Говоря об Эрмите и его отношении к С. В. Ковалевской, нельзя не упомянуть о его письме к Чебышеву от 21 мая 1890 г. с просьбой о содействии ее возвращению на родину:
1 Мой дорогой собрат и друг,
„.Пользуясь Вашей добротой, выражаю пожелание, чтобы Вы смогли вызвать к себе в С.-Петербургскую академию наук г-жу Ковалевскую, талант которой вызывает восхищение всех математиков и которая в своем стокгольмском изгнании хранит в своем сердце сожаление и любовь к своей родине — России. Я узнал от нее о том участии, которое Вы приняли в ее избрании в качестве члена-кор- респондента Академии; в то же самое время она призналась мне в своем тяжелом положении за границей, и я беру на себя смелость просить Вашей поддержки с тем, чтобы, по возможности, помочь ей выйти из этого положения.
Прошу Вас извинить мое ходатайство, если оно нескромно, и от всего сердца шлю Вам наилучшие пожелания в отношении Вашего здоровья, Вашего счастья, а также пользуюсь этим случаем, чтобы вновь заверить Вас, мой дорогой собрат и друг, в неизменно испытываемом мною чувстве самой искренней и преданной любви к Вам.
Ш. Эрмит (цит, по: [220, т, V])*
270
Письмо Эрмита не оказало желаемого действия: для Ковалевской места в царской России не нашлось.
Выше уже говорилось о Жозефе Перотте, революционере и математике. Это был очень одаренный человек: знал около 20 языков, в том числе китайский и японский. За исследование в гэльском языке (горцев Шотландии) он получил премию Дугласа Хайда. Перотт учился в университетах Франции и Германии.
В 1890 г. Перотт переехал из Франции в США и стал преподавателем математики в университете Кларка8 в Вустере (Ворчестере).
Среди писем от Перотта к Ковалевской находится пять таблиц с числами, по-видимому, соответствующих решениям какого-то алгебраического уравнения.
Когда Перотт, как упоминалось, бежал из Петербурга, он оставил там все вещи, но захватил с собой книгу Гаусса «Disquisitiones Arithmeticae» и, изучая теорию чисел, восхищался ею. Он подверг критике какую-то статью «бравого моряка» Жонкьера и писал Ковалевской 15 марта 1883 г.: «Если я настаиваю на этой критике, это оттого, что мое арифметическое чутье крайне развито сейчас, и я рассматриваю как обиду моей принцессе (которую я наконец нашел после долгих и бесполезных странствий — это не что иное, как Богиня Арифметики) все эти презренные теоремы, вроде теоремы Жонкьера». Перотт считает Жонкьера честным человеком, но дилетантом. В заключение письма Перотт пишет по-английски (все письмо на французском языке) : «Я думаю, что, настаивая на этом слишком сильно, я лишусь моего права любить мою принцессу» [П 13].
Перотт интересовался историей теории чисел. Он разыскивал в Испании «Арифметику» Хуана Ортеги, изданную в 1534 г. и, может быть, хранившуюся в библиотеке Мадрида. В этой книге рассматривается интересовавшее Перотта уравнение x2—Dy2=1, которое, после Ортеги, исследовал также Ферма (в 1657 г.). Перотт полагает, что Ортега держал в руках работу Хирона Александрийского (100 лет до н. э.). Возможно, эта работа
8 Справка, полученная мною из университета Кларка, гласит, что Перотт как математик считался лучшим в Америке знатоком теории чисел. Он обладал широкими знапиями в области науки и искусства. Его привлекательная наружность была хорошо, из- вестна жителям Вустера,
271
еще существует в Испании, и Перотт просит знакомых испанцев разыскать ее.
Всего имеется 11 известных опубликованных статей Ж. Перотта. Они относятся к вопросам высшей алгебры и теории чисел.
Шведские математики
С шведскими математиками — за исключением Мит-* таг-Деффлера — Ковалевская познакомилась уже в Швеции. Первыми, с кем она встретилась и потом много общалась, были Ивар Отто Бендиксон и Густав Яльмар Энестрём. Бендиксон уже преподавал в Высшей школе, когда Софья Васильевна начала там свою деятельность, однако он слушал лекции Ковалевской. Софья Васильевна сразу по приезде с Стокгольм познакомилась с членами семьи Бендиксона.
В начале научной деятельности Бендиксон занимался теорией множеств по Кантору и некоторыми вопросами высшей алгебры. Позже он стал писать работы по теории дифференциальных уравнений, обыкновенных и с частными производными. Особую известность он приобрел исследованиями по теории кривых, определяемых дифференциальными уравнениями, продолжающими исследования Пуанкаре [272].
Судя по двум его запискам к Софье Васильевне, И. Бендиксон был в весеннем семестре 1885 г. кем-то вроде старосты группы ее слушателей; в записке от 29 мая 1885 г. он извещает Ковалевскую, что завтра, в субботу, ее ученики придут на лекцию, а в понедельник будет праздник и, вероятно, лекция будет отменена [85, с. 48]. Речь идет, очевидно, о курсе лекций Ковалевской «Теория алгебраических функций по Вейерштрассу». Немного раньше, 25 мая, Бендиксон переслал Ковалевской ее лекции с сопроводительной запиской, где говорит, что исправлять ему пришлось не много (вероятно, шведский язык Ковалевской). Очевидно, это были ее лекции по теории уравнений с частными производными, которые Бендиксон слушал осенью 1884 г. Он говорит, что перевел ее выражение «complett интеграл» как «полный интеграл», так как немцы, по-видимому, говорят vollstandig, и делает несколько мелких замечаний [85, с. 48]* И. Бендиксон занимался качественной теорией дифференциальных уравнений [272].,
272
О Г. Энестрёме мы уже говорили раньше как о секретаре журнала «Acta mathematica»- Чисто математических статей у Энестрёма было немного. Но он вел большую библиографическую работу, за что получил степень доктора от Лундского университета в 1918 г. У него были статьи по истории математики. Для нас Энестрём интересен еще и тем, что он занимался переводом некоторых русских литературных произведений на шведский язык. Так, в письме к Ковалевской от 10 января 1886 г. Энестрём посылает на ее критическое рассмотрение свой перевод стихотворения Н. А. Добролюбова «Пускай умру — печали мало» [85, с. 51]. Он сообщает, что собирается переводить стихи И. С. Никитина и писать литературнокритическую статью об обоих поэтах.
Постоянное общение имела Софья Васильевна со шведским астрономом Гуго Гюльдёном, встречаясь с ним на заседаниях Высшей школы. Она часто бывала в его семье, в которой впоследствии жила ее дочь. Мы уже упоминали о дружеском отношении Гюльдена к Ковалевской. Добавлю здесь, что Гюльден мог иногда быть шутливо-язвительным. Так, он окрестил группу пяти математиков (Вейерштрасс, Пуанкаре, Эрмит, Миттаг-Леффлер и Ковалевская) «лигой взаимного восхищения». На самом деле все они достойны восхищения!
Гуго Гюльден родился и учился в Гельсингфорсе. Сначала он работал в Пулковской обсерватории. Переехав в 1871 г. в Стокгольм, он стал астрономом Шведской академии наук и директором обсерватории Стокгольмской высшей школы. Его ценили как ученого и называли «королем астрономов». Гюльден интересовался теоретическими вопросами небесной механики, в частности занимался задачей трех тел. Во времена Ковалевской обсерватория, находившаяся в конце главной улицы Стокгольма, помещалась в старом здании с астрономической трубой- рефрактором. В этом же доме жил Гюльден со своей семьей, а также его ассистенты. В этом доме Софья Васильевна была в гостях в один из последних дней жизни.
После смерти Гюльдена директором обсерватории стал его ученик, Карл Болин, слушавший лекции Ковалевской. Он написал статью о научной деятельности Гюльдена в «Acta mathematica» [273]. У Болина есть работы по устойчивости динамических систем.
1/2Ю П. Я. Кочина
273
Постоянно общалась Софья Васильевна с молодым математиком Ларсом Эдвардом Фрагменом. Он слушал ее лекции и некоторое время был секретарем редакции «Acta mathematica». Занимался он теорией функций комплексного и действительного переменных. Во время отпуска Ковалевской в весеннем семестре 1889 г. Фраг- мен замещал ее и читал лекции.
Дружеские отношения поддерживала Софья Васильевна с Андерсом Линдстедтом. Он занимался задачей трех тел, и Пуанкаре в своей работе, посвященной этой задаче, в отдельных параграфах привел исследования шведских математиков Гюльдена, Болина и Линдстедта.
Одним из слушателей С. В. Ковалевской был Ивар Фредгольм, создатель теории интегральных уравнений, носящих его имя.
Заключение
С. В. Ковалевской напечатано девять научных работ, относящихся к шести различным темам: задача о вращении твердого тела, теорема существования для системы дифференциальных уравнений с частными производными, задача о приведении абелевых интегралов, вопрос о форме кольца Сатурна, о преломлении света в кристаллах и, наконец, теорема Брунса из теории потенциала.
Оценка научных работ Ковалевской была сделана в Московском математическом обществе, членом которого она состояла с 1881 г. Вскоре после ее смерти, 3-го марта 1891 г., было организовано заседание, посвященное ее памяти. На нем физик А. Г. Столетов дал краткий обзор жизни и деятельности покойной и отметил, что его личное знакомство с Софьей Васильевной и Владимиром Онуфрие- вичем, у которых он бывал в Москве, оставило у него самые лучшие воспоминания.
Знаменитый русский ученый H. Е. Жуковский рассказал о трудах Ковалевской по механике, в особенности о задаче по вращению твердого тела, в которую, как мы указывали, и сам Жуковский внес свой вклад. При этом он сказал: «Летом 1889 г. я встретил в Париже Пуанкаре, который передавал мне, что С. В. Ковалевская работает над расширением рассмотренного случая (задачи о вращении.— П. К.) и имеет надежду разрешить задачу о движении при центре тяжести, лежащем на плоскости экватора эллипсоида инерции, который есть какой-нибудь эллипсоид вращения. К сожалению, ранняя смерть положила предел всем этим надеждам и лишила нас соотечественницы, которая немало содействовала прославлению русского имени» [159, с. 22].
С третьим докладом, о трудах Ковалевской по чистой математике, выступил профессор математики П. А. Некрасов [160]*