Она оставила его имя, потому что не хотела его отпускать.
«Имя Тео еще не означает, что ты принадлежишь ему, – произнес ей негромкий голос, снова напомнивший ей отца. Громкое рыдание едва не вырвалось у нее из горла прямо в ярко освещенном лобби. – Ты когда-то принадлежала. Но ты, малютка, решила побегать».
Только сейчас, когда Холли очутилась в окружении обломков своего брака, ей пришло в голову, что она не знала, какова была жизнь Тео, как он провел эти годы.
А она жила одна, скучая, и должна была бы с этим свыкнуться.
Холли поднялась в свой уютный номер, устало разделась в спальне, положила платье на кровать, выдернула шпильки из прически и тряхнула головой. Тяжелая масса волос окутала ее. И только в этот момент у нее возникло ощущение, что дыхание выровнялось и стало легче дышать, а ужасное, грозящее задушить ее чувство ослабло.
Хотя бы на мгновение.
Взгляд на маленькие золотые часики на руке показал, что сейчас меньше чем половина одиннадцатого. Холли напомнила себе, что ее организму нужно восстановить силы, как бывало всегда, когда она совершала долгий, утомительный перелет из Техаса в Европу. Она позвонила в кухню отеля и заказала поздний ужин. Холли продолжала сваливать вину за то, что произошло, и за собственную неконтролируемую реакцию на Тео на изменение часовых поясов и на вино, которое она пила, ожидая его появления.
«Завтра мне будет лучше», – внушала она себе. Холли поступала так всю жизнь: когда изо всех сил старалась помочь отцу сохранить их старое ранчо, хотя само по себе оно не представляло ценности; когда она наконец признала тот факт, что ее мать, сбежавшая со звездой родео средней величины, когда ей было шесть лет, не собирается возвращаться и загладить свою вину.
Она точно так же убеждала себя в первые дни после того, как оставила Тео и покинула Грецию, думая, что это ее убьет, – настолько невыносимой была терзавшая женщину боль. И пусть новый день не слишком смягчал эту боль, Холли, стиснув зубы, ждала, что когда-нибудь облегчение наступит. Правило жизни, которое она для себя вывела, в том и заключалось: держаться и верить, что когда-нибудь станет лучше, пусть даже для этого необходимо подождать.
Почему бы этому правилу не сработать и сейчас?
Холли съела изысканный ужин, который ей принесли, сидя на маленьком балконе, окруженная магией ночной Барселоны. Жизнь и ритм этого города ощущались и ночью. Она даже могла сказать, какой у них вкус. Холли закрыла глаза, откинула голову назад и позволила городу заключить ее в невидимые объятия. Отведав восхитительные блюда местной кухни, чей вкус не могли заглушить даже потрясения сегодняшнего дня, она опустилась в роскошную ванну на ножках в виде когтистых лап и позволила себе лежать в ней, пока не вернулось некое подобие спокойствия, а кожа не сморщилась от влаги.
Было уже за полночь, когда Холли расчесала волосы, втерла крем в тело и заползла в постель, уверенная, что она провалится в сон, стоит ее голове опуститься на подушку.
Но этого не случилось. Она лежала на удобной кровати, бездумно глядя в потолок.
Тео здесь. В этом городе.
Не с ней.
В каком-нибудь баре, в окружении жарких испанских красавиц, пылая яростью, как и четыре года назад.
Это было невыносимо.
Холли встала до того, как поняла, что делает. Перетряхнув гардероб, она остановила свой выбор на короткой юбке и впечатляющей паре туфель на танкетке с ремешками, обвивающими голени, отчего ее ноги казались бесконечными. Молодая женщина накинула прозрачный откровенный топ, который обычно надевала только на пляж. Проведя по волосам пальцами, Холли позволила им лечь густыми волнами, нанесла тени на веки, придав себе загадочный вид. Закончив приводить себя в порядок, она стала больше похожа на странствующую полуцыганку, какой была далекие четыре года назад, нежели на элегантную даму из высшего общества.
Холли сказала себе, что это просто случайность.
Но в глубине души она знала, чем это можно объяснить. В животе и даже ниже ей было по-прежнему жарко, там полыхал огонь страсти.
Холли нашла Тео в третьем по счету клубе. Был уже третий час, но ночная жизнь любого большого города в это время только начинается, и Барселона не была исключением. Клуб находился возле воды. Она обошла несколько ВИП-кабинок, прежде чем услышала смех, который было невозможно не узнать. Он раздавался где-то за группой полуодетых молодых девиц, исполняющих весьма провокационный танец.
А может, ей только показалось? Холли оглядела тускло освещенную кабинку и не увидела Тео. Там были красивые люди, танцующие, беззаботные и беспечные, и в глубине души она порадовалась, что Тео там нет. У Холли возникло желание поддаться музыкальному ритму и позволить этим людям увлечь ее в такое место, где боль притупилась бы. Туда, где все перестало бы иметь значение, кроме музыки и танцев. Туда, где все непринужденно, просто и понятно…
Неожиданно люди в ВИП-кабине раздвинулись, и она увидела его.
Тео.
На нем по-прежнему был темный костюм, и он выглядел даже лучше. Волосы Тео были взъерошены, его лицо и тело говорили о ленивой расслабленности, которую она так хорошо помнила по Санторини. Он стоял, прислонившись плечом к стене, на его полных губах блуждала слабая улыбка, когда он смотрел на гибкую шикарную брюнетку, исполняющую перед ним – и для него – эротический танец.
Воздух между ними искрил от сексуального напряжения. Он заставлял думать о ночи, наполненной жаркими объятиями и стонами.
Это был ночной кошмар Холли, который теперь разворачивался у нее на глазах.
А затем Тео увидел ее… Взгляд его темных глаз стал пристальным.
Тео словно превратился в камень. Выражение его лица мгновенно изменилось. От ленивой расслабленности и мужского одобрения с намеком на сексуальную заинтересованность не осталось и следа. Лицо мужчины превратилось в дышащую откровенной яростью маску, вызывая у Холли желание развернуться и бегом броситься к себе, в постель, которую не стоило покидать. Поэтому она сама не поняла, откуда взялась смелость, заставившая ее шагнуть к нему. Какой дьявол толкнул ее на это?
«Легко быть смелой, когда нечего терять», – раздался в ее голове голос отца, хотя, честно говоря, сам он редко когда следовал своему совету.
– Начала охоту на свежую добычу? – зловещим тоном поинтересовался Тео, когда она подошла достаточно близко.
Но Холли почувствовала жажду крови и лишь рассмеялась в ответ. Ревизию всех ран, которые он нанесет ей, она проведет позже, когда будет известно, чем это закончится.
– Возможно, тебе придется немного изменить значение слова «шлюха». – Она мило улыбнулась, когда брюнетка метнулась к Тео и вцепилась в его руку. – Потому как мне думается, что именно ты отвечаешь всем требованиям, mi querido esposo.
Последнее Холли произнесла ради девицы по-испански, использовав скудные познания в этом языке.
Мой дорогой муж.
Глава 5
Девица, как Холли и рассчитывала, побледнела и выпустила руку Тео. Его глаза полыхали огнем ярости, а затем в них заискрилось предупреждение, которое она не собиралась принимать в расчет. Барселона уже проникла ей в кровь, и у Холли появилось невероятное ощущение, что она слилась с ночью, прониклась ее безрассудством и сладострастием, готовностью на все, что только возможно под покровом темноты.
Этому способствовало и то, что она видела выражение лица Тео, с которым он смотрел на других женщин. Когда-то он утверждал, что может так смотреть только на нее. Оказывается, она была не единственной, кто лгал, поняла Холли. Но между ее ложью и его была огромная разница. Ложь Тео была типичной, такой обычно пользуются любовники. А ее ложь была вызвана желанием сохранить свое «я».
– Раз уж я твой муж, – заговорил Тео, – должен ли я предположить, что этот наряд бешеной девчонки предназначен для меня? – Бушевавшая в нем ярость заставляла его глаза сверкать, рот мужчины скривился, но даже сейчас – боже, помоги ей! – Холли жаждала прильнуть к его губам. – Я чувствую, как меня захлестывает ностальгия. – Он протянул руку, пропустил прядь ее волос между пальцами и нежно потянул – о, так нежно… Это сразу воскресило в ней рой воспоминаний. Трение кожи о кожу… Он сливается с ней… – Впрочем, разумеется, твоя способность одеваться, соответствуя роли, доказывает мою точку зрения, разве нет?
– Прошу прощения, – произнесла Холли, даже не стараясь придать голосу извинительные нотки. Тео опустил руку, позволяя ее волосам упасть. Казалось, он только в эту минуту понял, что делает. – Прости, что испортила твой грандиозный ночной рейд по местным клубам, появившись так некстати.
– Мой ночной рейд? Отнюдь. – Его голос звучал мрачно, он обрушился на нее, как порыв ветра, заглушив музыку. От Тео веяло соблазном, от которого нет спасения. В ней воскресли чувства, о которых она давно забыла. – Но что касается моей сломанной жизни – очень может быть.
– У каждого свой талант, – ответила Холли, словно они флиртовали друг с другом. Словно больше ничего не существовало – только беззвучный разговор их сердец под звуки музыки и жадное, пристальное внимание, написанное на лице Тео. – Каким обладаешь ты, не считая способности уболтать любую женщину и затащить ее в постель? Насколько я помню, ты утверждал, что перерос это.
– Ты, должно быть, шутишь. Или действительно спятила. Что предпочитаешь?
– Да ладно, мне не привыкать.
Холли чуть приподняла подбородок, и только сейчас до нее дошло, что она стоит слишком близко к Тео и бурлящие в ней чувства вовсе не связаны с музыкой, толпой или с выбросом адреналина. Они связаны с прошлым. И самым сильным из них было всепоглощающее желание, которое Тео в ней вызывал. Осознание этого привело Холли в ярость, сопоставимую с его яростью.
Пальцы Тео обвили ее руку, и что-то в ней возликовало. Холли было не важно, что это может быть опасно. Женщина не обращала внимания на то, что его прикосновение нельзя было назвать вежливым. Тео потащил ее через толпу, и легко можно было предположить, что он собирается выкинуть Холли за дверь. Она позволяла ему так обращаться с ней просто потому, что, похоже, ничего не могла с собой поделать, когда Тео касался ее. И так было всегда. Холли было все равно, что такая вспышка явно не может закончиться ничем хорошим, и что в ее интересах было бы лучше остаться в «Харрингтоне» и попытаться уснуть. А утром, с новыми силами, возобновить схватку.