И вот только я приготовился расспросить ее как подобает, ворвались вы и…
– Ворвалась, и прекрасно сделала, черт побери, – заявила Берта. – Она уже начала тебя обрабатывать по высшему разряду. Только дай такой крошке провести часок наедине с впечатлительным маленьким негодяйчиком вроде тебя, и ты ни на что уже не сгодишься. Теперь я буду распоряжаться и…
Зазвонил телефон.
Прежде чем Берта успела протянуть руку, Ивлин схватила трубку и выдавила:
– Алло… Я сейчас не одна… – Неожиданно голос ее зазвучал энергичнее. – Ах, конечно, инспектор Хобарт, – затараторила она. – Буду чрезвычайно рада вас видеть. Тут у меня люди, но, по-моему, они уже уходят. Как, разве вы не подниметесь? С вами еще кто-то? Что ж, замечательно… Нет-нет, вовсе нет. Буду рада вас видеть. Поднимайтесь.
Она стояла возле телефона и улыбалась. Я решил, что Берта способна сама о себе позаботиться, а мне предстоит позаботиться о себе. Я толкнул дверь, промчался по коридору, влетел в незанятый номер, где оставил кейсы, заперся и стал ждать.
Сидеть в ожидании было делом нелегким. Я слышал тяжелый стук сердца. Услышал, как хлопнула дверь лифта. Услышал шаги по коридору.
Обождал, пока все стихнет, схватил оба кейса, побежал к двери с надписью: «Лестница», скатился на три пролета вниз, вызвал лифт и спустился вниз в униформе коридорного, таща через холл два кейса.
Клерк стукнул ладонью по кнопке звонка и заорал:
– Эй, там, у парадного! Коридорный!.. Коридорный, эй, парень!
Я опустил кейсы на пол.
– Проводи мистера Джексона в 813-й, – велел он. – Если только не…
Я взглянул на мужчину по имени Джексон. Им оказался не кто иной, как мой приятель Джаспер Диггс Калхун из Лос-Анджелеса. Он стоял с чемоданами посреди холла и не узнавал меня в форме коридорного.
– Я несу вещи клиенту, который ждет такси возле парадного, – объяснил я.
– А, ладно, – буркнул клерк и обратился к Калхуну: – Одну минуточку, мистер Джексон. Я вызову другого коридорного. – Опять зазвонил в звонок и закричал: – К парадному!
Я подхватил кейсы и выскочил через боковой выход. Там, к счастью, стояло такси. Я сунул кейсы водителю. Тот погрузил их и встал, ожидая появления клиента.
– Я должен доставить кейсы в один дом на этой улице, – объявил я и влез в такси.
Мы поехали вниз по улице, завернули за угол. Ни красных мигалок, ни сирен, ни свистков – ничего.
Я испустил облегченный вздох.
Попросил шофера обождать перед домом. Затащил кейсы в квартиру и посоветовал Бернис и Эрнестине лучше всего позабыть обо всем происшедшем. Переоделся в ванной, вернул Бернис форму, спустился к такси и велел шоферу везти меня за пять кварталов к отелю «Океанский берег».
Там прошел по переулку, обследовал пожарную лестницу, поймал конец веревки, подтянул нижнюю секцию как можно ближе, подпрыгнул, ухватился за железную перекладину и взобрался. Отвязал веревку, обмотал ее вокруг пояса и полез вверх по лестнице.
Добрался до нужного этажа, юркнул в окно и направился к номеру, снятому Хейзл.
Стал вставлять в замок ключ и услыхал долгий настойчивый телефонный звонок.
На это я совсем не рассчитывал. Если ответить, полиция, услыхав мужской голос, сообразит, в чем дело. Если не отвечать, они заинтересуются, куда, к дьяволу, подевалась Хейзл, и, может быть, сосчитают, сколько будет дважды два.
Я бегом пробежал по коридору и тихонько стукнул в дверь своего номера.
Хейзл, в одних трусиках и лифчике, отворила, хотела что-то сказать, но удержалась. Я вытащил ее в коридор, сунул ключ от ее номера, шепча:
– Бегите быстрее! Звонит телефон. Это проверка. Скажите, что были в ванной.
– Я же полуголая, – прошептала она. – Сняла платье…
– Бегите, – велел я и шлепнул ее.
Открыл дверь в свой номер, пару раз кашлянул, потом сонно зевнул.
Поплелся в ванную, смыл с рук грязь от перекладин пожарной лестницы, и едва вышел, как дверь осторожно открылась, впуская Хейзл.
Я насупился.
Она в оправдание указала жестом на свое белье, пробралась к шкафу, сняла с вешалки платье и замерла в нерешительности, глядя на меня. Глаза ее были страстными и манящими.
Внезапно тишину в комнате разорвал телефонный звонок.
Я позволил ему прозвонить раз пять-шесть, после чего подошел, поднял трубку и сонно пробормотал:
– Алло…
Раздался голос инспектора Хобарта:
– Привет, Лэм. Наверно, я вас разбудил.
– Наверно, – рассерженно огрызнулся я, – вам требуются очередные идеи.
– Я думал, вам интересно узнать, – сказал инспектор, – что в Лос-Анджелесе Давер Инман, владелец «Полного обеденного судка», только что сделал сержанту Фрэнку Селлерсу признание в ограблении бронированного автомобиля в сообщничестве с Гербертом Баксли.
Обоих водителей броневика ублажала пара малышек, которые обслуживают машины, и Инман им поручил выудить из карманов шофера и охранника ключи. Не стану подробно описывать, как они с этим справились, только Инман сделал с ключей восковые слепки и изготовил дубликаты. Когда броневик остановился, а охранники пошли пить кофе, Баксли прикинулся, будто меняет покрышку, приткнув свой автомобиль прямо за бронемашиной. Он знал, что там груз в сто тысяч долларов тысячедолларовыми банкнотами, которые везут в банк по заказу Стэндли Даунера. Даунер пожелал получить деньги наличными, поскольку задумал смыться с Ивлин Эллис. Кто-то из дружков Ивлин подкупил Баксли.
Раз дело приняло такой оборот, Фрэнк Селлерс пришел в чертовски великолепное расположение духа. Он даже к вам стал испытывать дружеские чувства. Ему удалось вернуть все, кроме шести тысяч долларов. Он отмылся от подозрений, раскрыл дело об ограблении броневика и попросил передать, что всегда был вашим другом… Порой, говорит, вы его огорчаете своей самонадеянностью, однако он, по его собственному выражению, считает вас «славным мерзавчиком». Стало быть, – продолжал инспектор Хобарт, – карантин снят, Лэм. Можете двигать, куда пожелаете, хоть ко всем чертям. По счастливой случайности, как вам, возможно, известно, ваша маленькая подружка Хейзл зарегистрировалась в том же отеле под именем Хейзл Бикли. В 417-м номере, на одном этаже с вами. Звякните ей, если желаете.
– Она тут?
– Совершенно верно.
– Это вы поместили ее в мой отель?
– Она самостоятельно там разместилась, – заявил Хобарт. – Я сунул в ловушку приманку. Приманка – это вы. Ее адвокат все названивал и настаивал на вашем освобождении, так что мы согласились и назначили конкретное время. Чтобы он получил возможность предупредить свою клиентку и та отправилась бы за вами следом. Полисмену, который вез вас в отель, безусловно, приказано было помалкивать и не замечать ее на хвосте. Господи, до чего ж вы, любители, плохо думаете о копах!
– Постойте минуточку, – вставил я. – Если Фрэнк Селлерс нашел деньги, украденные из бронированного автомобиля, что это за чертовщина с теми пятьюдесятью тысячами, которые ко мне в руки попали?
– Не повезло вам, Лэм, – хмыкнул он. – Сержант Селлерс нашел похищенное из броневика. Он раскрыл дело. А на мне висит дело об убийстве. Я его не раскрыл… пока.
А вы проморгали пятьдесят тысяч. Не раскрыли дело, и, по-моему, это вам даже не светит.
У нас у каждого свои проблемы. Как у любой божьей твари.
– Эй, минуточку, – спохватился я. – Вы встречались на протяжении двух последних часов с Ивлин Эллис?
– Нет. Перетряхнули ее номер и ничего не нашли. Исключили ее из списка… по крайней мере на данный момент. А теперь на тот случай, ежели вы запланировали провести со своей клиенткой Хейзл Клюн, она же Хейзл Даунер, она же Хейзл Бикли, ночное конфиденциальное совещание – обратите внимание на мою тактичность, – должен предупредить, что ваш номер прослушивается. Мы держали вас под неусыпным наблюдением с той самой минуты, как вы там очутились. У нас даже есть магнитофонная запись вашей беседы с Хейзл.
– Черт побери! – буркнул я.
Инспектор Хобарт фыркнул.
– Не могу утверждать, будто восхищен вашим вкусом при выборе телевизионных программ, Лэм. Вы так лихо работаете мозгами, что я думал, настроитесь на какой-нибудь голливудский детективчик. Никак не ожидал, что вы, терпя муку смертную, высидите до конца тошнотворной романтической белиберды, но будь я проклят, если не высидели. Я…
– Эй, минуточку, – повторил я. – Вы что, не заезжали в отель «Калтония»? Не ездили нынче вечером повидаться с Ивлин Эллис?
– Нет, я не видел ее на протяжении двух последних часов.
– Послушайте, инспектор, – сказал я, – прошу вас об одолжении. Мне потребуется около тридцати пяти минут, чтобы добраться до того отеля. Не подскочите ли туда вместе со мной?
– Зачем?
– Есть у меня кое-что, горяченькое.
– Очередная блестящая мысль?
– Вот именно.
– Ну, – заявил он, – к вашему сведению, я собираюсь поехать домой и лечь спать. У меня нет желания рыскать ночью по городу из-за того только, что вам захотелось меня познакомить с одной из своих блестящих идей.
– Инспектор, – настаивал я, – это важно. Прошу вас…
– Забудьте об этом, – отрезал он. – Вы уже выполнили дневную норму мозговых штурмов.
– Ладно, – сдался я. – Разрешите мне вам кое-что сообщить. Ивлин работала на «Мицукайдо импортинг компани». Еще до того, как стала «Мисс Американские Металлические Изделия». Ею увлекся Карл Кристофер, президент компании ножевых изделий «Кристофер, Краудер и Дойл». Она воспользовалась шансом, чтобы устлать пухом собственное гнездышко и заодно обеспечить солидный контракт для «Мицукайдо импортинг компани», от которой, возможно, получала комиссионные. Этот солидный контракт, если вам интересно, заключается в исключительном праве на сбыт в Соединенных Штатах тонких кухонных ножей, изготовленных из импортной шведской стали, с синтетической пластмассовой ручкой, похожей на оникс.
Кроме менеджера японской импортирующей компании, она первая в Соединенных Штатах стала обладательницей набора кухонной утвари. Приобрела образец и всучила его Карлу Кристоферу. А теперь, если вы собираетесь…