лифчик, она сосредоточенно натягивала колготки, чтобы они сели как следует.
Лампа с туманно-белым абажуром и алебастровым основанием стояла на окне, и тень женщины двигалась по разделочному столу и переднему краю посудомоечной машины. Женщина, заведя руку между бедер, еще немного подтянула тонкий нейлон в промежности; она дышала открытым ртом. На этом запись обрывалась.
— Получил какие-нибудь ответы? — спросил Адам, наклонясь над плечом Йоны.
Йона запустил запись, снова увидел, как Мария сражается с колготками, но потом остановил клип на тридцать пятой секунде, после чего начал просматривать по кадрам.
— Мы это тоже делали, — заметил Адам и подавил отрыжку.
Йона приник к экрану, наблюдая, как Мария, двигаясь медленно-медленно, дышит открытым ртом. Глаза блестели, двигались бахромчатые тени на щеках. Правая рука, невесомая, нырнула между бедер, коснулась лона.
— Так не пойдет, — сказал Адам Марго. — Нам надо работать.
— Не отвлекай его, — ответила она.
Мария Карлссон рывком повернулась к камере, серая тень проползла по щекам, словно ее подняли из свинцовой ванны. Губы разомкнулись, свет от лампы упал на лицо, отчего глаза женщины блеснули, слабый отблеск метнулся в рот — и на этом запись закончилась.
За спиной у Йоны Адам с Марго обсуждали картирование других участников курсов рисования, на которые собиралась Мария, они уже начали отслеживать тех, чьи имена начинались на «h», но пока ничего не добились.
Йона сдвинул курсор и снова прокрутил последние пять секунд. Свет прошел по волосам, по уху и щеке, отразился во влажных глазах и скользнул женщине в рот.
Йона увеличил картинку до максимума, но так, чтобы она не потеряла резкости, навел увеличение на рот и снова изучил несколько заключительных кадров. Разомкнутые губы заняли весь экран, стал виден розовый кончик языка. Йона просматривал кадр за кадром. Угадывался изгиб влажного языка, вот язык стал светлее и на следующем кадре выглядел так, словно солнце залило весь рот. Вот солнце съежилось. На предпоследнем кадре блик сжался до белой точки в центре серой горошины.
— Он забрал украшение, — тихо сказал Йона.
Оба следователя замолчали и повернулись к нему и к экрану компьютера. Им понадобилась пара секунд, чтобы осмыслить увеличенный кадр с розовым языком и размытым шариком.
— Ладно, мы упустили, что у нее был пирсинг, — скрипучим голосом проговорил Адам.
Марго стояла, расставив ноги и обняв живот, и смотрела на Йону. Тот поднялся, опираясь на стол.
— Ты увидел у нее в языке прокол и захотел посмотреть клип, уточнить, на месте ли было украшение. — Марго взялась за телефон.
— Я только подумал, что рот — это важно, — сказал Йона. — Челюсть была сломана, у нее на руке осталась ее собственная слюна.
— Отличное наблюдение, — одобрила Марго. — Потребую у техников увеличение.
Йона неподвижно стоял, уставившись в стену с картами, пока Марго звонила.
— Мы сотрудничаем с ВКА, — пояснила Марго, повесив трубку. — Немцы далеко обогнали нас в этой области, в увеличении изображений… Ты встречался со Стефаном Оттом? Стильный такой мужчина, кудрявый. Разработал собственные программные продукты, вроде Jlab…
— О’кей, в клипе украшение есть. — Адам о чем-то размышлял. — Нападение агрессивное, много ненависти… может, ревность и…
Звякнуло во входящей почте; Марго открыла письмо, щелкнула по изображению, и оно заняло весь экран.
Чтобы контрастно выделить украшение, программа изменила все цвета. Язык и щеки Марии стали голубыми и почти светились, как стекло, и украшение было видно совершенно четко.
— Сатурн, — прошептала Марго.
Верхушку серебряного штырька, проколовшего язык Марии, венчал шарик, опоясанный кольцом — точно, планета Сатурн.
— Это не «h», — сказал Йона.
Они проследили за его взглядом, задержавшимся на снимке блокнота Марии, где значилось: «Курсы 19.00, растровая бумага, перо, тушь», а строчкой ниже стояла буква «h».
— Это знак Сатурна, — пояснил Йона. — Коса или серп. Вот почему буква изогнута… а иногда еще рисуют поперечную черту вот здесь.
— Сатурн… планета, римский бог, — проговорила Марго.
Глава 31
Йона и Марго, разувшись, встали в дверях зала. В зале было жарко и влажно.
— Я делала тест на аллергию, и у меня непереносимость самоосознания, — сказала Марго.
Под индийскую музыку тридцать блестящих от пота женщин с механической симметрией двигались на ковриках для йоги.
Марго засадила пятерых полицейских еще раз просмотреть интернет-трафик Марии Карлссон, ее электронную почту, Фейсбук и Инстаграм. Украшение в языке угадывалось всего на нескольких одиночных фотографиях, а упоминал о нем всего один из фейсбучных френдов — до того, как контакт между ними прервался.
«You gotta lick it, before we kick it. Me too wanna pierce my tongue»[3].
Женщину, запостившую это, звали Линда Бергман, она работала инструктором бикрам-йоги в центре Стокгольма. Они довольно активно переписывались полгода, после чего Линда без предупреждения удалила Марию из списка друзей.
Линда Бергман, в джинсах и сером свитере, вышла из комнаты для персонала. Загорелая, наскоро принявшая душ и подкрасившаяся.
— Линда? Марго Сильверман — это я, — представилась Марго, пожимая руку женщине.
— Вы не сказали, о чем пойдет речь, а я, если честно, понятия не имею, — сказала Линда.
Они шли по тротуару в направлении Норра-банторгет. Марго старалась заставить Линду расслабиться, расспрашивая ее о бикрам-йоге.
— Это разновидность хатха-йоги, занятия проходят в помещении с высокой влажностью и при сорока градусах тепла, — рассказывала Линда.
Они вошли в бывший школьный двор перед Норра-Латин. Фонтан в форме шара пульсировал серебристо-белым, ветер время от времени приносил сверкающие облачка водяных брызг.
— Основателя зовут Бикрам Чоудхури… он создал комплекс из двадцати шести поз, и они — лучшее, что я пробовала, — продолжала Линда.
— Давайте присядем, — предложила Марго и погладила себя по животу.
Они опустились на свободную скамейку возле ограды Улоф-Пальмесгата.
— Вы дружили с Марией Карлссон на Фейсбуке, — начал Йона и провел по земле палкой глубокую борозду. От гравия поднялось облачко тонкой пыли.
— А в чем дело? — робко спросила Линда.
— Почему вы удалили ее из списка друзей?
— Потому что у нас уже не было ничего общего.
— Но вы, кажется, очень интенсивно общались несколько месяцев, — заметила Марго.
— Она пришла на пару тренировок, мы разговорились и…
Линда замолчала, переведя удивленный взгляд с Марго на Йону.
— О чем вы говорили? — спросила Марго.
— Можно спросить: меня в чем-то подозревают?
— Ни в чем, — ответил Йона.
— Вы знали, что Мария сделала пирсинг, что у нее было украшение в языке? — продолжала Марго.
— Да, — ответила Линда и чуть смущенно улыбнулась.
— У нее были другие украшения на теле?
— Нет.
— Помните, как выглядело украшение?
— Да.
Линда задержалась взглядом на большом школьном здании и игре теней в кронах деревьев, а потом ответила:
— Маленький Сатурн.
— Маленький Сатурн, — мягко повторила Марго. — Что он означает?
— Не знаю, — пустым голосом ответила Линда.
— Что-то из астрологии?
Линда снова взглянула на листву деревьев, ковырнула гравий носком гимнастической туфли.
— Вы не знаете, где она взяла это украшение? Такое запросто не купишь — во всяком случае, в обычных интернет-магазинах.
— Не понимаю, к чему вы клоните, — сказала Линда. — У меня скоро следующая группа, и…
— Мария Карлссон мертва, — перебила Марго со спокойной серьезностью. — Ее убили на прошлой неделе.
— Что значит — убили? Она убита?
— Да, ее нашли в…
— Зачем вы мне это говорите? — оборвала ее Линда и встала.
— Сядьте, пожалуйста, — попросила Марго.
— Мария мертва?
Линда села, скользнула взглядом по фонтану и заплакала.
— Но я… я… — Она покачала головой и закрыла лицо руками.
— Она получила украшение от вас? — спросил Йона.
— Какого хрена вы прицепились к этому украшению! — фыркнула Линда. — Ищите лучше убийцу. Безумие какое-то!
— Она получила украшение от вас? — повторил Йона и пририсовал к черте на гравии поперечину.
— Нет, не от меня. — Линда стерла слезы со щек. — От одного парня.
— Вы знаете, как зовут парня? — спросила Марго.
— Не хочу впутываться в это дело, — прошептала Линда.
— Мы уважаем ваше нежелание, — кивнула Марго.
Линда посмотрела на нее покрасневшими глазами и сжала губы.
— Его зовут Филип Кронстедт, — тихо сказала она.
— Вы знаете, где он живет?
— У Марии с ним что-то было?
Линда не ответила — только уперлась взглядом в землю; по ее лицу снова потекли слезы. Йона пририсовал палкой к знаку последнюю линию и откинулся на спинку.
— Почему в качестве украшения она выбрала Сатурн? — осторожно спросила Марго. — Что он означает?
— Не знаю… Выбрала, потому что красиво, — еле слышно пробормотала Линда.
— В ежедневнике Марии есть знак, пририсованный к десяти записям, — это древний символ Сатурна, — сказала Марго и указала на землю.
Глава 32
Линда покраснела, взглянув на вычерченный на мелком гравии символ. Стилизованный серп уже начал разрушаться под ветром. Линда ничего не сказала, но лоб ее заблестел от пота.
— Прошу прощения, я жду звонка, — извинился Йона и поднялся, опираясь на палку.
Марго смотрела, как он хромает к лестнице Норры-Латин, вынимая из кармана телефон. Она понимала: Йона покинул их, чтобы дать ей возможность поговорить с Линдой более или менее по душам.
— Линда, — начала Марго, — я все равно разберусь, в чем дело, но я бы хотела услышать ваш рассказ.
У молодой женщины потемнело под мышками от пота; она медленно отвела волосы с лица.