Я зажмурился, чтобы заставить себя перестать думать о жене. Если буду без конца вспоминать о ней, из свидания ничего не выйдет. А когда Мэлори подалась вперед и ее груди уперлись в край столешницы, едва не выпрыгнув из декольте, я осознал, насколько сильно хочу, чтобы у нас с ней получилось. Желание казалось почти неодолимым. Мне это было необходимо – необходимо доказать что-то и самому себе, и жене. Мне хотелось снова быть желанным. Хотелось, чтобы кто-то смотрел на меня так, как смотрит сейчас Мэлори. И чтобы она как можно дольше не отводила глаз. Как я мог забыть, насколько это приятное ощущение?
– Ну что ж, расскажи о себе, – предложила она, и до меня дошло, что молчание затянулось. – Где ты работаешь?
– В ар… – Я прервался, едва не вывалив правду, чего допускать было категорически нельзя. – В архиве, – нашелся я. – Руководитель отдела.
– Ух ты, – сухо рассмеялась она. – Ни за что бы не догадалась.
– Почему же?
– Не тот тип, не книжный.
Я уставился на нее, возможно, слишком пристально. Она уже отнесла меня к определенному типу. Как, впрочем, и я ее.
– А какой же я тогда тип?
– Не знаю, – рассмеялась девушка, потом подалась вперед, решительным движением взяла мой стакан и отпила, обхватив соломинку розовыми губами в том же месте, к которому только прикасался губами я. – Подумала, ты весь такой умный, мне не чета, ну, доктор там или адвокат. – Ее передернуло. – Слава богу, что не стоматолог.
– Неприятные воспоминания? – засмеялся я.
– Чужие рты – жуткая мерзость.
Ее замечание слегка меня огорошило, и мне не удалось это скрыть: брови поползли вверх. В голове заметались непристойные образы, как у озабоченного подростка. «Не все же рты, надеюсь», – мелькнуло в голове. В этот момент Мэлори расхохоталась, словно прочтя мои мысли, и я уставился на нее с пылающими от смущения щеками.
– Извини, наверное, прозвучало странно, – проговорила она, давясь смехом. Смеялась она искренне, заливисто, словно наружу пробилась та девушка, которую я видел в приложении. Мэлори прикрыла рот рукой, коснувшись пальцами кончика носа. – Ничего не имею против ртов и того, что ими можно делать, просто не люблю смотреть, как лечат зубы. У меня дедушка был стоматолог, теперь уже на пенсии. Вот ужасы-то рассказывал… – Ее снова передернуло, и она взглянула вверх, на вентиляционное отверстие над столом, и, хотя вентилятор был выключен, обхватила себя руками. – Извини, видимо, не самая сексуальная тема для первого свидания?
Не думаю, что существовало много тем, которые пригасили бы ее сексапильность, но зубы и гигиена рта, пожалуй, возглавляли список. Я ухмыльнулся.
– Ничего страшного. Тебе холодно? – Я машинально сбросил куртку-бомбер и протянул ей, как поступил бы, будь на ее месте Эйнсли. Я поднес к губам кулак, потом опустил его, сделал еще один глоток и вдруг понял, что впервые вспомнил об Эйнсли за последние как минимум пять минут, причем мысль о жене на этот раз не сопровождалась уколом вины.
Девушка взяла куртку, набросила на плечи и улыбнулась, глядя на меня из-под густых ресниц. Кажется, я прошел первое испытание. Она подвинулась на скамье ближе к окну и похлопала по сиденью рядом с собой:
– Если сядешь рядом, сразу согреюсь.
Я кашлянул, встретив ее призывный взгляд. Непохоже, что она привыкла получать отказы. Сам я не люблю сидеть за столиком в ресторане рядом с кем-то – это неудобно и непрактично, – но решил не сопротивляться, а просто привстал и придвинулся к ней. Подошедший официант поставил перед нами тарелки.
– Что-нибудь еще? – Если официанту и показалось странным, что двое взрослых сидят рядом в углу просторной кабины, он умело это скрыл. Мне вдруг мучительно захотелось положить руки на стол, чтобы они были на виду.
– Мне кажется, всего достаточно, – ответила Мэлори, и я почувствовал, как она прижалась ко мне бедром.
– Хорошо, но если что, я всегда рядом. – Официант пристукнул пальцами по столу. – Приятного аппетита.
С этим он удалился, а я начал разворачивать салфетку, в которую были завернуты приборы. Мэлори сидела так близко, что наши локти, колени и лодыжки соприкасались. Она посмотрела на салат, потом на меня, и на лице у нее заиграла лукавая улыбка.
– Теперь тебе лучше? – спросил я, держа вилку в руке и пожирая девушку глазами. Каждое ее движение было чувственным, и, уверен, она это вполне осознавала: обхватив пальцами завернутые в салфетку приборы, Мэлори провела рукой по всей длине свертка, прежде чем развернуть его.
– Совсем другое дело, – ответила она и бросила в рот помидорку черри.
От возбуждения у меня пропал аппетит, все тело пульсировало, словно сквозь него пропустили электрический ток. Я откинулся на спинку, обняв Мэлори за плечи, и поднес к губам бокал. Она одним глотком допила виски и положила ладонь мне на бедро. Лицо у нее порозовело.
Я вздрогнул от прикосновения, в горле пересохло, мысли смешались.
– Ну а ты чем занимаешься? – спросил я, хотя знал ответ. Нужно было как-то заполнить паузу, нарушить тишину.
– Я массажист-физиотерапевт, – напомнила она, и ее пальцы у меня на бедре сжались.
– Да-да, точно. Извини, забыл.
– Ничего. Все забывают. – Она продолжала смотреть мне в глаза. Мы оба даже не притронулись к еде.
– И тебе… – Я сделал глубокий вдох, пытаясь замедлить бешеный ритм сердца. – Тебе нравится?
– Иногда, – медленно протянула она. Потом прижалась ко мне еще теснее, хотя я не очень понимал, как это возможно. – Может, уйдем отсюда?
Желудок сделал сальто, в животе образовалась пустота.
– Уйдем?
– Что-то есть совсем не хочется. – Она пробежалась взглядом по моему телу и снова подняла глаза. – А вот чего другого…
Я сглотнул и, кивнув, встал, пока она не передумала. Нужно было расплатиться, но счет не принесли, официант куда-то запропастился, а ждать не хотелось. Трясущимися от нетерпения руками я вытащил кошелек и бросил на стол три двадцатки в надежде, что этого хватит, а потом взял спутницу за руку, и мы вышли из ресторана.
– Я приехала на такси. А ты на машине? – спросила она, кивая на припаркованные вдоль улицы автомобили.
– Да, стоит в паркинге, – ответил я и повел Мэлори к машине, не в силах оторвать взгляд от ее фигуры, пытаясь представить себе ее тело под тесным платьем и моей курткой. Впрочем, снимки в профиле не оставляли особого места для воображения.
– Можно поехать к тебе? – спросила она, заставив кровь застыть в жилах. – У меня в квартире соседи.
– Хм, не знаю, – протянул я, лихорадочно соображая на ходу. – У меня дети.
Полуправда. Ведь когда врешь, надо перемешивать ложь с правдой, верно?
– Они дома с няней, и мне не очень хочется приводить кого-то… приводить тебя домой, а то вдруг еще проснутся.
– Дети, во множественном числе?
– Трое, – улыбнулся я.
– Вдовец или разведен?
Казалось, она замешкалась. Неужели я все испортил? Какой ответ будет хуже?
– Разведен. В прошлом году. Совместная опека.
– Сочувствую.
Не зная, имела она в виду детей или развод, я просто кивнул.
– Тогда, значит, ко мне? – спросила она и, видимо справившись с разочарованием, закатила глаза и легкомысленно махнула рукой. – Нормально. Какая разница. Никогда еще не приводила к себе сексапильного папашку. Соседкам будет о чем посплетничать.
С этими словами она ускорила шаг, направляясь к паркингу, а я поспешил следом. Запарковался я на третьем этаже, и мы подошли к лифту и остановились в ожидании. Как только двери лифта закрылись за нами, она сразу повернулась ко мне.
Мы набросились друг на друга одновременно, иными словами и не скажешь: наши тела буквально столкнулись, губы встретились, и я ощутил у нее на языке кисловатый привкус виски, когда Мэлори впилась в меня поцелуем.
Мне казалось, я растеряюсь, но вместо этого рука уверенно легла на грудь девушки. Наш поцелуй стал более страстным, и она застонала, а я прижал ее спиной к металлической стенке лифта. Но тут мы приехали, звякнул сигнал, и мы расцепились, оба с глуповатыми улыбками на красных припухших губах.
Теперь уже я первым кинулся к машине. Забравшись внутрь, мы посидели немного молча, переводя дыхание после пробежки, поцелуев и волнения. Как мне не хватало этого ощущения, боже, как не хватало! Неопределенность, желание и ощущение, что грудь вот-вот лопнет; возбуждение в глазах спутницы и нарастающее предвкушение, которое явно испытывали мы оба. Куда все это делось у нас с Эйнсли? Почему мы стали такими холодными? Страсти во мне явно еще хватало.
Я запустил двигатель.
– Куда ехать? – Мэлори непринужденно прильнула ко мне и начала объяснять дорогу, водя рукой вдоль шва моих брюк. Цветочный аромат ее парфюма был таким сильным, что, уверен, он надолго впитался в одежду и обивку сидений.
Соображал я с большим трудом, но мы каким-то чудом выбрались из центра города и доехали до ее дома.
По дороге мы едва не разбились, потому что она взяла мою руку и без предупреждения засунула ее за вырез платья, так что мои пальцы охватили ее грудь. Там рука и осталась, и я не возражал. Сердце у меня так колотилось, что Мэлори наверняка слышала его удары, и моя ладонь потела у нее на соске, пока мы не приехали. Она поерзывала на сиденье, гладя меня по внутренней стороне бедра, снова и снова подбираясь к бугру на брюках.
Когда мы прибыли, Мэлори показала мне место напротив ряда двухэтажных таунхаусов, сняла руку с моего бедра и поправила верх платья, после того как я отлепил руку от ее груди. Девушка улыбнулась мне и, наклонившись, поцеловала в губы, а потом открыла дверцу и вышла. Я тоже вылез и направился вслед за ней по длинной дорожке к красной парадной двери кирпичного дома.
– Ш-ш, – предупредила Мэлори. – Не хочу беспокоить соседей.
С этими словами она повернула ключ в замке, и мы вошли в темную пустую гостиную. В нос ударил одуряющий запах тако и кошачьей мочи – не самое романтичное сочетание. Желудок взбунтовался от вони, и я заставил себя дышать через рот.