– Ты должен прекратить этот спектакль, Тео, – продолжал бушевать Деметриус. Как всегда, то, что говорил ему сын, вошло у него в одно ухо и вышло в другое. Великого Деметриуса Цукатоса заботили в мире только две вещи: его собственная персона и то, что может принести ему еще большую прибыль. Тео было прекрасно известно, что ожидать чего-то другого бесполезно. Но чем больше времени он проводил с Холли, тем меньше его волновали поступки отца. – Так или иначе.
– Прощай, отец.
Положив телефон в карман, Тео любовался потрясающим испанским закатом, пока розовые и глубокие синие тона не превратили небо над старым городом в фантастическое зрелище. Вскоре они уступили место темноте, позволяя улечься эмоциям, которые всколыхнул его отец.
Тео знал, что есть только один человек – и всегда был только один, – который способен принести покой его душе, и он отбросил притворство…
Они стояли на той улочке бесконечно долго, просто целуясь.
И это все изменило.
Он вбирал в себя вкус Холли снова и снова, целуя ее так, словно от этого зависела его жизнь…
Наверное, все так и обстоит на самом деле, и в этом заключается проблема. Он прожил последние четыре года, пылая ненавистью к ней. Он всячески пытался доказать, что его не сломало ее предательство. Тео решительно отказывался признавать, что Холли его изменила, однако это была правда.
И он не хотел отпускать ее сейчас…
– Мне показалось, разговор был не из приятных, – раздался за его спиной голос Холли.
– Ты забыла, что мой отец не самый приятный человек, – ответил Тео, пожав плечами. – Разве что успешный.
Он повернулся. Холли стояла у балконной двери, и он решил, что ее красота затмевает даже фантастическое закатное небо. Она использовала его рубашку как халат. Ее блестящие пышные волосы разметались по плечам, и от этого зрелища у Тео закололо в груди.
Наверное, так будет всегда. Наверное, в этом-то все дело.
Они занимались сексом бессчетное количество раз после того, первого раза, на диване, всего каких-то несколько дней назад. И все было по-старому восхитительно и по-новому прекрасно. И, как всегда, это было, как наркотик. И, как всегда, Тео было хорошо с ней так, как ни с кем.
Последние занятия любовью стояли особняком. Это произошло, когда они вернулись с той улочки в Готическом квартале, опьяневшие от поцелуев. Наполненные новым чувством и словно излучавшие свет, исходивший от заново посеянного семени доверия друг к другу.
Почти священного семени, подумалось ему.
У Тео даже в мыслях не было отпускать Холли. Больше никогда.
– Тебя, наверное, ждут дела в Афинах, – продолжила она спустя мгновение, схватившись за косяк, словно ей была необходима опора. Тео почувствовал, как внутри у него все замерло. – Ты не мог предвидеть такой внеплановый отпуск. – Холи помолчала и сглотнула. – Я не хочу мешать тебе выполнять свои обязанности, Тео.
Тео смотрел на нее, все его чувства были обострены. Последние краски заката осветили лицо женщины, и он увидел тени в ее глазах, неприкрытую уязвимость.
Он понял, что Холли собирается сделать.
– Ты готова вернуться со мной в Грецию? – Тео прислонился к перилам, сосредоточив все внимание на ней. Он не сжал кулаки. Не стиснул зубы, удерживая рвущийся из горла вой раненого зверя. Он просто смотрел и ждал, когда Холли опустит топор. – Ты это хочешь сказать?
– Я думаю, тебе надо немедленно вернуться в Грецию, если это необходимо, – словно не слыша его, сказала Холли.
Молодая женщина стояла, скрестив руки на груди, и в голове Тео всплыло воспоминание: четыре года назад она стояла точно так же и несколькими лживыми фразами заставила его мир разбиться вдребезги. Следующие четыре года он каждое утро проводил в тренажерном зале, с потом выдавливая из себя всю свою ярость и боль, воскрешая каждый миг их последней ночи и каждую деталь того, как Холли повела себя, вырвав и растоптав его сердце.
Возникающее в душе чувство было ему знакомо.
Страх. Снова он.
– Ты слишком добра, – негромко произнес Тео.
Полные муки голубые глаза Холли встретились с его глазами, но почти сразу она отвела их в сторону.
– Мне кажется, проведенные вместе дни были необыкновенно поучительными, – заговорила Холли каким-то изменившимся голосом. Она как будто стала выше, держалась непринужденнее. Тео подумал, что, наверное, так Холли Цукатос выглядела на благотворительных мероприятиях. Отстраненная. Недоступная. Не подверженная эмоциям. Однако ее взгляд говорил совсем о другом. Тео видел ее душу, и не важно, какие слова она произносила. – Я думаю, мы выяснили, что у наших отношений существует фундамент, на котором можно попытаться построить что-то. Может, нам стоит пожить месяц раздельно и поразмышлять о том, что между нами произошло, а затем решить, как быть дальше?
– Или, – бархатным голосом подхватил Тео, – ты можешь вернуться ко мне, что и следовало сделать с самого начала.
Лицо Холли вспыхнуло, глаза расширились, словно его предложение было неприличным.
– Я… я не думаю…
– Холли. – Тео произнес только ее имя, тем не менее она вздрогнула. Он смотрел на нее в упор, лишая возможности отвернуться, силой своего взгляда убеждая ее отказаться от плана, который созрел у нее в голове. – Поехали домой, agapi mou. Нам пора.
Глава 10
Прошло несколько томительных секунд. Или минут? Холли беспомощно смотрела на него, отчаяние окрасило ее голубые глаза в синий цвет.
– Нет, – хрипло выдавила она наконец. – Я не могу, Тео. Я не могу вернуться в Грецию.
Холли не стала дожидаться ответа. Стремительно развернувшись, она скрылась в номере.
Ее побег полоснул по сердцу Тео, как нож. Холли снова сбежала от него. Пусть даже он и предвидел такой вариант.
Но сейчас ему было тяжелее, чем в первый раз. Следовало бы усвоить урок четырехлетней давности, а не позволять себе целовать ее и заниматься с ней любовью столь самозабвенно. Отчаяние, боль и тоска снова привели Холли к нему. А любовь заставляет ее бежать. Дни, что они провели в Барселоне, которую он всегда будет считать их городом, ясно продемонстрировали это.
Справившись с бушевавшими в нем чувствами, вернув над собой контроль, Тео пошел следом за Холли и ничуть не удивился, увидев, что она лихорадочно собирает вещи в спальне, словно боится задержаться здесь хотя бы на секунду. Словно боится, что еще немного – и ее поглотит какая-нибудь черная дыра.
Некоторое время Тео смотрел на Холли. Его раздирали противоречивые эмоции, но даже в таком состоянии он упивался своей женой, ее сводящим с ума телом. Может, мелькнуло у него в голове, следовало держать ее нагой? Может, так он сумел бы привязать ее к себе?
– И куда ты собралась? – как можно беспечнее осведомился он, уже зная ответ.
Тео все понял по муке, отражавшейся в ее глазах, по тому, как она сжимала губы, словно боялась, что, разжав их, не сможет сдержать стон.
– Тебя ждут дела, а я нужна в Далласе.
– Кому именно нужна?
– У меня есть определенные обязанности, – ответила она. Ее взгляд заметался по комнате, задержавшись на отброшенных простынях и смятых подушках, будто она надеялась найти в них разгадку.
Тео показалось, что он готов ее пожалеть. Посочувствовать ей. Но он стоял в трусах боксерах, а в его теле еще жила приятная усталость после того, как он несколько раз доводил их обоих до изнеможения, лаская тело Холли, благоговея перед ней, почти молясь на нее. Он поцелуями осушал слезы, текущие из ее закрытых глаз, когда Холли утопала в наслаждении в его объятиях. Стоны срывались с ее губ, и в каждом из них Тео слышал любовь. Но он сомневался, что сможет переубедить ее, даже если снова займется с ней любовью. Если она вообще ему это позволит.
– Вот как? – Он смотрел, как она мечется по спальне. Каждая ее жилка была натянута как струна, и, глядя на женщину, можно было подумать, что внутри у нее происходит землетрясение, которое она сдерживает только благодаря усилию воли. Если бы Тео не раздирали ярость и боль, он сострадал бы ей всем сердцем. – Что же это за обязанности?
Холли замерла, будто наткнулась на невидимую стену.
– Перестань! – прошипела она, сжимая кулаки. – Просто отпусти меня.
– Видишь ли, в этом и заключается проблема, – ответил Тео с деланой ленцой, заставляя себя расслабиться. Он прислонился к косяку. – Однажды я уже позволил тебе уйти, и что-то мне не особенно хочется делать это снова.
– Это была ошибка, – прошептала срывающимся голосом Холли. – Все было ужасной ошибкой.
– Что именно, Холли? – Тео наблюдал за тем, как она запустила пальцы в волосы, на ее лице промелькнуло смешанное выражение печали, боли и растерянности. Его удивило, как он ухитрился ничего не заметить четыре года назад. Неужели тогда он был настолько поглощен собой и не видел ничего, кроме своей боли, своего задетого эго? А ведь сейчас она ведет себя точно так же. Четыре года назад он счел это предательством. Если бы он хоть немного знал Холли, он понял бы ее. – То, что ты любишь меня так сильно, что это приводит тебя в ужас? Или то, что ты не знаешь, как можно любить, не испытывая боли?
Холли сделала судорожный вдох, который был похож на всхлип, но в ее загнанно-тревожном взгляде появилось новое выражение. Что-то твердое. Покорность судьбе и сожаление.
– Любовь без боли невозможна! – воскликнула она.
– Холли. – Тео выпрямился и подождал, пока она не остановила свой взгляд на нем. Она задрожала всем телом, и Тео безумно хотелось броситься к Холли, схватить ее в охапку и успокоить бушующий в ней шторм. Но он остался стоять на месте. – Ты веришь, что любовь неотделима от боли. Что она может сломать тебя. А если боли нет, ты придумываешь ее.
Рот женщины приоткрылся, дрожь внезапно прекратилась.
– Ты намекаешь на то, что у меня не все в порядке с головой? – спросила она ледяным тоном.
Кажется, впервые в жизни Тео понимал ее, себя, все то, что было между ними тогда и сейчас.