Адам замолк и задержал дыхание, оперся костяшками пальцев о стол и закрыл глаза.
Страшные, тревожные воспоминания прошлой ночи качнулись, как тяжелый маятник. Адам вспомнил, как звенело в ушах после последнего выстрела, как кровь ползла по боку и затекала под джинсы, когда он разоружал Софию.
Вспомнил большую собаку, которая пыталась повалить и разорвать его, и оргию в отеле «Биргер Ярл», секс без презерватива с незнакомой женщиной.
На глаза навернулись слезы, когда он подумал, насколько мало контролирует происходящее, как мало знает самого себя.
Ему вдруг отчаянно захотелось домой, к жене, заползти в теплую постель к Катрине, к запаху ее крема для рук, к ее таким некрасивым носкам, которые она надевала на ночь, к родинкам, которые образовывали у нее на спине почти что Большой Ковш.
Марго прошла мимо патефона и остановилась перед украшениями, разложенными на картонке. Она вынула ручку и ее концом подвигала потемневшие серебряные кольца, брошки, оборванные цепочки и кресты. Подцепила ручкой брелок в форме сердечка — и тут у нее зазвонил телефон.
Сердечко скользнуло назад, на картонку. Марго взяла телефон и назвалась.
Что-то в ее голосе заставило Адама повернуться к ней.
Марго потом вспоминала этот момент — как они стояли в ярком свете среди вещей, принадлежавших Филипу, и как стук ее сердца на мгновение заглушил все остальные звуки.
— Что? — спросил Адам.
Марго уставилась на него — она потеряла дар речи, в горле пересохло; она заметила, что у нее дрожит подбородок.
— Клип, — выдохнула она наконец. — Пришел новый клип.
— Проклятье, — выругался Адам и бросился к лифтам.
— Позвони в больницу, — задыхаясь, проговорила Марго, когда они бежали мимо столов. — Проверь, не сбежал ли Филип.
Адам прижал телефон к уху; он уже нажал кнопку лифта, когда Марго догнала его. Загремел нерасторопный механизм. Марго сорвалась с места слишком резко и теперь чувствовала жжение в тазовых костях.
Адам с прижатым к уху телефоном помотал головой.
— Он там или нет? — задыхаясь, спросила она.
— Не берут трубку, — нервно сказал Адам.
Лифт открылся двумя этажами выше. Марго снова нажала на кнопку, шепча ругательства.
Наконец в больнице ответили. Протяжный голос сообщил, что Адам позвонил в отделение интенсивной терапии.
— Меня зовут Адам Юссеф, я следователь из уголовной полиции, мне нужно узнать про пациента… про Филипа Кронстедта, у вас ли он еще.
— Филип Кронстедт, — протянул мужчина на другом конце.
— Да послушайте же! — негодовал Адам, — и сам понимал, насколько бессвязно говорит. — Сходите проверьте, он в палате или нет.
Мужчина вздохнул, словно собираясь исполнить каприз избалованной особы. Адам услышал, как он положил трубку на стол и куда-то ушел.
— Он пошел проверить, — передал Адам Марго.
— Проследи, чтобы проверили личность, — сказала она. Двери лифта снова закрылись.
Пока лифт тащил их вверх, они топтались по кабине, как нетерпеливые животные. Адам плечом смял объявление о концерте полицейского хора.
— Филип Кронстедт еще не отошел от наркоза, — проговорил наконец Адаму в ухо медлительный голос.
— Филип еще не отошел от наркоза, — повторил Адам.
Глава 49
Адам бежал по коридору впереди Марго. Филипу Кронстедту дали наркоз рано утром, как только он поступил в отделение травмы, и держали его под наркозом до сих пор.
Настоящий серийный убийца все еще был на свободе.
Марго следом за Адамом вошла в кабинет, взглянула на деревья Крунубергспаркена в бледном свете дня.
— Мы получили копию клипа?
— Похоже, да, — ответил он.
Марго, задыхаясь, опустилась на стул, как раз когда Адам открывал видеофайл. Поясницу ломило, и Марго откинулась на спинку, отчего блузка задралась на большом животе.
— Клип идет две минуты, — прошептал Адам и запустил запись.
Камера довольно быстро проплыла над кромкой живой изгороди. Листья на миг закрыли объектив, а потом показалось окно спальни, запотевшее снизу.
Сад был полон теней, но в жести оконного ската поблескивало белесое небо.
Камера отъехала назад, когда в комнату вошла женщина в белье. Она повесила на спинку стула большое махровое полотенце в старых пятнах от краски для волос, остановилась и оперлась рукой о стену.
— Еще минута, — сказал Адам.
Комнату заливал мягкий свет люстры. На зеркале и косо висевшей на стене афише о выставке Пикассо в Музее современного искусства, в рамке под стеклом, виднелись следы пальцев.
Камера сместилась в сторону, и теперь обоим была видна каштановая фарфоровая косуля, стоявшая на ночном столике.
— Косуля, — выдохнула Марго и приникла к экрану; коса соскользнула с плеча.
Отломленная головка косули, зажатая в руке Сусанны Керн, судя по всему, принадлежала точно такой же безделушке.
Женщина в спальне, закрыв рот рукой, медленно подошла к ночному столику, открыла ящик и что-то достала. Ночник осветил ее лицо. Светлые брови, прямой нос, глаза скрыты за стеклами солнечных очков с черными дужками; мягкая линия губ. Красный поношенный лифчик, белые трусы с прокладкой. Она потерла чем-то бедро, взяла маленький удлиненный предмет и прижала его к мышце.
— Что она делает? — спросил Адам.
— Вводит инсулин.
Женщина прижала к бедру ватку, на мгновение крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Нагнувшись, чтобы вернуть шприц в ящик, она случайно задела косулю; фигурка упала. Мелкие осколки беспорядочно подскочили в резком свете, когда отломившаяся головка упала на пол.
— Это еще что за хрень? — прошептал Адам.
Женщина с утомленным видом нагнулась, подобрала головку, положила ее на стол, обогнула кровать и подошла к запотевшему окну. Что-то заставило ее остановиться, поднять глаза и всмотреться в сад.
Камера осторожно попятилась, листья задели линзу.
У женщины был обеспокоенный вид. Она вытянула руку, поймала шнур жалюзи и потянула в сторону. Планки поехали вниз, но спутались, перекосились, женщина подергала шнур и сдалась. Через перекошенные жалюзи было видно, как женщина повернулась спиной к окну и почесала правую ягодицу. На этом запись кончалась.
— Ладно, я что-то устал, — дрожащим голосом объявил Адам и поднялся. — Но он же ненормальный, да?
— Псих чертов, полный псих, — ответила Марго и потерла лицо.
— Так что будем делать? Еще раз посмотрим клип?
На столе зажужжал телефон. Взглянув на экран, Марго увидела, что звонят техники.
— Что нашли? — спросила Марго.
— Все то же. Невозможно отследить ни клип, ни ссылку.
— Тогда подождем, пока кто-нибудь не обнаружит тело, — сказала Марго и закончила разговор.
— Рост, наверное, метр семьдесят, весит меньше шестидесяти килограммов, — сказал Адам. — Волосы, вероятно, пепельные, когда сухие.
— У нее диабет первого типа, осенью она была на выставке Пикассо, живет одна, повседневная одежда — джинсы, — монотонно дополнила Марго.
— Неисправные жалюзи, — сказал Адам и распечатал цветное изображение, на котором лицо женщины было полностью освещено.
Он подошел к длинной стене и прикрепил снимок как можно выше. Одна лишь фотография — ни имени, ни адреса.
— Жертва номер три, — еле слышно выговорил он.
Слева от этой фотографии висели изображения двух первых жертв, распечатанные с клипа на Ютубе. С той разницей, что под двумя первыми снимками были имена, фотографии с места преступления, отчеты криминалистов и судебно-медицинское заключение.
Мария Карлссон и Сусанна Керн.
Множественные уколы и порезы на лице, шее и груди, перерезаны большая сонная артерия, легкие и перикард.
Глава 50
Выходя из спальни, Сандра Лундгрен передернулась — словно кто-то рассматривал ее сзади.
Она потянула пояс длинного, до пола, халата. Из-за лекарства она чувствовала сонливость, даже днем. Сандра пошла на кухню, открыла холодильник, достала остатки шоколадного торта и поставила на стол возле мойки.
Она поправила солнечные очки, и халат снова распахнулся, так что стали видны живот и растянутые трусы. Сандра вздрогнула от холода, вытащила из подставки нож с длинным широким лезвием, отрезала маленький кусочек торта и сунула в рот, обойдясь без ложки.
Сандра теперь носила полосатый халат Стефана, хотя от этого ей становилось грустно. Но ей нравилось, как тяжело ткань лежит на груди, нравилось, как висят плечи, нравились торчащие из рукавов нитки.
На раскладном столе возле подсвечника лежало письмо из университета Сёдертёрна. Сандра снова взглянула на него, хотя читала уже раз тридцать. Ее приняли на резервное место на курс писательского мастерства. Мать помогла ей заполнить заявление. В то время Сандра не справилась бы с этой задачей самостоятельно, но мама понимала, как много значит для Сандры попасть на этот курс.
Весной она плакала, получив сообщение, что ее не приняли. Может, зря плакала. Ведь ничего, по сути, не изменилось. Впереди был четвертый учебный семестр программы «Эксперт по профессиональному обучению».
Сандра не знала, долго ли это письмо пролежало среди старой почты на полу прихожей, но наконец она прочитала его, и вот оно лежало на кухонном столе.
Надо позвонить матери, обрадовать.
Сандра выглянула в окно. Двое мужчин шли в направлении Винтервикена по другой стороне улицы. Сандра жила на первом этаже, но никак не могла привыкнуть, что люди иногда останавливаются и заглядывают прямо в ее окна.
Скрипнул старый деревянный пол в прихожей. Как будто там крадется взрослый человек, подумала Сандра.
Она набрала номер, усаживаясь на кухонный стул. Прижав телефон к уху и слушая гудки, Сандра теребила край письма.
— Привет, мама, это я, — сказала она.
— Привет, милая, я как раз хотела звонить тебе… Ты решила насчет вечера?
— А что?
— Вдруг ты хочешь приехать, поужинать.
— Ах, это… я вряд ли буду в состоянии.
— Но ты же должна есть! Я могу заехать за тобой на машине, а потом привезу назад.