Откуда-то сзади, в этом она была уверена.
Кто-то открыл дверь подвала и вошел — перерезал веревку, удерживавшую дверь, и теперь спускался по лестнице.
Катрина не могла открыть окно до конца. Она толкнула раму еще раз, но рама во что-то уперлась. Задыхаясь, Катрина высунула руку наружу, пошарила по траве, сообразила, что газонокосилка стоит слишком близко.
Она попыталась откатить газонокосилку рукой, толкнула, лестница под ней поехала назад. Катрина развернула колеса газонокосилки, и ей удалось откатить ее на несколько сантиметров.
Рама скользнула вверх, и Катрина, извиваясь, полезла в окно. Дверь котельной распахнулась, и зажегся свет. Стартер был старый, и люминесцентная трубка мигала. Катрина пыталась вылезти, но кто-то рванул из-под нее лестницу, которая с грохотом упала на пол. Катрина забила ногами по стене, оба колена обожгло ссадинами, но она удержалась за раму, изо всех сил пытаясь протиснуться через окно.
Удар ножа пришелся ей в спину. Лезвие вошло так глубоко, что она услышала, как острие скрежетнуло по бетонной стене перед ней.
Глава 92
Адам лежал на каменной дорожке перед своим домом, руки скованы наручниками за спиной. Пульсировало выше колена, черные джинсы пропитались кровью, но поверхностная пулевая рана была не особенно болезненной. Синий свет мигалок до странности ритмично пульсировал на темной зелени сада.
Какой-то полицейский прижал Адама к земле, надавив коленом между лопатками, и велел молчать, пока сам докладывал ситуацию дежурной бригаде.
— Катрина все еще в доме, — задыхаясь, выговорил Адам.
Руководитель оперативной группы был на связи с начальником штаба стокгольмской дежурной бригады, проводившей штурм. Первая группа форсировала окна и двери, проверила вход и впустила внутрь персонал «скорой помощи».
Раненого полицейского положили на каталку; Каролинской больнице в Худдинге по спецтелефону дали знать, что требуется немедленная анестезия и операция.
Адам попытался освободиться и получил удар по почкам — такой, что у него перехватило дыхание. Он закашлялся. Полицейский надавил коленом ему на шею, рванул за куртку и велел не дергаться.
— Я полицейский, и…
— Молчать!
Второй полицейский вытащил бумажник Адама, отошел в сторону; гравий хрустел у него под ногами, пока он рассматривал полицейский жетон и удостоверение.
— Уголовная полиция, — подтвердил он.
Полицейский, прижимавший Адама коленом, тяжело дыша, поднялся — ничто больше не давило на шею и легкие. Хватая воздух ртом, Адам перекатился на бок.
— Вы стреляли в полицейского в гражданской одежде.
— С ним была моя жена, я подумал, что…
— Он приехал на место первым и как раз выводил ее из дома… все получили эту информацию.
— Выведите ее оттуда — и все, — попросил Адам.
— Вы что, мать вашу, творите? — закричала какая-то женщина.
Марго. Адам увидел ее ноги сквозь кусты ежевики, она вошла в калитку и остановилась.
— Он из полиции, — сказала она, часто дыша. — Это его жену…
— Он стрелял в полицейского.
— Это несчастный случай, — сказал Адам. — Я думал…
— Ничего не говори, — перебила Марго. — Где Катрина?
— Не знаю, я ничего не знаю… Марго…
— Я захожу, — объявила Марго, и он увидел, как ее ноги шагают по гравию.
— Скажи ей, что я люблю ее, — прошептал Адам.
— Помогите ему встать, — сказала Марго полицейским. — Снимите наручники, пусть подождет в машине.
И она пошла к дому, обеими руками обхватив живот.
Молодой полицейский из дежурной группы вышел из дома, держа каску в руке. Он прошел мимо Марго, и его вырвало прямо на ступеньки крыльца; с окаменевшим лицом он пошел дальше по садовой дорожке. Расстегнул бронежилет, сбросил его на землю, вышел на улицу к двум полицейским машинам, и тут его снова вырвало. Он оперся о капот и сплюнул.
Оба полицейских подхватили Адама под руки, подняли и повели прочь от дома. Он чувствовал, как кровь из раны течет ему в ботинок. Полицейские подвели его к машине и усадили на заднее сиденье, однако наручников не сняли.
Еще одну «скорую» пропустили через заграждение; полицейский махнул рукой, указывая, куда ехать. Адам услышал сухой треск вертолетов и бросил взгляд на входную дверь: вдруг Марго выводит Катрину?
Когда в полицейское управление пришел четвертый ролик, сотрудники среагировали немедленно, как и положено.
Один из техников был хорошим приятелем Адама. Он узнал Катрину на записи и отправил тревожное сообщение во внутреннюю сеть управления, после чего позвонил Адаму.
Чтобы выиграть время и действовать максимально эффективно, полиция приняла решение о так называемом «особом случае»; был собран штаб, координирующий действия нескольких полицейских групп.
Тревожное сообщение ушло по каналам Южного, Центрального и Западного полицейского округов, а также Накки и Сёдертёрна.
Ближайшим к дому номер пять по Сультвэген оказался не патрульный автомобиль, а дежурный в штатском. Он был на месте всего через семь минут после того, как запись попала в полицию.
Глава 93
Прошла целая вечность, прежде чем Адам снова увидел Марго. Она медленно спустилась, держась за перила, и замерла, обхватив живот рукой. Кончик носа побелел, лоб блестел от пота. Марго подошла к Адаму, тихо рыкнула полицейским:
— Да снимите же, на хрен, наручники!
Те кинулись освобождать Адама. Он помассировал запястья и встретился с ней глазами; увидел расширенные зрачки, ощутил, как внутри поднимается дурнота.
— Что там? — испуганно спросил он.
Марго покачала головой, подошла ближе, быстро глянула на дом, потом снова посмотрела на него.
— Адам, мне так жаль. Я не могу выразить, как мне жаль.
— Чего? — напряженно спросил он и открыл дверцу.
— Сиди.
Но он вылез из машины и встал перед Марго со странным ощущением невесомости в теле.
— Это из-за Катрины? — спросил он. — Просто скажи. Она ранена?
— Катрина мертва.
— Я видел ее в дверях, я видел ее…
— Адам, — прервала его Марго.
— Ты уверена? Ты говорила с врачами «скорой»?
Марго обняла его, но он вырвался, отшатнулся назад. Темные ягоды ежевики качались на тонкой ветке.
— Мне страшно жаль, — повторила она.
— Ты уверена, что она мертва? То есть «скорая»… Что тогда здесь делает «скорая», если она…
— Катрина останется здесь, пока техники не обследуют место преступления.
— Она в прихожей? Я могу узнать, где она?
— В котельной. Наверное, она пряталась в котельной…
Адам посмотрел на Марго, и боль в бедре вдруг стала кричащей, пронзительной. Он увидел, как полицейские выходят из дома, как собираются для совещания перед следовательским автобусом.
Осознание пришло мгновенно. Его жена была почти спасена, но он выстрелил в полицейского, который уже выводил ее из дома.
— Я выстрелил в своего коллегу, — сказал он.
— Выкинь пока это из головы… Переночуешь у меня, я позвоню шефу.
Марго хотела взять его за руку, но Адам отпрянул.
— Мне надо побыть одному… извини, я…
Вертолет висел поодаль — похоже, над спортивным полем.
— Проповедника взяли? — спросил Адам.
— Адам, мы его возьмем, он здесь, поблизости, мы подняли на ноги всех.
Адам несколько раз кивнул и снова отвернулся.
— Погоди секунду, — прошептал он, сделал несколько шагов и провел пальцами по ветке куста.
— Побудь здесь, — сказала Марго.
Адам пристально посмотрел на нее, после чего, потерянный, пошел бродить по саду. Закрыв руками лицо, он притворился, что пытается осмыслить слова Марго, но сам он знал, что должен увидеть Катрину: он не верит полицейским, так быть не может, не сходится, все это не имеет никакого отношения к Катрине.
Адам брел вокруг дома. В нестриженой траве лежал зеленый шланг. Мелкие мошки роились в синем свете мигалок. На заднем дворе темнота была гуще.
Адам увидел самого себя черным силуэтом в красном куполе круглого гриля. Зайдя за угол, он увидел, что дверь подвала открыта. Веревка перерезана. Он вошел. Свет внизу горел.
Было слышно, как на верхнем этаже суетятся люди. Техник раскладывал пластины для передвижения по месту преступления.
Адам сделал еще шаг — и увидел Катрину в холодном свете люминесцентной лампы. Она сидела, привалившись к тепловому насосу, повсюду кровь — на мягких штанах, на футболке, на полу. Волосы заправлены за ухо, но большая часть лица отсутствовала, оно было изрезано в лохмотья. Темная кровь блестела на груди, левая рука словно обхватила пальцы правой.
Адам отшатнулся, услышал собственное дыхание, опрокинул пакет с моющим средством, наткнулся на собственные резиновые сапоги и вернулся в сад.
Он задыхался, но не мог вдохнуть достаточно воздуха и сунул пальцы в рот.
Он перестал понимать происходящее.
Тревожный звонок поступил полчаса назад — и вот уже ничего нельзя изменить.
Возвращаясь мимо кучи компоста, Адам вдруг услышал, как в лесу хрустнула ветка. Кто-то из полицейских обошел дом, позвал его, но Адам уже спешил к опушке на звук — кто-то пробирался среди деревьев.
Позади зажглись прожекторы, и сад наполнился светом. Стволы деревьев светились серым, будто покрытые слоем пепла. Адам словно очутился в подземном лесу.
Впереди, метрах в двадцати, стоял и смотрел на него какой-то человек. Их взгляды встретились, и доля секунды понадобилось Адаму, чтобы сообразить, кто перед ним.
Этот психиатр, Эрик Мария Барк.
Словно молния сверкнула у Адама в голове, и он понял все. Понимание было мгновенным, словно полено разлетелось под лезвием топора.
Адам нагнулся и рванул с лодыжки маленький пистолет. С треском отклеилась липучка. Адам сунул патрон, вскинул пистолет и выстрелил.
Пуля ударила в ветку перед лицом Эрика и ушла в сторону, щепки взметнулись в воздух, и Адам увидел, как психиатр пятится.
Дрожащими руками он попытался опустить прицел, психиатр продолжал отступать, и Адам снова выстрелил. Пуля просто исчезла, качнулись темные ветки.