— Да уж, — мрачно отметил Стефан. — Ты оказался не так далек от истины.
Эрих закусил нижнюю губу, но потом упрямо продолжил:
— Принес его домой, поставил в комнате. Оно… — Он посмотрел на меня, в глазах промелькнуло сожаление. Не о зле, случившемся со всеми нами, о красоте потерянного шедевра. — Оно было великолепно. И впрямь поверишь, что сотворил какой-то волшебник из сказки.
— Волшебники бывают разные, — заметила я.
Эрих только кивнул:
— Да. Так вот… Так вышло, что тогда я работал над портретом Юстуса фон Либиха. Задание в университете было — нарисовать кого-то из предков… А потом, через несколько дней, я случайно разбил зеркало. Сам порезался, и его было уже не склеить…
В общем, то ли Шмидт сильно вложил душу, то ли на зеркале были какие-то чары Бесе Мэдхен, но кровь Эриха в итоге пробудила не только Злую Девочку, но и ее мощь. Душу Эриха утянуло в Зеркалье. А еще она каким-то образом вызвала дух фон Либиха. Правда, тот остался в Зеркалье, как только исчезли чары ведьмы.
Долгое время Шмидт не знал, где находится. Потом уже, когда пришла фрау Леманн, смог выбираться бродить в реальный мир. Бесе Мэдхен тем временем набирала силу и сумела забрать душу Юргена Леманна. Жена последнего учуяла, что рядом бродит шатта, и попыталась втянуть и ее к себе. Но фрау Леманн так просто не далась и провела ритуал с кровью. Правда, Эрих его предназначения не знал.
Все складывалось в единую картинку. Печальную и отталкивающую. Из-за нее умерли двое: фрау Леманн и Райн. Одна пыталась защитить своего мужа, другой полностью отдал себя ради моего исцеления. Бесе Мэдхен уничтожила обоих. Она нарушила ритуал объединения дара, она во время обряда на суженого пришла ко мне, приняв облик Теневого Короля.
— Соня, ты спишь на ходу, — раздался голос Стефана, вырвав меня из мыслей о прошлом разговоре. — Осторожнее.
— Да, мой генерал, — бодро отрапортовала я, изучая поданные на завтрак блюда.
Ага, сосиски и брецели, такие потрясающие немецкие крендельки, паштет, вареные яйца, ветчина и фрукты. Одобрям-с, кормят нормально.
— Доброе утро, — улыбнулся Эрих.
Я села за стол и кивнула:
— И тебе не болеть.
Он хмыкнул и перевел взгляд на Стефана, словно что-то хотел попросить. Тот только плечами пожал.
— Объект теперь тут. Вот у нее и спрашивай.
Я насторожилась и перевела взгляд с одного на другого:
— Что задумали?
Эрих прокашлялся:
— Соня, а можно, я нарисую ваш портрет? У меня задание изобразить сказочную героиню и… если… в общем…
Славка хихикнула. Стефан попытался сохранить невозмутимое выражение лица.
Некоторое время я молчала. Однако, вновь взглянув на Эриха, поняла, что отказать нереально. Поэтому только откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
— Хорошо, — медленно произнесла я, пристально глядя на него. — Но учти, никакой спящей королевны Шиповничек!
Все замерли и недоуменно переглянулись. А потом за столом грянул дружный хохот.
…Ночью мне приснился Валентин. Ну или просто пришел во сне, кто его, Кайзера Страшных Снов, знает. А еще рядом был красивейший дворец, светлый и чистый, будто сотворенный из хрусталя, пронизанного солнечными лучами. Смеющаяся золотоволосая королевна Шиповничек и улыбающийся Валентин, заботливый и любящий брат, который тогда еще не имел никакого отношения к кошмарам.
— Ты же любишь своего брата, Соня, — как-то отстраненно произнес он, не глядя на меня.
Картинка не менялась, а голос словно звучал в голове.
— …и я тоже. Она не всегда была Злой Девочкой. Только не все знают, что Спящая красавица недолго жила счастливо после своего пробуждения. Прекрасный принц оказался не тем, за кого себя выдавал. А от горя и боли моя Шиповничек сама стала ведьмой и навсегда вернулась в пустой дом проклятой волшебницы. Впитала всю тьму и одиночество, отказалась от внешнего мира и осталась навсегда в мире снов и зеркал. И я… пошел за ней. Своих не оставляют.
Да… Ответить было нечего. Не оставляют. Хорошая мысль, правильная. Только и чужим тогда лучше не приближаться. Я прекрасно помню слова Дитера и Валентина про Шаттенштадт, про борьбу за власть, про тайные интриги шаттов. Нет, не надо мне такого… И Зеркалья слишком много тоже… не надо. Помогла и будет с меня. Пора домой. Завтра. Утренним рейсом.
Решив это, вновь крепко уснула, на этот раз без сновидений.
Эпилог
Спустя пять лет
Золотоволосый мальчик в бежевой куртке и брючках пробежал мимо, с радостным визгом распугав голубей. Те вспорхнули бело-серым облаком и взлетели на крышу дома из красного кирпича.
Я сидела на скамейке и читала статью о талантливом художнике по фамилии Шмидт, выставка которого произвела фурор в мире искусства. Кристиан жалел, что не прихватил с собой рогатку. (Рогатку изъяла сразу из воспитательных соображений, однако дитятко это не останавливало.)
— Крис, не балуйся, — строго сказала я. — Иди сюда.
Сын тяжко вздохнул и поплелся к скамейке. Хоть и хулиган, но слушается. При этом не делает разницы между мной и отцом. Я поправила воротник его курточки и застегнула верхнюю пуговицу. Втянула аромат яблок и корицы.
— Мы же с тобой договорились, — напомнила я. — Ты себя хорошо ведешь, а папа за это поведет в парк.
В медово-бронзовых глазах появилось обреченное выражение, но тут же исчезло. В понимании Кристиана он всегда ведет себя хорошо.
— О, какие люди! — внезапно послышалось слева.
Я повернула голову и встретилась с пронзительно-зеленым взглядом Хуммеля.
— Добрый день, — улыбнулась я.
Городовой посмотрел на Кристиана и улыбнулся:
— Какой большой уже. Давненько я что-то к вам не забегал.
Сын поздоровался и взял меня за руку. При встрече с нечеловеческими сущностями он все же немного робел. И в такие моменты становился до ужаса похож на Райна. И каждый раз на сердце становилось тепло и больно одновременно. Золотая Тень не исчезла, просто обрела другую жизнь. Однажды Эльба передала Стефану послание: ты должен стать Золотой Тенью. Он и стал… в своем сыне. Как к я. Потому что мы — одно целое.
— Хотел спросить, — тем временем произнес Хуммель, — Крампе не видели? Пропал совсем, негодник.
Я хмыкнула:
— В Херсоне. Кажется, после бурных ссор и примирений они с Ярославой все же решили пожениться.
Хуммель только покачал головой.
— Да уж.
Это точно. Прям как мы. Мой отъезд ведь стал для всех полной неожиданностью. Я действительно уехала. На две недели аж. А потом Стефан приехал за мной. Признал, каким он был гадом. Извинился за все. Целую ночь старательно извинялся. Как оказалось, помчался за мной сразу, как только Валентин поздравил его, сказав:
— Дерзай, соперник. Хорошая женщина тебе досталась.
Касаемо формулировки «досталась» я, разумеется, была против. Но Стефан был против, чтобы я оставалась в Херсоне. Поначалу эта идея мне выдалась больно странной и сумасбродной, но потом… я ведь тоже не подарочек. А из всех мужчин, встречавшихся на моем пути, он единственный, кто приехал сам. Валентин даже не попытался меня вернуть. И… хорошо.
Мне на плечи легли чьи-то руки, губы коснулись щеки.
— Доброго дня, Соня. Доброго, Ханс.
Подкрался. Тоже мне романтик.
— Папа! — радостно вскрикнул Кристиан, кидаясь к Стефану.
Хуммель в приветствии поднял свою шляпу и снова водрузил на голову.
— Герр Хармс, — улыбнулся он. — Рад видеть. Впрочем… — Внимательно посмотрел на нас, в зеленых глазах зажглись веселые огоньки. — Вижу, у вас все в порядке. Да и у Крампе тоже. Пойду-ка провожу фон унд цу Шаттена. Может, все-таки расколется, интриган, к кому он ездит каждые выходные.
Хуммель еще раз сверкнул глазами, подмигнул Кристиану и растворился в воздухе.
Стефан обнял меня одной рукой за плечи, другой привлек к себе сына. Вмиг стало тепло и уютно, а главное — правильно.
— Как думаешь, Дитер никуда не денется?
Я фыркнула:
— А разве можно скрыться от Городового?
— Нет, — уверенно заявил Кристиан. — С ним даже в прятки не поиграешь. Я пробовал — сразу находит!
Мы недоуменно переглянулись, а потом рассмеялись.
— И вообще, идем в парк! — заявил сын, давая понять, что он и так уже слишком долго хорошо себя ведет.
— Пошли, — кивнул Стефан.
Кристиан с радостным «уи-и-и-и!» ухватил нас обоих за руки:
— Пошли!
Глоссарий
Бильвиз — в немецком фольклоре злобный фейри. Он живет внутри стволов деревьев лесов и рощ, расположенных рядом с деревенскими полями. Бильвиз выходит из своего логова поздним вечером. Он любит дразнить, забавляться и изводить ни в чем не повинных людей, опустошать поля и всячески вредить. В Вальпургиеву ночь с бильвизом лучше не встречаться. В легендах сохранился способ уберечься от его нападения: перед выходом на поле стоит бросить на землю нож и громко сказать: «Держи, бильвиз!» В таком случае он испугается ножа и скроется с глаз долой.
Бесе Мэдхен (Злая Девочка) — сильная ведьма, олицетворение зла и тьмы из сказок. Собирательный образ.
Брецель (нем. brezel) — немецкий оригинальный крендель из дрожжевого теста, посыпанный солью. В обычном исполнении это симметрично соединенные между собой жгуты теста, образующие три отверстия.
Ганскау Яков Федорович (1786–1841) — тайный советник, бывший поочередно губернатором Архангельска, Костромы, Курска и Херсона. Сын Отто Фридриха (Федора Яковлевича) фон Ганскау, выходца из курляндского дворянского рода, штабс-ротмистра Лубенского карабинерного полка, героя войны 1812 года. Губернатором Херсона назначен 16 марта 1831 года, внес немалый вклад в развитие города. Умер спустя десять лет, в 1841 году.
«Гензель и Гретель» — известная немецкая сказка о брате и сестре, попавших к злой колдунье, дом которой был сделан из сладостей.
Йольский кот — один из символов Рождества, довольно угрожающий.