— Да, оно у меня, — ответил Фродо так неохотно, что сам себе удивился. — Оно совсем не изменилось.
— Я бы только одним глазком, — повторил Бильбо.
Когда Фродо одевался, он обнаружил Кольцо у себя на груди на легкой, но очень прочной новой цепочке. Теперь он медленно его вытащил. Бильбо протянул руку. Но Фродо быстро отпрянул и отдернул руку с Кольцом.
Между хоббитами словно опустилась прозрачная завеса и сквозь нее на потрясенного Фродо смотрел не Бильбо, а сморщенный карлик с алчным взглядом и дрожащими костлявыми руками. Фродо захотелось ударить его.
Музыка и песни вокруг них вдруг смолкли, все заглохло. Бильбо бросил быстрый взгляд на лицо Фродо и провел рукой по глазам.
— Теперь я понимаю, — сказал он. — Спрячь его! А меня прости. Прости за то, что тебе досталась такая ноша. Мне очень жаль, что все так вышло. Неужели все Приключения бесконечны? Наверное. Всегда кому-то надо продолжать. С этим ничего не поделаешь. Хотел бы я знать, стоит ли вообще кончать мою Книгу?.. Но давай пока забудем об этом. Теперь я хочу услышать самые настоящие новости: расскажи мне все-все про наш Хоббитшир!
Фродо спрятал Кольцо, и Тень исчезла, почти не затронув память. Их снова окружили свет и музыка Райвендела. Фродо рассказывал, Сэм то и дело вмешивался и уточнял, Бильбо заворожено слушал и счастливо улыбался: любая весть из Хоббитшира, будь то срубленное деревце или шалость малыша, была ему необыкновенно интересна. Увлеченные тем, что происходило в Четырех Уделах, хоббиты не заметили, как к ним подошел рослый человек в темно-зеленом плаще и довольно долго стоял рядом, наблюдая за ними и улыбаясь.
Наконец Бильбо поднял голову.
— Вот и ты, наконец, Дунадан! — воскликнул он.
— Бродяжник! — удивленно ахнул Фродо. — Оказывается у тебя много имен?
— Бродяжник? — сказал Бильбо. — Этого я еще не слышал. Почему Бродяжник?
— Так меня в Пригорье зовут, — смеясь, ответил Арагорн. — И так меня ему представили.
— А почему ты его зовешь Дунадан? — спросил Фродо.
— Потому что он Дунадан, — ответил Бильбо. — Его здесь так обычно зовут. А я-то думал, ты хорошо знаешь эльфийский! Дун-адан, человек с Запада, или нуменорец. Ладно, сейчас не до уроков. — Бильбо повернулся к Бродяжнику. — Где ты был, друг? Почему не был на пиру? Там была госпожа Арвен.
— Я знаю. — Бродяжник хмуро посмотрел на Бильбо. — Но мне часто приходится отказываться от удовольствия. Элладан с Элрохиром неожиданно вернулись из Глухоманья, принесли вести, которые я хотел бы немедленно услышать.
— Но, дорогой друг, — сказал Бильбо, — теперь ты все услышал, удели мне минутку! Мне срочно нужна твоя помощь. Элронд говорит, что должен закончить песню до конца праздника, а я застрял. Отойдем в уголок и доведем ее до конца!
— Пошли! — улыбнулся Бродяжник. — Послушаем, что ты напридумывал.
Бильбо с Бродяжником ушли, а Фродо оказался предоставленным самому себе, потому что Сэм заснул. Вокруг было много народу, но хоббиту стало неуютно и одиноко. Все молча слушали музыку и голоса менестрелей и ничего вокруг, казалось, не замечали. Фродо тоже прислушался.
Красота мелодий и вплетенных в них слов эльфийского языка заворожили его сразу, как только он к ним прислушался, хотя смысла он почти не улавливал. Просто ему казалось, что музыка и слова обретают очертания живых существ и видений чужедальних земель и невообразимо прекрасных вещей. Освещенный каминным пламенем Зал словно наполнился золотистым туманом, и за этим туманом у края мира вздыхало пенное Море; завороженность переходила в сон, и вот уже Фродо окунулся в бесконечную волшебную реку сновидений, текущую золотом и серебром и такими сокровищами, что их даже вообразить было трудно; река слилась с разлитой в воздухе музыкой, Фродо весь наполнился ею и утонул в этой музыке и в дивных видениях.
Он долго бродил по стране снов под чарующие мелодии, но музыка вдруг превратилась в журчание воды, а потом зазвучала словами. Кажется, это был голос Бильбо. Сначала ухо Фродо не улавливало слов, потом они раздались громче и яснее. Вот что пел Бильбо:
В Арверне жил Эарендил,
Был моряком отважным,
И в необычный путь решил
Отравиться однажды.
Ладью-красавицу себе
Построил в Нимбретиле
И вверил паруса судьбе —
Серебряные крылья.
Герой в доспехи был одет
Из крепкого металла,
Был тайный знак в его щите,
Чтоб отводить удары;
Был стрел эбеновых колчан,
Лук из рогов дракона;
Из пышных перьев был султан,
Что делал шлем — короной.
Алмаз во лбу его горел,
А изумруд — в кольчуге…
Кораблик лебедем летел
В свой трудный путь и чудный.
Он далеко и долго плыл
Безвестными путями.
Где только месяц свет свой лил
Над черными волнами;
Во льдах у северных твердынь
Едва избегнув смерти,
Поплыл на юг, где жар пустынь
Шлет в море злые смерчи…
Плыл мимо черных берегов,
В беззвездном Море темном,
И заблудился меж валов
Во мраке том огромном.
Волна корабль перевернуть
Грозилась то и дело,
Уж, обезумев, повернуть
К родной земле хотел он,
Порвать не в силах злую тьму.
Ладья, как лебедь, билась…
Эльвинга с облаков к нему
Свечой в ночи спустилась
И, Сильмарилом увенчав,
На запад указала.
Отныне, страхи отогнав,
Он не бросал штурвала.
Вдруг с того света грозный шквал,
Исчадье Тарменела,
Взревел и паруса порвал —
Вновь буря загремела.
Ладья стонала, ветер выл.
Но луч от Сильмарила
Все ярче через мрак светил
В пути Эарендилу.
Сквозь тьму корабль его прошел,
Над страшною пучиной,
Где в пенных гребнях черных волн
Прадавний берег сгинул.
Он избежал враждебных чар,
И Море переплыл он.
Зеленый дивный Эльдамар
Судьба пред ним открыла.
Он к Белой Гавани пристал,
Где вечно светит лето,
И чудный берег просиял,
Как россыпь самоцветов.
Жемчужный с золотом песок
Волна перебирала.
Был остров зелен и высок,
На нем Гора стояла:
В недосягаемую высь
Вершина возносилась.
Был воздух Ильмарина чист
И озеро светилось.
Огнями башен освещен,
В предгорьях Валинора
Стоял эльфийский Тирион,
Вечновечерний город.
Был встречен Мудрыми герой,
Что знанье сохранили.
Играть на арфе золотой
Они его учили.
Там в тайны был он посвящен,
Неведомые смертным,
И в вечный Калакирион
Прошел тропой заветной.
Ему светили семь огней,
Он шел в одежде белой
И Короля из Королей
Узрел на троне древнем.
Он услыхал беззвучных слов
Таинственное пенье
И увидал иных миров
Запретные виденья.
Сверкнув, за годом падал год
В недвижимое Время.
Узнал он все про свой народ,
Людей и эльфов племя…
Ладью построили ему
Из чистого мифрила.
Ей весла были ни к чему —
Без парусов ходила.
Но Элберет ей два крыла
Дала, чтоб в небе реять,
И вместо знамени зажгла
Живой огонь на рее.
Был фонарем ей Сильмарил —
И смело встав к штурвалу,
Моряк заклятье повторил,
Что Элберет сказала:
«За Солнце и за Лунный свет
Лететь быстрее ветра
Туда, где нет ни дней, ни лет,
Ни берегов, ни света!»
До края мира он летел,
Горя, как факел звездный;
Когда ж вернуться захотел,
Увы! Уж было поздно.
Ладью он дерзко повернул
И стал герольдом света.
Звездой над Норландом блеснул
Задолго до рассвета.
Свой дом увидеть захотев,
Летел все вдаль и выше,
Но только плач эльфийских дев
Из давних лет услышал.
Заклятья сила жестока:
«По поднебесным весям
Лететь до той поры, пока
Не побледнеет Месяц,
Не знать ни гавани родной,
Ни отдыха, ни срока,
И между Солнцем и землей,
Горя, лететь высоко!»
Песня смолкла. Фродо открыл глаза и увидел Бильбо на табурете в кругу слушателей, которые улыбались и хлопали в ладоши.
— А теперь еще раз сначала! — сказал один из эльфов.
Бильбо встал и поклонился.
— Мне льстит твое пожелание, Линдир, — сказал он, — но всю песню повторять будет скучно.
— Только не тебе, — смеясь, ответил эльф. — Тебе же читать свои стихи никогда не надоедает. Но, вправду сказать, об авторстве с одного раза судить трудно.
— Что? — воскликнул Бильбо. — Ты не можешь отличить мои куплеты от сочиненных Дунаданом?
— Нам трудно определить разницу между двумя смертными, — сказал эльф.
— Чепуху ты говоришь, Линдир, — сказал Бильбо. — Если ты не можешь отличить человека от хоббита, где же твой прославленный ум? Они ведь так же непохожи, как бобы и яблоки!
— Может быть, — рассмеялся Линдир. — Овца овцу в отаре отличает, и пастух их всех знает. Но мы не занимались изучением смертных. У нас другие дела.
— Не буду спорить, — ответил Бильбо. — От такого количества музыки и песен меня уже в сон клонит. Сам отгадывай, если хочешь.
Бильбо встал и подошел к Фродо.
— Ну вот, я кончил, — шепнул он. — Прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Не так уж часто меня просят повторить песню. А ты что скажешь?
— Мне трудно отличить, — улыбнулся Фродо.
— Не надо, — сказал Бильбо. — Сказать правду, я всю эту песню сам придумал. Арагорн только настоял, чтобы добавить про изумруд. Ему кажется, что это очень важно, но я не знаю, почему. Он сразу еще сказал, что я берусь за трудную задачу, и что если осмелюсь петь про Эарендила в Доме Элронда, то сам за это буду отвечать. Может быть, он прав.
— Не знаю, — ответил Фродо. — Мне твоя песня кажется очень подходящей, хотя я не могу сказать, в чем тут секрет. Когда ты начал, я еще не совсем проснулся, и мне казалось, что сон продолжается. Я не сразу понял, что это ты поешь, только в конце.