Во рту стало сухо, но тут я с облегчением вспомнила, что заблокировала его. Открыв настройки, я нашла нужную строчку, отчаянно надеясь, что после разблокировки старые сообщения восстановятся. К счастью, так и произошло. Я развернула телефон экраном к полицейским.
– Вот начало, – я показала на диалог. – Видите, мы начали переписываться, потом он предложил где-нибудь поужинать, потом сообщение перед нашей встречей, где он пишет, что очень рад. Потом, в тот же вечер, он написал, что все было очень мило и он надеется на новую встречу. Я не ответила. А дальше, если прокрутить вниз, идут его следующие сообщения: что он думает обо мне, ждет встречи, просит разрешения мне позвонить. Я ни разу не ответила, но Стефан писал опять и опять. – Я прокрутила нескончаемые эмоциональные сообщения, пока не дошла до самого конца. До последнего послания в чате, которое получила.
Я перед домом. Мне нужно тебя видеть.
Полицейские читали и перечитывали сообщения, прокручивая экран вверх-вниз. Наконец Чад вернул мне телефон и откашлялся. Вид у него был слегка ошарашенный.
– И больше ничего не было?
– Нет. Я не давала ему свой номер телефона. Хотя в те дни, когда Стефан писал мне, кто-то несколько раз звонил со скрытого номера, а потом звонки прекратились. Думаете, это был он?
– Возможно. Мы проверяем детализацию его звонков, так что выясним.
Я кивнула.
– Не понимаю, чего ему от меня было нужно. На свидании ничего особенного не произошло.
Вид у полицейских был мрачный, оба какое-то время молчали.
– Миссис Гринберг, почему вы не позвонили в полицию, когда услышали об исчезновении Де Луки в новостях? Вы же не могли не знать, что информация поможет в расследовании, – сказал наконец Чад.
Я почувствовала, как учащается пульс.
– Честно говоря, побоялась, что все это выплывет. Наши семейные проблемы, свидания на стороне. Мне было стыдно. И совершенно не хотелось, чтобы узнали дети… коллеги, друзья. А потом, ведь мне особенно и сообщить-то нечего. – Я опустила голову. – Да, понимаю, это не оправдание. Я поступила плохо, надо было заявить. При иных обстоятельствах я бы так и сделала. Но теперь вы знаете всё. – Когда я подняла глаза, оба внимательно смотрели на меня в ожидании продолжения. Я кашлянула. – Так мне позвонить мужу?
Эндрюс наморщил лоб и подался вперед, положив руки на колени.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, но если вы или ваш супруг вспомните что-то еще про тот вечер или про ваше общение со Стефаном Де Лукой, прошу сообщить нам.
– Конечно, – ответила я. Эндрюс протянул мне визитку, и я сунула ее в карман. – Спасибо.
Мужчины встали и направились к двери.
– Спасибо, мэм. Мы поедем, не будем вас больше задерживать.
– Надеюсь, вы найдете Стефана, – грустно пробормотала я. – Надеюсь, у него все хорошо.
Они не обернулись и не ответили, и я помахала рукой вслед отъезжающей машине. Через пару минут я увидела, что к дому подъезжает Питер, и возблагодарила небеса, что он не вернулся раньше, во время нашего разговора.
Питер наверняка выдал бы себя.
Я вышла на террасу и, сунув руки в карманы, нащупала визитку. Если копы мне понадобятся, можно и позвонить. Я рассмеялась про себя, притопнув ногой по доскам. Прекрасно справлюсь и без посторонней помощи.
Глава двадцать восьмая
Я приехал домой совершенно разбитый. Все тело болело, в голове роились мрачные мысли. Нужно было поспать, нужно было принять душ и смыть с себя безумие этого дня. Я прошел через гараж в дом и поднялся на второй этаж. В коридоре стояла Эйнсли со странным выражением на лице.
Она ничего не сказала, даже не спросила, где я был. Наверное, догадывалась, или ей так казалось. В любом случае у меня не было ни малейшего желания рассказывать, как прошел вечер.
Я вошел в ванную, содрал с себя одежду и встал под душ. Через несколько минут дверь открылась, и сквозь матовое стекло душевой кабинки я увидел Эйнсли.
– Что стряслось? – спросил я сквозь шум душа.
– Полиция приезжала, – совершенно спокойно ответила она.
Я закрыл кран, тело мгновенно похолодело от шока.
– Что?
– Все нормально. Я с ними поговорила.
Она сняла через голову футболку, сбросила брюки, открыла дверцу и втиснулась ко мне в узкую душевую кабинку. Потом снова включила воду и сделала погорячее, так что наши тела окутались паром.
Мы некоторое время стояли молча, глядя друг на друга, и в этом молчании между нами пробежала искра взаимопонимания. Мы повязаны этим делом, и, кажется, оба наконец поняли и приняли это. Через несколько мгновений жена протянула руки и обняла меня.
Наши тела прижались друг к другу под струями горячей воды. Я выкинул из головы все мысли, кроме одной: как сильно люблю Эйнсли. И готов ради нее на всё.
Потом она отстранилась, и ее рука скользнула по моему животу вниз, а ее глаза встретились с моими, и в них горело неожиданное страстное желание. Ее ногти впились мне в бедро, и я почувствовал, что тоже хочу ее.
Я закрыл глаза, а она приподнялась, обхватила меня за шею и легко прикоснулась губами к моим губам. Поцелуй, сначала мягкий и нежный, мгновенно стал жадным, и я, воспламенившись, оторвал ее от себя, развернул и толкнул к стене. Прижимаясь к спине Эйнсли, я целовал ей шею, плечи, потом прикусил кожу – сначала слегка, а потом сильнее и еще сильнее, пока она не вскрикнула, и только тогда разжал зубы и вошел в нее. Закрыв глаза, я сосредоточился на ее ритмичном дыхании.
Это был быстрый, жаркий, животный секс безо всякой любви – только страсть, гнев и похоть в чистом виде. Я хотел ее, а она хотела меня. И каждый позволил другому удовлетворить желание.
Когда все закончилось, мы сползли на пол кабинки и сплелись там под теплыми струями душа. Мы провели в молчании, казалось, целую вечность, прежде чем Эйнсли повернула голову и посмотрела на меня. Струйки воды били ей в лицо, по щекам текли капли, но она даже не мигала, словно не замечая этого.
Она была необыкновенно красива.
– Все хорошо? – спросил я, и жена кивнула в ответ.
– Просто нужно было вспомнить.
– Вспомнить?
– Какими мы были раньше… – объяснила она.
Я сжал ей руку и заметил на гладкой белой коже ярко-красный след укуса.
– Мы и сейчас такие же.
– Да? Или мы всегда оставались такими? Может, раньше мы просто обманывали себя. Может, это и есть мы настоящие. Здесь и сейчас.
Я отвернулся, поднял глаза к потолку и тяжело вздохнул.
– Кто знает, где настоящее, Эйнс? Мы сами создаем реальность. – Я схватил ее за плечо. – Вот это настоящее. Мои чувства к тебе – настоящее. Наши дети. Все, чего мы хотим для себя, все это может стать реальностью. Только нужно бороться изо всех сил.
– Ты готов бороться за меня? – спросила она и провела пальцем мне по груди.
Я повернул голову и посмотрел ей в глаза.
– Я убью за тебя, Эйнсли. Даже не задумываясь.
Она моргнула, обдумывая мои слова, и на губах у нее появилась грустная полуулыбка.
– Ты уже убил.
Я поднял глаза и тут же прикрыл их, защищаясь от льющейся сверху воды. Мы могли бы сейчас заснуть. И заснули бы. Я готов был оставаться тут бесконечно. Сон уже начал затягивать меня в знакомую черноту, но я вспомнил о словах Гленнон и тут же очнулся.
Готов убить за тебя, но не могу сказать тебе правду.
И все же я знал, что придется признаться. Чего бы это ни стоило. Эйнсли должна услышать все от меня. Гленнон уже включила счетчик, и тянуть время я не собирался.
Нужно рассказать как можно скорее.
Глава двадцать девятая
На следующий день, когда я стояла в очереди машин к начальной школе, чтобы забрать Мейзи – один из редких дней, когда у детей нет никаких планов после занятий, – зазвонил телефон. На экране высветилось имя: Гленнон.
– Алло?
– Привет, подруга. Как дела?
– Нормально, – ответила я, подавляя зевок. – Забираю детей из школы. – Я притормозила у обочины и, обернувшись к Мейзи, которая как раз открыла дверцу, улыбнулась, произнесла одними губами «привет» и указала пальцем на экран. Дочка улыбнулась в ответ и, помахав рукой, забралась на заднее сиденье, где уже сидели ее братья. – Тетя Гленнон звонит, скажите ей «привет»!
– Приве-е-ет, – хором ответили дети.
Когда дверца захлопнулась, я вернулась к разговору с Гленнон.
– Извини. Все хорошо?
– Ну да, конечно. Просто хотела поболтать. Могу позвонить попозже.
– Да ничего страшного. Что у тебя случилось?
– Я… да все нормально. Перезвоню позже.
– Постой, – попросила я и, отключив блютус в машине, поднесла телефон к уху. – Вот, выключила громкую связь. Можно говорить. Что стряслось?
– Ничего особенного. Не хотела волновать детей. Просто надеялась узнать, как у вас с Питером – наладилось?
– У нас с Питером?
– Ага, – подтвердила она с неловким смешком. – С кем же еще?
– Ну да, наверное. Не знаю. Сейчас немного странно. Нет-нет, все хорошо, просто… Немного неоднозначно. – Я поймала взгляд Мейзи в зеркале заднего вида и увидела, что дочь, несмотря на все мои попытки говорить уклончиво, прекрасно понимает, о чем идет речь. Я поспешила сменить тему: – Как здорово, что мы наконец выбрались к вам. Все было очень мило.
Гленнон молчала.
– Ты там?
– Да, просто… ну, возможно, это последний раз, когда вы видели нас вместе…
– Ты о чем это? – встревожилась я. – Почему еще последний раз?
Подруга вздохнула, а когда заговорила, в голосе слышались слезы.
– Я ухожу от Сета.
– Что?! Стой, почему? Что происходит? У вас же все прекрасно.
– Ага, – шмыгнула носом она. – С виду так и есть.
– Что происходит, Глен? Выкладывай.
– Не хочу доставать тебя сейчас, когда ты с детьми. Я думала, они у друзей или еще где, хотела застать тебя в дороге. Извини, просто я… совсем расклеилась.