не так?
— Не обязательно находитьзя на пегедней линии взе вгемя, — ответил гном. — Озобенно езли ты коголь.
Неподалеку на камень опустился грач. Он захлопал крыльями, взглянул на них разумными глазами и склонил голову набок.
На первом переходе они прошли приличное расстояние, но с каждым часом тропа становилась все круче, а путь — тяжелее. Вскоре отряд с трудом перебирался от валуна к валуну, отдыхая через каждые десять-пятнадцать минут. Ситуация осложнялась еще и тем, что гномы по очереди тащили за собой на одеяле колдуна, который уже несколько дней не выходил из спячки.
— Я хочу знать, почему мы должны нести его наверх, — ворчал Бинго. — Что, если он вообще не проснется? Гэндеф все время спит. Он абсолютно оглох и потерял бороду. Кроме того, насколько я понимаю, он лишился рассудка. И, несмотря на это, мы тащим его за собой.
Гномы не желали просвещать докучливого соддита.
Ближе к вечеру они добрались до небольшого плато с любопытной щетиной торчавших скал. Эти остроугольные глыбы явно упали с ближайшего откоса. Отряд устроил привал. Путники слегка перекусили и восстановили дыхание. Торри сосредоточенно изучал свою карту.
— Зудя по гельефу мезтнозти, это где-то здезь, — пробормотал он себе под нос.
— Посмотрите на грачей! — сказал Бинго. — Вон они! Выше нас! Сидят на выступах скал. Такое впечатление, что они наблюдают за нами.
— Они действительно наблюдают за нами, — подтвердил Мори. — Это грачи Стребора. Великая и мудрая раса.
— Мудрая? — с усмешкой спросил соддит. — Они же просто птицы!
Его опыт с пернатыми существами был ограничен малиновками и сбившимися с курса чайками, случайно залетавшими в Соддлсекс.
Мори трижды покачал головой. Это заставило его бороду качнуться пять раз.
— Они разумны и хитры, — сказал гном. — Грачи живут очень долго. Их память охватывает несколько столетий. Ты знаешь, что они играют в шахматы?
— В шахматы? — не скрывая скепсиса, переспросил его Бинго.
— Да. А по какой причине, по-твоему, шахматные кони раньше назывались грачами? Между прочим, они до сих пор ходят буквой «Г».
— Но эти фигуры на шахматной доске выглядят как кони, а не грачи.
Мори скорчил испуганную мину и сердито зашипел:
— Тише, соддит! Лучше не напоминай им об этом! И не называй их конями. Это запрещено! Они грачи! Ты меня понял? Умник недоделанный! В следующий раз ты и пешки назовешь креветками...
— Я просто не могу поверить. Птицы играют в шахматы! Как же они переставляют фигуры?
— Они, э-э... передвигают их клювами.
— А как они расставляют фигуры в начале игры?
— Ты передергиваешь, парень, — огрызнулся гном. — Короче, помни, что с грачами шутки плохи. Они могут понимать и говорить по-человечески. У них даже имеется король.
— И как его зовут?
— Что?
— Как его зовут? Короля грачей?
— Ладно, слушай, — сказал Мори. — Грачи с давних пор дружат с гномами, и так уж вышло, что я могу ответить на твой вопрос. Их короля зовут Каав. Каав Могучий.
— Забавное имя.
— На самом деле все их имена ограничены одним Каавом, — признался Мори. — Они называют друг друга только этим именем. Но поверь мне, грачи очень умная раса.
Бинго задрал голову вверх и, прищурив глаза в форме вороньих лапок, посмотрел на скалы.
— Я не верю тебе, Мори, — сказал он. — Меня не так-то легко одурачить.
— Поступай, как знаешь, — ответил гном.
Они искали боковой проход весь вечер, но так и не нашли его.
— Может быть, дверь в него похожа на Угольные ворота, которые вели в глубь Мятных гор? — спросил Бинго. — Что, если она заколдованная? Я предлагаю продолжить поиски при лунном свете.
— Нет, парень, — ответил Мори. — Те ворота вели в легендарные залы Гномодрома. Их еще называют великими рудниками Черной Марии. А эта дверь больше похожа на трубу.
— На трубу?
— Да. На выпускное отверстие.
— И что оно выпускает?
— Дым.
Гном хитро посмотрел на него.
— Но тут имеется проблема.
— Какая?
— Дверь легко открывается изнутри. Понимаешь? А нам нужно найти ее и открыть снаружи. Возможно, тебе придется взломать ее.
— Значит, это труба? — подытожил соддит.
— В общем-то, да.
— И ты хочешь, чтобы я спустился вниз по дымовой трубе, вылез из камина и столкнулся лицом к лицу с ужасным драконом?
— Можно подумать, что ты не знал об этом с самого начала!
— Представь себе, не знал!
— Хм! Есть такая известная пословица: «Назвался грабителем, полезай в дымоход».
Отряд прервал поиски и, собравшись вокруг небольшого и, можно сказать, жалкого костра, устроил импровизированный ужин. Над ними в сгущавшихся сумерках кружили и каркали грачи и вороны. Красно-вишневое солнце, похожее на помидор, уже коснулось западного горизонта. Его диск пересекало рваное тонкое облако, окрашенное в пурпурные, оранжевые и золотистые тона.
Тени удлинялись.
— Взгляните на него, — сказал Бинго, указывая на завернутого в одеяло Гэндефа. — Он спит уже четвертый день. Не так ли? И за все это время колдун не издал ни единого звука.
Гномы кивнули и проворчали неразборчивые слова согласия.
— Он даже больше не кашляет, — задумчиво продолжил соддит. — Странно, правда? У него был сильный кашель. Иногда старик едва не падал в обморок.