— Это личное, — сказала она и снова облизала губы.
— Понимаю.
— Это называется сатурналии. — Линда опустила взгляд.
— Какая-то ролевая игра? — осторожно спросила Марго.
— Нет, это оргия, — собравшись с духом, ответила Линда.
— Групповой секс?
— Да, хотя «групповой секс» звучит, как… но это не какой-то старомодный свингер-клуб, — смущенно улыбнулась она.
— Вы, кажется, знаете толк в деле, — заметила Марго.
— Я ходила с Марией несколько раз. — Линда едва заметно покачала головой. — У меня партнера нет, там не происходило ничего из ряда вон, не обязательно было спать со всеми подряд только потому, что ты туда пришел.
— Но цель именно такая?
— Я не жалею, что попробовала… но и не горжусь.
— Расскажите об этих сатурналиях, — спокойно попросила Марго.
— Не знаю, что и сказать. — Линда скрестила ноги. — Меня притягивало в Марии… какое-то совершенно свободное отношение к сексу, во всяком случае, тогда я так думала…
— Вы были влюблены в нее?
— Я пошла туда ради себя самой, — продолжала Линда, не отвечая на вопрос. — Хотела попробовать что-то новое, без обязательств, просто говорить о сексе.
— Я понимаю, о чем вы, — успокаивающе улыбнулась Марго.
— В первый раз, — Линда хмуро посмотрела на Марго, — дрожишь как осиновый лист… Думаешь: неправда, это делаю не я. Несколько мужчин одновременно… море наркотиков, спишь с девчонками, и так продолжается часами… ужасно глупо.
Линда взглянула на Йону и указательным пальцем стерла пот над верхней губой.
— Но вы соскочили, — сказала Марго.
— Я не такая, как Мария, я хотела быть с ней, примеряла ее вещи… на миг ощутила себя другой, смелой, и все такое… Но после трех раз я крепко задумалась, не то чтобы раскаивалась… но я поймала себя на мысли: зачем я это делаю? Ходить туда не постыдно, мне никто не запрещает этого… но зачем?
— Хороший вопрос.
— Я сама захотела попробовать это, но все происходило как будто не на моих условиях… я все-таки чувствовала, что меня используют.
— И поэтому вы бросили эти сатурналии?
Линда потянула себя за кончик нос и тихо сказала:
— Я насытилась ими, когда выяснилось, что кто-то снимал одну из сатурналий. Это запрещено, никаких мобильных… Мария позвонила, рассказала мне об этом, она была в бешенстве, а я чувствовала только раскаяние, меня тошнило… Запись оказалась на порносайте, в разделе любительских фильмов, картинка дерганая и темная, но я разглядела себя. Это было совсем не здорово, поверьте.
До них долетели брызги фонтана; Линда перевела взгляд на клубящийся шар и покачала головой.
— В голове не укладывается, что она умерла, — прошептала она.
— Эти сатурналии — как там все было устроено?
— Двое парней из Эстермальма, Филип и еще один, его зовут Эуген… Сначала они просто устраивали вечеринки с кокаином и экстази… Потом появились спайс, суперкокс, шпанские мушки и так далее… продолжается это уже пару лет… в месяц где-то две сатурналии… эксклюзив, только по специальным приглашениям.
— Всегда по субботам?
— Как «суббота» по-английски? — спросила Линда и взглянула Марго в глаза. Марго кивнула, и Линда снова ковырнула гравий:
— Я не принимала наркотики.
— Вот и хорошо, — безучастно отозвалась Марго.
— Зато пила слишком много шампанского, — усмехнулась Линда.
— Где они собирались?
— Когда я туда ходила, собирались в сьюте отеля «Биргер Ярл»… очень странные, психоделические комнаты.
— Расскажите об украшении у Марии в языке.
— Филип и Эуген дарили такие девушкам, принадлежавшим к ближнему кругу.
— Мария тоже собиралась завязать с оргиями? Не знаете?
— Вряд ли… или… — Линда замолчала, перебросила волосы через плечо.
— Что вы хотели сказать?
— Филип влюбился в нее, хотел встречаться с ней, противился тому, чтобы она спала с другими мужчинами. А она только смеялась… Такая она была, Мария.
Марго достала фотографию Сусанны Керн.
— Узнаете ее? Посмотрите внимательно.
Линда вглядывалась в смеющееся лицо Сусанны Керн: теплые светло-карие глаза, блестящие волосы. Она покачала головой:
— Нет.
— Она, случайно, не бывала на сатурналиях?
— Лицо незнакомое, — сказала Линда и поднялась.
Марго еще посидела на скамейке, думая, что они пока так и не нашли связующего звена между жертвами. Речь идет о серийном убийце, который тайком подсматривает за своими жертвами, однако непонятно, где он находит их и по какому принципу выбирает.
Глава 33
Мадлен с мамой шла по дорожке, наискосок через Хумлегорден. После школы девочка сопровождала мать, если та играла в церкви святого Иакова. Джеки всегда бралась за канторскую работу — ей хотелось, чтобы они с дочерью сводили концы с концами самостоятельно.
И вот Мадлен шла рядом с матерью и болтала, одновременно наблюдая за дорогой, хоть и знала, что матери не нужна помощь.
Мама шагнула на обочину дорожки — ощутить, как трава щекочет ноги. В то же время она прислушивалась к постукиванью палки о гравий.
Возле библиотеки загрохотал компрессор, толстые буры с металлическим грохотом ударили в асфальт. Из-за шума мама потеряла ориентацию, и Мадлен взяла ее под руку.
Они пошли мимо игровой площадки с горкой, откуда Мадлен было не вызволить, когда она была поменьше. На площадке чудесный запах — аромат пластмассы и нагретого песка.
Они свернули на тротуар, мама поблагодарила Мадлен, впереди был перекресток.
Мадлен сама слышала, что о мощеный тротуар палка ударяет громче, чем об асфальт до этого, но ее слух ничего не уловил, когда они проходили мимо столба у проезжей части.
— Это просто перерыв в шуме машин, — объяснила мама и остановилась.
Она, как обычно, положила конец палки на бордюр, готовясь перейти дорогу, когда машины встанут и быстро защелкает светофор.
Они пошли дальше, вдоль большого желтого дома. Повернув к открытым гаражным воротам, мать цокнула языком. Так делают многие слабовидящие — чтобы услышать эхо и обнаружить возможные препятствия.
Придя домой, Джеки заперла дверь и накинула цепочку. Мадлен повесила свою куртку и увидела, как мать, войдя в гостиную и не зажигая свет, кладет ноты на стол.
Девочка прошла к себе, шепнула «привет» Коттену и как раз успела переодеться в домашнее платье, когда послышался мамин голос.
— Мадде? — позвала та из своей спальни.
Когда Мадлен вошла в освещенную комнату, мать стояла в одних трусах и пыталась задернуть шторы. В траве напротив окна лежал розовый детский велосипед. Штору защемило в створке гардероба; мать провела пальцами по шторе, освободила ткань и обернулась.
— Это ты зажгла здесь свет? — спросила она.
— Нет.
— Я имею в виду — утром.
— Вроде нет.
— Ты должна следить, чтобы весь свет был выключен, когда мы уходим.
— Извини, — сказала девочка, хотя ей казалось, что она не зажигала свет.
Мама потянулась за лежащим на кровати голубым халатом, руки пошарили и нашли его на подушке.
— Наверное, это Коттен. Испугался темноты, пришел сюда и зажег свет.
— Наверное.
Мама вывернула тонкий халатик налицо, надела, опустилась на колени и провела по лицу дочери обеими руками.
— Кто самая милая девочка в мире? Конечно ты, я знаю.
— Мама, у тебя сегодня нет учеников?
— Только Эрик.
— Тогда, может, наденешь что-нибудь?
— Спасибо за совет, — улыбнулась Джеки и завернулась в шелк халата.
— Надень серебристую юбку, она такая красивая.
— Тогда помоги мне подобрать что-нибудь к ней в тон. — У матери был цветовой индикатор, но она все равно спрашивала, подходит ли одежда по цвету, хорошо ли сочетаются оттенки.
— Принести почту?
— Пойдем на кухню.
Мадлен прошла через прихожую и, вдыхая запах влажной земли и крапивы, подняла почту с пола под дверью. Мама уже сидела за столом, когда девочка вошла и встала рядом с ней.
— Любовные письма есть? — как всегда, спросила Джеки.
— Вот… реклама какого-то риэлтора.
— Выброси. Выброси всю рекламу. Еще что-нибудь?
— Напоминание. Надо заплатить за телефон.
— Очень приятно.
— Еще… письмо из моей школы.
— И что там? — спросила Джеки.
Мадде распечатала конверт и вслух прочитала письмо, которое рассылали родителям всех учеников. Кто-то пишет ругательства на стенах коридора и туалетов. Директор убедительно просит родителей и опекунов побеседовать с детьми и втолковать им, что суммы, необходимые на покраску стен, будут вычтены из денег, выделенных на ремонт школьного двора.
— Ты не знаешь, кто безобразничает? — спросила мама.
— Нет, но я видела эти каракули. Ужасно глупо. Детский сад.
Джеки поднялась и стала вынимать из холодильника помидорчики черри, сливки и спаржу.
— Мне нравится Эрик, — сказала Мадлен.
— Хотя он называет клавиши кнопками? — спросила мама, наливая воду в большую кастрюлю для макарон.
— Он сказал, что играет, как ржавый робот, — фыркнула Мадде.
— Что абсолютно верно…
Девочка не удержалась от смеха; мама тоже улыбнулась и включила плиту.
— Милый маленький робот, — сказала Мадлен. — Можно, я заберу его себе? Мой маленький робот… пусть спит в кукольной кроватке.
— Он правда такой милый?
— Не знаю. — Мадлен вспомнила, какое приветливое у Эрика лицо. — По-моему, да. Он немножко похож на знаменитого актера.
Джеки покачала головой, а когда она солила воду, вид у нее был счастливый.
Глава 34
Эрик чувствовал себя способным учеником: он сумел без ошибок доиграть до восемнадцатого такта правой рукой, хотя левая осилила всего шесть. Джеки улыбнулась сама себе, но вместо похвалы спросила, играл ни он упражнения, заданные на дом.
— Играл по возможности, — заверил он.
— Можно послушать?
— У меня стало получаться лучше, но звучит странновато.
— Ошибки — это не страшно, — попыталась объяснить Джеки.