— Э-э-э. — У меня даже слов не нашлось, насколько я не понял её пассаж.
— Ну ты намекал на всякие страшные кары за отказ от сотрудничества, а он реагировал, словно ему сказали, что в октябре их курс пошлют на картошку. Он по-настоящему тебя не боялся.
— Точно? — Вот же гад! Я тут такое шоу устроил, вампиршу нашел на скорую руку, а он типа не испугался. И я Жанне верю, она женщина, она могла почувствовать.
— Точно. Он в этом как ты. Когда что-то накатывает эдакое жуткое, ты тоже вместо страха испытываешь недовольство, что опять проблемы, опять надо что-то делать. Так бы кофе попил, а теперь трупы таскать придется. Ну я образно выражаюсь.
— Да нормально ты выражаешься, я понял. На испугался, значит.
— Нет. Зато он очень хочет порулить редакцией новой газеты. Вот прямо сильно-сильно, это заметно. Если ты хотел его купить, то у тебя получилось.
— Ну и хорошо. Только родителям про это молчок. Не надо им знать про операции Комитета. И про то, что я тебя к ним привлекаю — тем более.
— Точно! Знаешь, а мне понравилось.
— Угу, когда не видишь изнанки, то выглядит забавно.
— А на изнанке что? — Сейчас я вывалю на тебя мерзкую правду о рутине силовиков.
— На изнанке рапорты, объяснительные, отчеты, повторные рапорты в более высокие инстанции, отчеты об использовании денежных средств, списание бензина…
— Хватит, хватит! Это мерзко, даже не хочу слышать больше все эти гадости.
— Какие гадости ты не хочешь слышать от своего вроде бы воспитанного молодого человека? — Дверь открылась, видимо Жанкин отец стоял в коридоре и услышал хвостик нашего разговора.
— Жорж рассказывал мне про то, что составляет большую часть его работы. То есть писанину и всякие отчеты. Прикинь!
— Я вполне представляю, дочка. Добро пожаловать во взрослый мир. А что, Жорж, вы нашли работу?
— Не то чтобы работу… Не то чтобы я её искал. Служба меня сама нашла.
— Марк! Кто пришёл⁈ — Раздалось откуда-то из глубины квартиры, а может и из ванной, судя по звуку.
— Ни за что не догадаешься. Твоя дочь и её кавалер!
— Это который через «Ж» пишется? — Вот же коза, подкалывает.
— Ваша дочка тоже через «Ж», но я не в обиде на вас! Родили что сумели!
— Жорж, не наглей. Я хоть и профессор, а могу и по мордасам.
— Извините, Марк. Само вырвалось. И я сегодня так спонтанно заскочил, что без пирожных.
— Переживём. Сейчас Лена из ванный выйдет, она голову моет. Кофе или чай?
— Да всё равно, Марк.
Через несколько минут мы уже сидели на кухне и ждали чай, а еще через какое-то время к нам присоединилась Елена с тюрбаном из полотенца на голове. Видимо, меня записали совсем в свои, перед которым можно и так, в полотенце.
— Жорж, так ты вернулся на службу в комитет? — Как-то у папы моей подруги получилось это произнести совсем обыденно, не с большой буквы. Да, вернулся в какой-то комитет.
— Угу. Если я из него уходил.
— Погоди, ты же сам приходил, объяснял, что никогда там не состоял, что просто спортсмен и тренер. — Елена в этой семье оказалась самой не шарящей в делах контрразведок мира.
— Ну да, так и было. То я всегда на службе, то никогда не состоял. Служба такая. Я надеюсь, у вас нет друзей, с которыми вы меня обсуждали?
— Точно!
— Что точно?
— Вспомнила! Тебя же Гуревич с собаками разыскивает! Мне звонил, спрашивал, как тебя найти. Мол, дома носа не кажешь, трубку не берешь, работы у тебя нет, из общих знакомых только я. Вот он меня и дергает со всем своим уважением. Я ему сказала, что если увижу, передам. Я правильно сказала?
— Правильно, Елена. У нас с ним личные дела. Маленький гешефт.
— Снова он на тебе будет зарабатывать?
— В этот раз наоборот.
— Ой, Жорж, обдери тогда его как липку. Чтоб он бедный стал.
Вот так, человек ей звонил со всем уважением, а у мамы моей подружки пожелание долгой и бедной жизни этому хорошему человеку. Знать, не мне одному он возмездные услуги оказывал.
Глава 12Гости
Олег Петрович может подождать, а если не может или, чего доброго, смог, то и не нужен мне такой бизнес-партнер. Тем более, что никаких обязательств я на себя не брал в плане «помощи», как он любит выражаться. Хитрый еврей: еще прошлый раз аж покоробило такое формулирование деловых отношений, мол я ему деньги, а он мне помощь. Ничего, придет время дикого капитализма, как мне кажется, оно научит бизнесменов доморощенных чётко излагать позиции сторон. Вечером из дома звоню ему, типа чего хотел, уважаемый? А уважаемый аж повизгивает от желания пообщаться с конкретикой.
— Да не вопрос, приезжай хоть сейчас, Олег Петрович!
— А может, на нейтральной территории пересечемся? Посидим, шашлык-машлык поедим, как выражаются отдельные товарищи.
— Ха, нашел товарищей! Они и граждане-то с большой натяжкой.
— Почему?
— Потому что к гражданскому долгу относятся с прохладцей. Налоги не платят с доходов, старушек через дорогу не переводят. А ведь все пионерами когда-то были. Кто не с гор спустился.
— Узнаю тебя, Жорж, прямо режешь словом как бритвой. Так что, соберемся в каком-нибудь уютном месте?
— Уютные места? В Москве? Не смешите мои подковы!
— Да, ты у нас парень выездной, тебе есть с чем сравнивать. Убедил, я еду к тебе. Тогда буду один.
— Хорошо, жду. Раз вы все аспекты заранее обговорили, раз вам дали право решения всех моментов… Или опять сопли пожуём на второй предварительной встрече?
— Тяжелый ты человек, Жорж. Всё нормально, через часик приеду.
— Ага. Финальные тёрки с партнерами перед встречей?
— Заскочу кое-куда, чтоб не с пустыми руками приходить.
— Ой, да ладно тебе! Так приезжай.
Я опять сбился с «вы» на «ты». Сам не понимаю, почему не могу с некоторыми персонажами определиться чётко. Вроде вот человек, он или уважаемый, или твоего уровня. А вот как есть… внешне человек старше, и при каком-то влиянии, но нет той основательности, и уважения не испытываю. Незнакомцам выкать проще, их априори считаешь приличными людьми, пока не доказано иное. А этот, Гуревич готов кинуть слабого партнера, это чувствуется. Такое не уважается в компании меня и мне подобных. В других компаниях это норма или необходимое условие, а вот среди меня — наоборот. И чего тогда вожусь с этим кадром? Нет отбросов, есть резервы. В качестве тестовой базы, источника информации и денег он вполне годный ресурс.
Оглядываю квартиру на предмет состояния, приличного для приема гостей. Да вроде нормально всё. Тем более, что благословенные ручки моей девушки своим волшебным касанием прошлись по всем предметам и поверхностям так качественно, что я еще не успел погасить эффект своим существованием. Вон, даже стойку с доспехом зачем-то трогала. Шлем обычно вперед наклонен, а тут строго вверх навершием, как космический корабль перед стартом. Стойку я оборудовал, когда меня из «Динамо» выперли. Соорудил квадратное основание из многослойной фанеры, на него прикрутил трубку с фланцем. В трубу вставлена классическая рогатина, она же совня. Копьё с наконечником, похожим на короткий меч или длинный кинжал с развитой гардой. За гарду зацепил ремни подвески налядвенников, то есть защиту ног, надел сверху поддоспешник как на вешалку, а уже на него доспех. Наручи-лодочки привязал к рукавам. НУ и венчает всю эту городушку шлем-ерихонка. Нормально выглядит, не занимает много места, не мокнет, не плесневеет. Главное что? Чтоб женщина не протирала пыль мокрой тряпкой, а то заржавеет.
Пожалуй, переодеваться не стану, встречу Гуревича в домашнем. А по дому я предпочитаю ходить в шортах и футболке. Шорты в теплой Польше оказались неплохим выбором. Раз шорты, то вроде неофициальный видок, ноги голые. С другой стороны — это классические скаутские шорты-бриджи с карманами и поясом. На Западе в таких даже военные раньше рассекали. Из Польши и Чехословакии вообще много одежды догадался притащить.
Нарочно ехал туда чуть не в одном комплекте стремных советских шмоток. Зато с изрядной пачкой долларов. Провезти их через границу без использования служебного положения нам было проще простого. Поддоспешники, прочая амуниция произведены полукустарным способом, на глазок вообще не угадаешь, где шов сделан школьной артелью, а где сам боец порол и контрабанду зашивал. Таможенники зеленели, мяли в руках наше барахло, скрипели зубами… Даже вспороли одному неудачнику стёганый тигиляй. Неудачником оказался сотрудник таможни — ничего, кроме старых тряпок он не нашел. Поначалу обрадовался — какая-то ткань торчит между слоями сукна! А хрен там — такой ткани в каждом поддоспешники не один килограмм для смягчения ударов мечей.
Мои доллары, честно скупленные у барыг-валютчиков, аккуратно были уложены под подбивку щита и спокойно прошли пограничный контроль. Что было у других, тем более у забрасываемых «на холод» парней, я не знаю и знать не хочу. После поездки, по итогу которой меня уволили с поста главного тренера, даже Жанна удивилась, насколько хорошо я прибарахлился. И снова погранцам ничего не светило — все мои вещи были без ярлыков, со следами носки и не в товарном количестве. А то, что импортные и почти новые — так в командировке обносился, пришлось как-то выкручиваться. Кстати говоря, большую часть своих боевых тряпок, щиты и половину мечей мы не привезли. Всё было измочалено на тренировках, показательных боях и двух дружеских турнирах. Вот я и повелел не трястись за эту рвань. Этот маневр позволил нам сэкономит на провозе багажа, все спортсмены из-за бугра тащили шмотки. По деньгам получилось очень хорошо, фарца и Львовские спекулянты остались без навара.
Ага, звонок в дверь, Гуревич подъехал. Дверной глазок придуман не нами, не нам от него отказываться. А кто это маячит рядом с Олегом Петровичем возле двери? Я никого не жду. Так что сначала схожу-ка я в кладовочку за молоточком. Молоток — универсальный инструмент, что мятый шлем выправить, что соседей попросить, чтоб не шумели — везде одинаково хорош! Вот только гвозди я им не забиваю — квартира отделана без единого гвоздя. А еще мой молоток на самодельной ручке. Не то, что я не доверяю заводским, просто мне нравится ручное дробящее оружие определенной длины, поэтому у молотка ручка раза в полтора длиннее стандартной. Колено собеседника достаю, даже не приседая.