- Если Кнуд захочет расторгнуть брак, я подтвержу, что брак не был консумирован. Поверьте, я не буду противиться и уйду в монастырь, - произнесла она печальным голосом.
- Успокойся Гертруда, я верю тебе. Вам с Кнудом решать это, я больше не буду вмешиваться. Но если тебе будет нужна моя помощь, ты можешь обратиться ко мне за ней.
Я оставила её и вышла, в коридоре меня ждал сын. Мы посмотрели друг на друга и сын заговорил первым.
- Мама, я не оставлю свою жену, данную мне Господом. Пусть это будет испытанием данным мне сверху, я приму его и выдержу. Я понимаю, чего лишаюсь. Понимаю, что лишаюсь будущего, и наследников. Значит, это моё испытание и я его с честью исполню.
Я не сдержала слез. а сын добавил.
- Гертруда не виновата, это наше общее решение. И прошу тебя. мама, попроси отца больше не подсылать ко мне женщин. Мне Господом предназначена Гертруда и я с благодарностью принял её и буду ей верен.
- Кнуд...
- Помнишь мама, ты учила нас выбрать свой путь и идти по нему, несмотря ни на какие преграды. Я выбрал.
- Кнуд, я поддержу тебя в любом твоем решение. И если когда-то ты захочешь его изменить, тоже его приму и поддержу.
Мы обнялись и так стояли какое-то время.
Вернувшись в наши с мужем покои, я рассказала ему о разговоре с сыном, о его просьбе. Муж тяжело принял решение сына, он будто бы сразу осунулся и постарел на несколько лет. А по возвращению в Роскилле, однажды по утру я заметила на его висках первые седые пряди волос.
Нам пришлось смириться и принять решение сына, печаль ещё больше объединила нас. Оставив все разногласия позади, мы как никогда заботились друг о друге. Мы тихо и мирно жили, занимались детьми и с радовались каждой минуте, что даровала нам судьба быть вместе.
В 1179 году на свет появилась моя шестая дочь и восьмой мой ребёнок. Похоронив всё прошлое, простив все обиды, я решила назвать её в честь уже давно ушедшей моей матери Рехеза или Рикса[2].
[1]Они дали обет целомудрия. У супругов не было детей, так как во время брака они решили соблюдать целомудрие. Историк-хронист средневековья аббат Арнольд Любекский писал, что её ( Гертруды) супруг был «самым целомудренным человеком, который жил в целомудрии со своей целомудренной супругой». Арнольд был хронистом Генриха Льва, отца Гертруды.
[2]Рикса (Рихеза) — с 1210 жена Эрика X Кнутссона из рода Эрика Святого(1180—10 апреля 1216), короля Швеции с 1208. Эрик выиграл соперничество за трон у одного из потомком короля Сверккера( его поддерживал король данов ) В честь примирения выигравшего Эрика и короля данов , Рехезу выдали за него замуж. У Рехезы и Эрика будет трое детей, когда Эрик внезапно умер Рехеза была беременна третьим ребенком, сыном, названным тоже Эрик. Ребенок при рождении по мнению историков получил родовую травму и в последствии имел прозвище Шепелявый(Прозвище Эрика «Шепелявый» восходит к строкам рифмованной «Хроники Эрика», в которой говорится«конунг нетвердо владел языком, был шепеляв, да к тому же и хром».Очевидно, он страдал от рождения травмой головного мозга, которая и вызвала дефект речи и хромоту.) Рехеза вернулась с сыном в Данию и умерла в 1220г. Её сын был избран королем в 1222году, но в 1229 смещен своим регентом Кнутом Хольмгерссоном Длинным, происходивший из младшей линии рода Эрика Святого В 1234 году при поддержки влиятельных ярлов. на дочери одного из них он и женился в последствии, вернул себе корону. У его жены Катарины( она была по женской линии последней из рода Сверкеров) детей не было, возможно не выжили. Эрик умер молодым в 1250году, но род по линии Софии и Вальдемара на шведском престоле не прервался. Он продолжился через его сестру Ингеборгу, внучку Софии.( одну из дочерей Рехезы). Трон заняли сыновья Ингеборги и влиятельного Биргера ярла из рода Фолькунгов, Вальдемар, потом Магнус.
Именно этого Эрика Шепелявого во главе рыцарей крестоносцев( их благословил папа Римский на крестовый поход на Ладогу) разбил в 1240 году ( Невская битва)князь Александр Невский.
ГЛАВА 53 СВАДЬБА ДОЧЕРИ СОФЬИ.
ГЛАВА 53 СВАДЬБА ДОЧЕРИ СОФЬИ.
Дания 1180-1181год Роскилле - Любице[1].
В самом начале года во время суровой холодной зимы умерла Кирстен. Она давно не вставала с постели, жизненые силы уходили у неё постепенно и вот они оставили её навсегда.
За несколько дней до этого я навещала её, мы давно уже примирились и делить нам было больше нечего. Выросшая София, чтила сестру отца, но для неё она была любимой тетей.
София часто её навещала, много времени находилась в её доме. Кирстен многому её научила и я благодарна ей за это.
В тот последний раз когда я застала Кирстен ещё живой, она будто предчувствуя свой скорый уход, вдруг попросила у меня прощения.
- Софья, прости меня. если сможешь.
- Кирстен, у меня нет к тебе злобы и обиды нет. Мы уж давно с тобой примирились, с чего ты об этом заговорила?
Осунувшаяся и исхудавшая Кирстен смотрела на меня, лицо её иссохло и остались на нем будто одни глаза. Даже сейчас я видела в них сходство с Вальдемаром.
- Я была не права, лушей жены для Вальдемара и матери для его детей, и не могло быть. Вальдемар приходил, говорил что вы обрели счастье и покой. Я рада за вас и прошу ещё раз простить меня, о брате пеклась.
- Я уже сказала тебе Кирстен, что не держу обид.
- Софья, я о дочери твоей беспокоюсь. Как я не спрашиваю её, но она ничего н говорит. Но я вижу, она то в радости, то в печали. Я себя помню, а ты себя вспомни. В её возрасте отчего были наши печали и радости?
- Кирстен, не ходи вокруг, да около, знаешь же не люблю я этого. Ты о чём? - проговорила я напряженно.
- Есть в сердце твоей старшей дочери мужчина.
- Я спрашивала, она отрицает, - задумалась я.
- Присмотрись, не упусти дочь, - устала проговорила Кирстен.
Она умерла через несколько дней, хоронили её тихо, так она просила. Прощаясь с сестрой, муж впервые не сдержал слезу. А когда остались у могилы вдвоем, он тихо почти не слышно произнёс:
- Сестра, мы встретимся с тобой на небесах.
Мне была понятна его печаль, она была его единственной нитью связывающей его с отцом, рано погибшим и матерью, ушедшей в его детстве.
Сейчас это был другой Вальдемар, достигнув многого он понял, что не только в этом жизнь. Жизнь она многогранее, и он с упоеньем окунулся в то, что упустил. Дети, радовали его и огорчали. Приняв решение Кнуда, мы старались остальных детей воспитать в ценности брака. во всех его проявлениях, в ощущение счастья от материнства для девочек и понимании отцовства для нашего сына Вальдемара.
С Маргаритой и Марией, было не просто, они как мне казалось уже выбрали свой путь. Только послушание перед отцом, сдерживало их. Но и здесь они умудрялись при каждом удобном случае отпроситься на великие праздники или приняв обет, на моления в монастырь.
После слов Кирстен, меня не оставляло беспокойство за старшую из дочерей. А она и в правду, то светилась радостью несколько дней, то вновь впадала в уныние. Я пыталась понять с чем или кем это связанно, но так и не узнала, да и много времени у меня не было, младшие дочери забирали его. Мужчины из местных поглядывать на неё опасались, а дочь короля и сама на них не смотрела.
Однажды проходя мимо стоявшего около коня Зигфрида, он собирался отбыть в Орламюнде, я обратила внимание, что он печален.. Его отец граф Герман I Веймар-Орламюнде, умер три года назад и всё это время Зигфрид беспрестанно воевал за доставшееся в наследство графство. Вальдемар поддержал его, снабдил воинами и оружием, совсем недавно всё завершилось в пользу Зигфрида, он приехал поблагодарить короля и уверить его в своей верности.
- Добрый день, Зигфрид! Почему ты печален? - произнесла я приветствую возмужавшего и повзрослевшего графа.
Не ожидая, что я к нему обращусь, молодой человек поклонился и вежливо ответил на моё приветствие, после чего добавил.
- Прошу прощения, королева София, мне печально прощаться со ставшим мне родным Роскилле и ещё печальнее с королевской семьёй. Не могу представить, что больше вас не увижу.
Говоря эти слова его голос немного дрогнул, я заинтересованно на него посмотрела.
- Не печалься, Зигфрид. Открою тебе секрет, в следующем году, когда подрастут младшие мои дети, мы собираемся посетить Шлезвиг и думаю продолжим путешествие до Веймара.
- Да? - его голос ещё больше дрогнул и я ещё внимательнее посмотрела на него.
Молодому Зигфриду было уже двадцать пять лет, он был не женат. И насколько я знала, не искал невест, и это было удивительным.
- Младший Вальдемар станет герцегом Шлезвига[2], - добавила я не отводя взгляда от его лица.
- Всей семьёй? Я бы хотел вас всех встретить в Любице, - он удивлял меня всё больше.
- Когда ты хотел отбыть в графство? - я уже всё поняла и потому, не привыкшая отступать, приступила к решительным шагам.
- Завтра королева, - он вновь поклонился.
- Отложи отъезд на три дня, я хочу видеть тебя на годины Вальдемара младшего, сыну будет десять.
- Да, я буду рад, - он вновь уважительно поклонился.
Я улыбнулась ему и направилась прямиком в покои старших дочерей. Маргариты и Марии не было, они вновь отправились на моления в монастырь. А вот София сидела и вышивала, когда я вошла, она тихонько смахнула слезу со щеки.
- Доченька, почему ты печалишься? - я присела рядом.
- Что вы матушка, это соринка попала в глаз.
- Можешь всё же раскажешь, как имя той соринки?
Дочь опустила вышивку на колени и посмотрела на меня. Я улыбнулась и проговорила:
- Зачем таить, ты же знаешь я не буду тебя судить, - попыталась её поддержать.
- Мои мечты не сбыточны, я не люба ему. К тому же и отец никогда не позволит, - ответила дочь потупив взгляд.
- Не уж то ты так уверена? Ты говорила с ним и с отцом? - я всё больше была уверена в своем решении.
- Разве я бы посмела...
- Хватит Софья, скажи это Зигфрид? Он? - терпенье мне никогда не было присуще.