Кажется, я узнаю эти руки из тысяч и тысяч.
И когда я успела так хорошо их запомнить?
Они, эти самые руки, прикасались к другой неизвестно в каких местах всего… недавно!
Дернулась, вырываясь, и вскакивая на ноги.
– Не прикасайся ко мне! – взревела и ощутила заструившуюся по щекам влагу.
Опять! И снова он видит мою слабость…
Ненавижу…
Демонстративно показав ладони, Пантин сунул их в карманы брюк. Ткань натянулась от сжатых кулаков.
– Поговорим? – спокойно предложил он не пытаясь улыбаться.
Наоборот, кажется встревоженным.
Фарс!
– А есть о чем? – пусть слезы и катятся неконтролируемым потоком, хотя бы голос на уровне удержать я способна.
Лучше уйди, Пантин.
Просто уйди. Исчезни.
Но он не слышит моих мыслей, продолжая прибивать к месту зеленым болотом глаз.
Кивнув, под моим пристальным взглядом сделал несколько шагов.
– Приблизишься хоть на метр и полетишь в окно, – предупредила на полном серьезе.
Шутки шутить я в подобном состоянии могу только исключительно черные и смешно от них мне и никому другому.
Пантин глянул на разбитое окно, но ничуть не испугался. Смахнул с уцелевшего пуфа осколки вазы и сел.
Что ж, поживи еще… немного.
– Говори, у тебя пять секунд.
– Сядь, – он кивнул на диван.
Единственное, что еще осталось из сидячих мест.
– Пантин, – злость прорывалась наружу.
Он вздумал командовать мной? Указывать, что делать?!
– Метель, – вернул мне мой же тон.
Похоже, не одна я пребываю в скверном расположении духа.
Села, всем видом демонстрируя отсутствие желания вести с ним диалог.
– Ты злишься на меня или на себя? – Пантин выглядел расслабленным.
Отличный вопрос. Нужный, а главное – своевременный.
Прежде чем колкость слетела с языка, студент добавил:
– Ответь честно.
Не знаю, что стало катализатором, но слова вылетели быстрее, чем поняла их смысл.
– На себя, на тебя, на все и всех! Доволен?
– Я не хотел, чтобы ты это увидела.
Пантин не отводил глаз как нашкодивший котенок. Нет. Он смотрел уверенно прямо, позволяя "читать" его взгляд.
– Не имеет значения, – слезы, наконец-то, высохли.
– Да, ты права. Не имеет, – протянул студент. – Настолько не имеет, что ты к чертям разнесла гостиную.
– С чего ты решил, что это из-за тебя? – вскинулась, ужаленная его словами.
– Давай, назови причину, – подстегнул Пантин, впиваясь зелеными глазами в своей манере.
– Ты не имеешь никакого отношения ни ко мне, ни к моему погрому, – процедила зло.
Ухмылка искривила его губы.
– Врать ты не научилась.
Бессильная злоба сняла последние предохранители. Воздушным потоком дернула стеллаж на себя. С маниакальным удовольствием отметив, что голова блондина находится на траектории полета.
Удара, к сожалению, не случилось. Пантин пригнулся.
Пролетев через всю комнату стеллаж полетел в окно.
– Ты можешь разнести всю академию, – в миг студент навис надо мной, упираясь ладонями по обеим сторонам от меня в диван. – Ничего не изменится. Тебе ведь никто не нужен, Метель! Ни я, ни кто-либо еще, себе даже ты сама не нужна.
Слова больно хлестали по лицу, проникали ножами под кожу и взрезали все, до чего дотянулись.
Превратили в фарш всего за мгновение.
– Нужен! – прокричала ему в лицо, окончательно теряя связь с собой.
В здравом уме я бы никогда это не произнесла.
– Кто тебе нужен? – Пантин тоже ходил по грани потери самоконтроля.
– Ты мне нужен! – выкрикнула и снова по щекам поползли мокрые дорожки.
В глазах напротив бушевали эмоции похлеще проснувшегося вулкана, но выдал их яростный удар по спинке дивана.
Оттолкнула его, чувствуя себя в капкане. Без возможности выбраться, не нанеся себе увечья.
Пантин, тяжело дыша, сжал руки в карманах, не отводя взгляда. Так смотреть может только он.
Когда без слов понимаешь все и даже больше, буквально ощущая кожей.
Подогнула под себя ноги и отвернулась, чтобы не видеть его лица. Подложила руку под щеку, бесцельно уставившись в разбитое окно на ночное небо.
Снег идет…
"Пантин, уйди", – взмолилась мысленно.
Он меня снова не понял, не услышал.
– Иди спать, Метель, – в его голосе отразилась усталость.
И снова мучиться от невозможности заснуть? Нет, спасибо.
– Метель? – позвал он, не дождавшись реакции.
– Я тебя нянькой не нанимала.
Эмоциональный взрыв снова принес опустошение, на этот раз глобальное. Когда не чувствуешь ничего. Оглушающая тишина внутри.
Пантин смотрел со странным, непонятным выражением. Незнакомым.
Под глазами залегли тени, весь вид кричал: и недобоги могут выглядеть ужасно.
Бесследно для него глупое геройство не прошло. Ему действительно не помешает хорошо выспаться.
Когда же я высплюсь? Когда этот сладкий, долгожданный момент настанет?
Пантин протянул ко мне раскрытую ладонь.
Отметила жест скепсисом и поднятой бровью.
– Этот день пора закончить, – пояснил он, только понятнее не стало.
– У меня еще вчерашний не закончился, – хотела усмехнуться, и даже это получилось вяло и отвратительно.
Пантин ждал.
Чего ты хочешь? Почему ты вообще до сих пор здесь?
Ожидаемого раздражения не появилось. Эмоциональный лимит исчерпался.
Пантин, я совершенно тебя не понимаю. Ты непредсказуем и расшатываешь мой шатко-выстроенный мир.
Вложила свою ладонь в его, ожидая дальнейших действий.
Потянул на себя, вынуждая подняться с дивана.
Никогда не любила сюрпризы. Ощущение неизвестного, перед чем ты бессилен. И это – оно.
– Предлагаешь спать с тобой в одной кровати?
Не лучшая идея. Мне не нравится. А Пантин уже стянул с себя худи и начал расстегивать брюки.
Подушки валялись по всей спальне, я их не подбирала. Две лежали на кровати – одну я прижимала к себе, на второй даже можно найти мой волос.
Невозмутимость, с которой блондин разделся до трусов, поражала. Он всерьез решил здесь спать?
– Я больше не собираюсь спать в одежде, – сложив руки на бедрах, ждал ответной реакции.
Совсем не хотела, но все же отметила про себя притягательность его тела. Все в нем… как надо. Идеально. Не все части тела доступны полному обзору, конечно, но… предполагаю и там полный порядок.
Вздернув уголок губ в улыбке, Пантин уложил подушки по местам, жестом предлагая занять горизонтальное положение.
Желание, наконец, заснуть, методично убивало меня весь день, и, если я снова проворочаюсь до утра, я точно кого-нибудь убью. И первой жертвой окажется тот, кто находится ближе всего.
Пантин сам подписывает себе приговор.
Передернула плечами, стянула платье и отбросила в сторону, совершенно не заботясь о его состоянии. Забралась под одеяло, удобно устраиваясь на подушке и сразу закрывая глаза.
Не хочется наблюдать расползающуюся по губам Пантина улыбку.
Не усмешку, не ироничную ухмылку, а… довольную улыбку.
Со странной дрожью отметила, как свободная половину прогнулась под тяжестью тела.
Нет, это невозможно.
Театр абсурда.
Я полуголая лежу в одной постели с полуголым Пантиным под…
Сглотнула подобравшийся к горлу ком.
… под одним одеялом.
Перебор.
Напряженно выдохнув, легла на бок к нему спиной.
Стужа! Почему рядом с ним я превращаюсь в маленькую девочку со всеми вытекающими?
Ерзанья за спиной не играли на пользу моему успокоению. Скорее они играли на моих нервах.
Плевать. Мы уже спали в одной кровати… До того, как между нами встали прошедшие сутки.
Мне все же удалось выдохнуть и отпустить ситуацию. Стало даже спокойно. Внутренний голос приглушился, а потом и вовсе затих.
Полусонного состояния достигнуть удалось. Казалось, еще немного и я провалюсь в долгожданный сон. Но меня нагло и безжалостно выдернули в реальность.
Широкая ладонь легла на живот. Дрожь от соприкосновения его руки к оголенной коже прошила насквозь, до кончиков пальцев на ногах. А после повторилась снова, когда спина прижалась к мужской груди. Воздух из легких выбило дыхание над ухом и тихое:
– Не могу без тебя заснуть, – он потерся носом о висок, запуская хаотичное метание мыслей.
Колкий ответ мгновенно образовался на языке, но я проглотила его.
Не в этот раз.
Хочу запомнить момент. Тепло тела, горячее дыхание, наслаждение от прикосновения, и чувство, что так правильно. Так должно быть. И, укутанная в Пантина и в это чувство, наконец-то, погрузилась в сон.
Глава 9
Проснулась рано, но, к счастью, выспалась.
Усталости в теле больше не ощущалось, жжения в глазах от недосыпа не было.
Лежа на боку, смотрела в темноту перед собой, запоминая еще один момент: как мило сопит Фрост над ухом. Отяжелевшая рука перекинута через меня, пальцы на уровне подбородка.
Уютно. До тошноты и скрипа зубов.
Слишком мило.
Не для меня.
Я из другого половины мира – где холодная постель и никто не прижимает тебя ночью к себе, не желая расставаться даже во сне.
У нас ничего не было. Просто спали бок о бок. Просто насладились моментом, когда оба молчим и не пытаемся друг друга задеть.
Момент. Не больше.
Готова спорить, Пантин знает, что больше этого не повторится. Поэтому остался. Поэтому я не оттолкнула.
Пусть вчера я позволила себе слабость сказать громкие слова, что он мне нужен, это не значит ровным счетом ничего. Мы из разных вселенных и лучше избегать столкновения. Иначе произойдет взрыв.
Аккуратно убрала руку Пантина, чтобы не разбудить. Платье оставила здесь же на полу, оно мне ни к чему. Одела свое повседневное с серебристым узором и на носочках, стараясь не задеть разбросанные повсюду следы вчерашнего погрома, пробралась к двери.
Обернулась, до боли сжимая металлическую ручку. Видимо я мазохистка, иначе зачем снова смотреть на него?
Расслабленное во сне лицо вызывает нечеловеческий приступ нежности. Хочется оставить на чувственных губах легкий, невесомый поцелуй, с которым бы он проснулся. Чтобы увидеть довольную улыбку чеширского кота, не сдержаться, и самой растянуть губы до ушей. Представить, как он потянется в постели, притянет к себе и поцелует. Горячо, с желанием. А потом хриплым со сна голосом скажет: "Доброе утро". И оно действительно было бы добрым.