— А! Кольцо! — воскликнул Боромир, и глаза его загорелись. — Кольцо. Не странно ли, что мы столько мучаемся и боимся и сомневаемся из-за пустяка? Из-за маленького колечка? А я его даже рассмотреть не успел в Доме Элронда. Можно еще раз взглянуть?
Фродо поднял голову и вдруг почувствовал холод в сердце. Глаза Боромира странно сверкнули, хотя лицо оставалось добрым и дружелюбным.
— Лучше его не вынимать, — ответил хоббит.
— Как хочешь, — сказал Боромир. — Обойдусь. Но говорить о нем можно? Ты, по-видимому, думаешь только о его страшной силе в руках Врага: об использовании его во зло, а не на благо. Говоришь, мир меняется. Минас Тирит падет, если Кольцо не уничтожить. Но почему? Конечно, если Кольцом завладеет Враг, так случится. А если оно будет у нас, почему тогда?
— Разве ты не был на Совете? — сказал Фродо. — Потому что нам Кольцо использовать нельзя, потому что все, что сделано с его помощью, оборачивается злодейством.
Боромир встал и зашагал по площадке.
— Значит, ты пойдешь дальше! — вскричал он. — Это они тебя научили: Гэндальф, Элронд и все остальные. Со своей стороны, может быть, они правы. Все эти эльфы, полуэльфы и маги, наверное, в самом деле плохо кончат. Хотя я начинаю сомневаться в их мудрости, — может быть, они просто робкие?.. Но каждый судит по себе. Истинно надежного не совратишь. Мы, люди из Минас Тирита, закалились за долгие годы испытаний. Нам не нужна магия и власть магов. Только сила нам нужна для защиты, сила в справедливом деле. И вот чудо — когда у нас беда, случай выносит на свет Кольцо Всевластья. Это же Дар! Дар судьбы противникам Мордора. Безумие — не использовать его, не поразить Врага его же оружием. Победы добьется лишь бесстрашный и беспощадный. Представь, что мог бы сделать в такой час настоящий воин, великий вождь! Что мог бы сделать Арагорн! А если он откажется, почему не Боромир?.. Кольцо дало бы мне великую силу повелевать! Как бы гнал я Мордорские армии! Как стекались бы люди под мои знамена!..
Боромир шагал и говорил все громче. Казалось, он забыл про Фродо, разглагольствуя о стенах, об оружии и смотрах войск; строил планы крепких союзов и великих будущих побед. Он уже сразил Мордор, стал могущественным королем, великодушным и мудрым…
Вдруг он остановился и взмахнул рукой.
— А они собираются выбросить Кольцо! — воскликнул он. — Я сказал не «уничтожить», а именно «выбросить». Уничтожить было бы хорошо, если бы на это оставалась хоть искра надежды. Здравый рассудок ее не видит. Единственный план — послать в Мордор невысоклика — вслепую — и пусть Враг спокойно берет Его себе. Это ли не безрассудство? Ты ведь понимаешь, друг? — сказал он, внезапно обращаясь снова к Фродо. — Говоришь, что тебе страшно. В твоем положении храбрейший тебя простит. Но, может быть, в тебе заговорил здравый смысл?
— Нет, я именно боюсь, — сказал Фродо. — Просто боюсь. Но я рад, что услышал все, что ты думаешь. Ты помог мне прогнать последние сомнения.
— Ты пойдешь в Минас Тирит?! — воскликнул Боромир, просияв.
— Ты меня не понял, — сказал Фродо.
— Но ты зайдешь туда хоть ненадолго? — настаивал Боромир. — Мой город совсем рядом, и оттуда до Мордора немногим дальше, чем от этого острова. Мы долго шли по безлюдью. Не мешало бы узнать последние новости про Врага, прежде чем делать следующий шаг. Идем со мной, Фродо, — продолжал он, дружеским жестом кладя руку на плечо хоббита. — Тебе надо отдохнуть перед опасным предприятием, раз уж ты считаешь, что должен идти.
Фродо почувствовал, как рука гондорца дрожит от скрытого возбуждения, быстро отступил и тревожно посмотрел на высокого человека. Боромир был почти вдвое выше хоббита и во много раз сильнее.
— Почему ты мне не доверяешь? — спросил Боромир. — Я человек честный, не вор и не бандит. Мне необходимо твое Кольцо, теперь ты знаешь. Но даю тебе слово, что я не оставлю его у себя. Дай мне его на пробу, у меня тоже есть план. Потом верну.
— Нет, нет! — воскликнул Фродо. — Совет возложил это бремя на меня.
— Теперь из-за нашей глупости мы все погибнем! — закричал Боромир. — Гнев душит меня. Безумец! Упрямый дурак! По собственной воле идти на смерть и сгубить общее дело! Если кто-то из смертных имеет право владеть Кольцом, то это мы, нуменорцы, а не вы, невысоклики! По несчастной случайности оно попало в твои руки, а ведь могло достаться мне! Оно должно стать моим. Отдай его мне!
Фродо не ответил, только отступал все дальше, пока между ними не оказался большой камень.
— Ну, успокойся, друг! — смягчая голос, продолжал гондорец. — Почему бы тебе не избавиться от него и не освободиться от сомнений и страха? Обвини меня, если хочешь. Скажи, что я сильнее и отнял его силой. Ибо я сильнее тебя, невысоклик!
Боромир одним прыжком перемахнул через камень и бросился на Фродо. Его красивое лицо исказилось до неузнаваемости, в глазах вспыхнула алчность.
Фродо увернулся и отскочил в сторону, так что камень снова оказался между ними. Теперь ему оставалось только одно: дрожащей рукой он выдернул Кольцо за цепочку из-за пазухи и быстро сунул в него палец, как раз когда Боромир прыгнул на него снова. Гондорец ахнул, замер от изумления, а потом заметался по площадке между камней и деревьев.
— Жалкий хитрец! — орал он. — Попадись мне только! Я теперь знаю, что ты задумал! Ты отнесешь Кольцо Саурону и предашь всех нас. Ты ждал случая, чтобы бросить нас в беде! Будь проклят со всем своим племенем, да поглотит вас Тьма и смерть!..
Тут, споткнувшись о камень, он растянулся на земле и некоторое время молча лежал лицом вниз, словно его сразило собственное проклятье. И вдруг разрыдался.
Потом встал, проводя рукой по глазам, вместе со слезами смахивая застилавшую их пелену.
— Что я наговорил?! — воскликнул он. — Что я наделал?! Фродо! Фродо! Вернись. Я обезумел, но все уже прошло. Вернись!
Ответа не было. Фродо даже не слышал, что кричал гондорец. Ничего не видя перед собой, он со всех ног бежал по тропе вверх, был уже далеко и весь дрожал, представляя безумное лицо Боромира.
Он остановился и перевел дух только на вершине Амон Хена. Словно в тумане, увидел круглую площадку, выложенную мощными плитами и окруженную частично осыпавшимся парапетом. В середине на четырех резных столбах было высокое сиденье, к нему вела многоступенчатая лестница. Хоббит взобрался по лестнице и сел в древнее каменное кресло, чувствуя себя заблудившимся мальчишкой, который забрался на трон горного короля.
Сначала он не видел почти ничего, словно оказался в туманном мире теней: он ведь не снял Кольцо. Потом туман местами отодвинулся, и перед ним возникли отдельные картины. Видения были маленькие и четкие, словно перед ним на столе, и одновременно очень далекие. Звуков не было, только яркие образы. Будто мир сжался и замолчал.
Фродо сидел в Сторожевом Кресле на наблюдательном посту Амон Хена, который древние нуменорцы звали Гора-Глаз. Посмотрел на восток — и увидел огромные неизведанные земли, равнины без названий и леса без дорог. Посмотрел на север — там серебристой лентой пролегал Великий Андуин, а за ним стояли Мглистые Горы, словно неровные белые зубы. Посмотрел на запад — там раскинулись пастбища Рохана и маленькой черной иглой казалась башня Ортханк — твердыня Исенгарда. Посмотрел на юг — прямо у него под ногами Река изгибалась, напоминая контуром опрокинутую волну, и низвергалась водопадом Рэрос в пенную котловину. Над водопадом играла радуга. И Этир Андуин он увидел, Устье Великой Реки, и мириады морских птиц, кружащихся белыми пылинками на солнце, и серебристо-зеленое Море за ними, в мелкой ряби волн.
Но куда бы он ни посмотрел — везде была война. Из Мглистых Гор, как из муравейника, выползали бесчисленные орды орков. Под ветвями Лихолесских чащ эльфы и люди не на жизнь, а на смерть сражались со свирепыми тварями. Край Беорнингов полыхал пожарами. Туча висела над Морией; дым расползался вдоль границ Лориэна.
Скакали всадники, приминая степные травы Рохана; из Исенгарда им навстречу мчались стаи волков. Из Харатских гаваней выходили в море военные корабли, с востока двигались бесчисленные войска: меченосцы, копейщики, конные лучники, легкие колесницы полководцев, тяжело груженные повозки…
Вся военная мощь Черного Властелина пришла в движение.
Фродо опять перевел взгляд на юг и увидел Минас Тирит. Он был очень далек и очень красив: белокаменный многобашенный гордый город на отрогах гор, окруженный мощными стенами. Зубцы стен сверкали металлом, на башнях развевались флаги. В сердце хоббита блеснула надежда. Но как раз напротив Минас Тирита, за горами на востоке высилась другая твердыня, намного больше его и сильнее. И туда против воли потянулся его взгляд.
Он словно прошел по разрушенным мостам Осгилиата, через оскалившиеся ворота Минас Моргул, поднялся в горы над Долиной Призраков и теперь смотрел на плато Горгорот, землю ужаса в стране Мордор. Там под солнцем залегала Тьма. Сквозь дым пробивался огонь. Роковая Гора изрыгала пламя и багровый пар. И тут взгляд хоббита остановился, словно его кто-то задержал. Он увидел Барад-Дур, твердыню Саурона: стена за стеной, уступ за уступом, зубец за зубцом — невероятно мощная гора железа со стальными воротами, черная и абсолютно неприступная, с огромной черной башней. И надежда покинула его.
И он вдруг ощутил Глаз. В Черной Башне был неспящий Глаз, который узнал, что на него смотрят. В нем была злая сила и яростная воля. Вражий взгляд словно прыгнул в сторону хоббита, он цепко шарил совсем рядом, сейчас пригвоздит, узнает, где… Вот он дотронулся до Амон Лоуха, вот он скользнул к Тол Брандиру… Фродо сполз со Сторожевого Кресла, упал, скорчился под ним, натянул на голову серый капюшон, закричал:
— Нет! Не отдам! Не дамся!.. (А может быть, «Я тут! Отдам! Сдамся!..» — он сам не знал, что кричит.)
А потом словно какая-то новая сила пробила его мозг новой ясной мыслью: «Сними его! Сними! Дурень, сними Кольцо! Кольцо сними!»
Две силы боролись в нем. В какой-то миг их клинки, пронзив его, столкнулись остриями, его свела мучительная судорога, и он перестал существовать, а потом вдруг ощутил себя: вот он, Фродо, нет ни Голоса, ни Глаза, он свободен в выборе, и ему дано мгновение, чтобы действовать. В это последнее мгновение он снял Кольцо и понял, что стоит на коленях перед высоким Сторожевым Креслом в ярком свете солнца. Черная Тень, как длинная рука, качнулась над ним, не задев Амон Хен, схватила пустой воздух и оттянулась на восток, пропала. И небо расчистилось, стало очень синим, а внизу над каждым деревом звонко пели птицы.