Утром мы с Питером почти не разговаривали, хотя оба светились после бурно проведенной ночи. Мне не хотелось препарировать случившееся и его причины, поэтому я предпочитала молчать, а муж тоже не пытался вызвать меня на разговор. Наверняка у него в голове роились миллионы вопросов, однако на данный момент нам обоим лучше было дать немного осесть мыслям и чувствам, прежде чем решить, что делать дальше.
По дороге в банк я завезла детей в школу, но мыслями витала в облаках. Где-то на полпути в бардачке звякнул телефон, и я посмотрела на встроенный в приборный щиток экран.
Два новых сообщения от Стефана.
Стало быть, он так и не сдался. Была пятница, и мне хотелось только одного: пережить последний рабочий день перед выходными без проблем, тем более что на следующей неделе предстояли новые заботы. Нужно найти новую кандидатуру до вторника, а еще втолковать Стефану, что я не буду ему отвечать, что оказалось сложнее, чем представлялось сначала.
Не прошло и пары минут, как я уже стояла у банка в ожидании сигнала от одного из сотрудников, что можно войти внутрь. Дождавшись – кассир прилепил к входной двери маленький клочок розовой бумаги, – я вышла из машины, прихватив телефон, сумочку и чашку с чаем, и направилась к зданию.
Войдя внутрь, я прочитала сообщение в приложении:
Снова напоминаю о себе. Можешь хотя бы подтвердить, что получила?
И следующее:
Наверное, я сделал что-то не так. Извини, я же говорил, что давно не был на свидании. В любом случае прошу прощения, что бы там ни было. Можешь не отвечать, но мне очень понравился вечер с тобой. Надеюсь, я ничем тебя не обидел. Хороших выходных, Эйнсли. Желаю найти то, чего ты ищешь.
Я опустила телефон, и меня захлестнули вина и тревога. Бедный Стефан. Я вовсе не хотела его мучить.
– Доброе утро, – поприветствовала я Бренду, которая наливала воду в кофеварку в дальнем конце вестибюля. Раздался лязг двери хранилища, и кассиры начали вынимать оттуда свои кассовые ящики, готовясь к рабочему дню. Во всем здании стояла гробовая тишина, в которой гулко отдавался каждый звук. До открытия дверей и прихода клиентов здесь всегда было тихо. Обычно в этот час мы еще продирали глаза и вливали в себя первые несколько чашек кофе, пока не началось безумие утреннего часа пик.
Я вставила ключ в замок на двери своего кабинета, повернула его и замерла, внезапно заледенев. И снова выхватила телефон из кармана. Нет.
Перечитала сообщение. Нет, не может быть.
Нет-нет-нет.
Но вот оно, прямо передо мной. Как я не заметила сразу? «Хороших выходных, Эйнсли». Я судорожно вдохнула, руки покрылись гусиной кожей, а в голове зазвенел вопрос: почему Стефан назвал меня настоящим именем?
Глава двенадцатая
Когда Джина вошла ко мне в кабинет, я как раз говорил по телефону с подрядчиком. Она подошла к столу и уселась в кресло напротив, закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях. Когда она подалась вперед, чтобы потереть ладонью голую лодыжку, черная ткань блузки опасно натянулась на груди, и мой взгляд сам собой обратился туда. Джина поймала его, и в глазах у нее блеснул озорной огонек.
– Алло, Питер? Ты меня слышишь? – послышалось в трубке.
– Извини, Джим. Да-да, я здесь. И да, можно. Я доработаю чертежи, чтобы сделать еще один стенной шкаф. Перешли мне технические условия, и мы всё согласуем до конца следующей недели.
– Отлично! Я сообщу заказчику. Спасибо.
– До скорого. – Я оторвал трубку от уха, положил ее на аппарат и откашлялся. – Извини, пожалуйста. Могу чем-то помочь?
– Надеюсь, что да. – Джина улыбнулась, и у меня зародилось подозрение, что она пришла все же не по работе. – Удивлена, что ты так мне и не написал.
Я нахмурился.
– Да, знаю. Извини.
– Не извиняйся. Просто хорошо бы знать, в чем дело. Тебе уже не интересно?
– Я… нет-нет, не в этом дело. Просто я… ну… – Я в замешательстве провел ладонью по волосам. – Просто не хочу, чтобы кому-то из нас было больно или чтобы возникла… привязанность. Ну, понимаешь, ведь мы с Эйнсли пока еще пытаемся разобраться в наших отношениях. Так что сейчас мне хочется чего-то легкого, безо всяких обязательств.
– А я, значит, твоим требованиям не соответствую? – Джина моргнула, сверля меня зелеными глазами из-под очков в толстой оправе.
– Да нет, я не это имел в виду. Меня больше беспокоит, что я не смогу выполнить соглашение. Ведь мы видимся каждый день… Опять же, вроде как ты говорила, что, если я не напишу, мы больше не вернемся к этой теме? – Я говорил небрежным тоном, надеясь, что коллега не примет мои слова слишком близко к сердцу.
– Что ж, видимо, я соврала. – Она сухо рассмеялась и подалась вперед. – Да ладно, Питер, давай устроим свидание. Если потом вернешься к жене – да и хрен с тобой. Разбежимся. Я уже большая девочка, могу и по-легкому, без обязательств. – Она сделала паузу, видя мое замешательство. – Давай. Мы совпали. Это вполне осязаемый социальный контракт, а ты собираешься разорвать его, попирая все мыслимые нормы общения.
Я улыбнулся ей и вскинул руки, признавая поражение.
– Ну как же могу я разорвать социальный контракт?
– Конечно, ты же не животное, а? – поддразнила она. Я хмыкнул, и Джина продолжила: – Так значит, договорились? Планируем официальное свидание? – Она заправила за ухо прядь волос.
– Официальное свидание.
– Отлично. – Она хлопнула себя по коленям и встала. – Когда и где встретимся?
– В четверг в семь подойдет?
– В четверг – это что, через неделю? – сдвинула брови она.
– Нет, в четверг через шесть дней.
Она даже не улыбнулась моей шутке, а лишь покачала головой.
– Слишком долго. У меня сегодня свободный вечер. Встретимся в «Джонатане» в шесть. – И вышла, не оставив мне времени на возражения.
Была пятница, а значит, свидания не разрешены и по расписанию я должен проводить время с семьей. Передо мной стоял выбор, и я вперил взгляд в монитор, судорожно соображая. Внезапно брякнул телефон, и на экране я увидел имя Джины со словами «жду не дождусь» и подмигивающим смайликом.
Я вздохнул и, отбросив сомнения, сделал свой выбор. Неправильный.
Глава тринадцатая
Когда телефон зажужжал снова, меня объял ужас. Все утро я думала о Стефане, не в силах выбросить его из головы. После первого сообщения на следующее утро после свидания я надеялась, что он сдастся. Я вовсе не собиралась отвечать, но меньше чем за неделю получила уже больше десяти посланий и теперь при каждом сигнале телефона боялась, что это снова Стефан.
К моему облегчению, сообщение оказалось всего лишь от Питера.
Сегодня придется задержаться. Можно перенести семейный вечер?
Я закатила глаза и застонала. Ничего удивительного. Мужу недавно дали два больших проекта, и я знала, что он очень загружен, но все же надеялась, что сегодня вечером все будет иначе. Особенно учитывая события предыдущей ночи.
Быстро набрав ответ: «Конечно», я убрала телефон в ящик стола. Меня бесило внезапное чувство разочарования – тяжелое, наполняющее рот неприятным привкусом. Как будто я проглотила какую-то гадость. С таким же чувством подростком я наклонялась над унитазом и засовывала пальцы себе в горло, чтобы избавиться от ненавистного ощущения. Но сейчас никакая промывка желудка не помогла бы. Как и два других известных мне способа: резать кожу на внутренней стороне бедра или бегать до кровавых мозолей. Почему я снова наступила на те же грабли? Почему разрешила себе надеяться, будто все может измениться? Я ненавидела подобную беспомощность. Мне всегда требовалось исправить ситуацию, а отсутствие возможностей что-то изменить приводило в ярость.
Телефон снова зажужжал, и я достала его из ящика – возможно, Питер догадался, как я взбешена, – но на экране значилось имя Стефана. Я шумно выдохнула и открыла приложение.
Нам нужно поговорить. Пожалуйста.
Я ткнула пальцем в его фото и стала искать, как отключить уведомления. Сейчас мне не хотелось говорить ни с ним, ни с кем-то еще. Наговорилась уже. Почему до него никак не дойдет? Под фото выплыли три варианта: «Пожаловаться», «Заблокировать» и «Оценить».
Я выбрала «Заблокировать», и фото Стефана исчезло, а экран стал белым – все наши сообщения стерлись. Как не бывало.
«Пользователь заблокирован».
Вот. Я сделала все, что могла.
Остается только надеяться, что на сей раз до упрямца дойдет, и выбросить из головы тревожные мысли. Хотя сказать куда легче, чем сделать.
Глава четырнадцатая
Мы с Джиной смотрели друг на друга сквозь пламя свечей, когда мой телефон внезапно зажужжал. Я перевернул его экраном вверх, и у меня невольно вырвался стон.
Эйнсли. Какого черта ей надо? Мы только что сели за стол.
– Что-то случилось? – спросила Джина, слегка откидываясь назад.
Я покачал головой, уже собираясь сбросить звонок. Не знаю, почему я передумал. Вдруг показалось, что лучше взять трубку, ведь раньше жена никогда не звонила, если я предупреждал, что задержусь.
– Извини, придется ответить. Одна секунда. – Подняв палец, я прижал телефон к уху и начал проталкиваться к выходу, оставив Джину одну за столиком. – Эй, что-то случилось?
В ответ раздались судорожные вдохи. Жена плакала.
– Эйнсли? В чем дело? – Меня накрыла волна тревоги. Эйнсли была не из плаксивых, скорее наоборот, отличалась сдержанностью и редко проявляла эмоции. Если она плачет, что-то действительно стряслось.
В ответ снова послышался резкий вдох.
– Он приехал. – Эйнсли говорила тихо, почти шептала, и тут я понял, что она не плачет, а перепугана, в настоящей панике.
– О чем ты, кто приехал?
– Он. – Судя по всему, жена спускалась по лестнице: дыхание у нее участилось, а голос стал отдаваться эхом в узком коридоре, ведущем к гаражу. – И не уезжает.