А ведь понял что-то майор. Посмотрел на меня и понял. Хреново дело, эдак я в натурального комитетчика превращусь. А тогда ни Родине пользы от меня не станет, ни себе самому — утеряю способность выглядеть неопасным в различных средах. С другой стороны, раз главный на тутошней территории просёк, что у клуба крыша партийно-силовая, то городским сумасшедшим будет полегче. С такими противоречивыми мыслями в голове мы поехали обратно.
— Что ты говоришь? — Только сейчас понял, что Ярл пытается что-то до меня донести.
— Локи, теперь я тебе верю. Как из отделения милиции вышли, прямо сразу поверил! Круто же!
— Сочувствую. В здравом уме и твердой памяти верить Локи, идти с ним на сделку… Ты сильно рискуешь, Ярл.
— Жизнью?
— Да нет, тут как раз всё ровно. Вы все умрете, никаких шансов.
— Блиныч! Хорош пугать!
— Не пугаю. Я думал, ты в курсе — люди смертны.
— А, ты в этом смысле. Ничего, это мы переживём. — Паша посмотрел на моё недоуменное лицо и добавил — Эту новость переживём, вот я в каком смысле. Ты же реально нас запустишь в Замок?
Ого, у нашей локации уже появилось название — Замок. Не удивлюсь, если по весне у них нарисуется пластиковая лодка модели «Дельфин» и будет называться драккаром. Скромность не украшает мужчину, у настоящего самца на месте скромности вырастает нечто совершенно иное, гордо демонстрируемое миру. На самом деле построить ладью человек на двадцать не такое уж сложное дело. Во всяком случае мне доводилось ходить на подобной в прошлой жизни. Царицынские пруды, двухтысячный год, фестиваль каскадеров — золотые времена! Тогда я был условно молод, первая молодость, она самая незабываемая. Остальные реинкарнации обычно проходят внешне ярче, продуктивнее, масштабнее. Но первая жизнь — это первая жизнь, просто поверьте тому, за плечами кого этих жизней… Да хоть бы и всего вторая, у остальных и столько не наберется!
Ладья? Ах да, ладья викингов. Что примечательно, привезли её посуху из Тулы силами широко известного в узких кругах клуба «Крепость». Раз те при своих более, чем скромных финансовых возможностях смогли построить кораблик, то и эти, которые «Насилие предков», смогут. Было бы желание.
— Жорж, ты куда рулишь?
— В старое позорное помещение клуба «Наследие предков», где томятся наши братья, где за стеной кишмя кишат милиционеры в серых мундирах, где своды так низки, что невозможно взмахнуть мечом, чтобы не задеть за потолок.
— Спасибо! Наши сейчас все лягут от такой новости. Как раз уже небось все собрались. Кто с работы, кто с учёбы… У нас студентов большинство.
— Школьников хоть нет?
— Не, с этим нормально, не берем малолеток.
— Это хорошо, а то не хватало еще несовершеннолетних под пули посылать. Типа у них от огнестрела иммунитета нет.
— Так ты серьёзно про бригаду?
— Я всегда серьёзно, даже когда смеюсь. Особенно тогда. Запомни, ярл: увидел смеющегося Локи, сразу беги. — И я не засмеялся, а то еще выпрыгнет из едущей машины, объясняй потом пацанам, почему их вожак покинул мою тачку на ходу, чего испугался отмороженный Ярл.
Дурдом — это слово вообще не способно описать то, что воцарилось по соседству с опорным пунктом милиции в отдельно взятом здании. И да, Проказову дали в морду за столь тупую разводку. Потом дали в морду тому, кто ударил Ярла. Потом мятежника предложили повесить, раз топить негде. Моя идея утопить его в том пруду, на берегу которого стоит наш Замок, ввела народ в ступор.
— То есть ты хочешь сказать, что это правда?
— Как зачинатель горячо любимого мною вида спорта, как составитель правил судейства, как инструктор райкома ВЛКСМ я реку вам: всё, сказанное Ярлом — истина. Но не вся. Как Локи и ваш соклубник обещаю, что каждый, вслух усомнившийся в моих словах, будет подвергнут изощренной мести в то время, когда менее всего будет ждать этого.
Заржали, вкурили, кто-то начал фантазировать, кто-то предложил начать тренировку, но был послан в грубой форме — не та ситуация, не то настроение. Тут вон чего, мир стал другим, а он про тренировку. Кого-то послали за пивом, несчастный вернулся с двумя сетками бутылок вместо двух бочонков под мышками. А что, неплохая альтернатива спорту. Накачал мышцу? Накачайся пивом. Хотя, о чем я! По две бутылки на нос — это чисто для антуража. Куда деваться с подводной лодки, коли шампанского нет — тоже взял бутылочку «Ячменного колоса» из вежливости. И понеслось, вечер вопросов и ответов. Причем непонятно, люди к живительному роднику моей мудрости припасть хотят или тестируют меня на право зваться таким звучным именем.
— А про себя в богах сомневаться можно?
— Про себя вы можете хоть мастурбировать, лишь бы не вслух.
— Локи, а вот мы в тебя не верим!
— Похрену! Богам не нужно, чтобы в них верили люди.
— Как же так? Разве без веры они не уходят?
— Боги уходят, когда они сами перестают верить в себя. Тоже и с людьми. Вот в тебя верить перестанут, ты коньки отбросишь? Хрен там, поноешь, а потом будешь жить дальше. А вот если ты перестанешь верить в себя, то хана, считай — подох.
— Мощно задвинул отец лжи!
— Но-но, попрошу не путать с героем из христианской мифологии! Я бог хитрости и коварства, отец лжи из другой оперы. Кстати, вот уж трагический персонаж. Выступает в интересах верховного бога, своего папы, в последнее время делает вообще всю грязную работу за него, карает грешников и отступников, отвечает за режим в местах заключения. Фактически кошмарит паству, загоняя верующих под крышу верховного. И при этом вместо медальки одни обидные прозвища и ненависть. Это всё, что вы хотели знать про христианство.
— Локи, ты лучший!
Я даже спорить не стал, так и есть. В демагогии лучше меня только Корчагин, ему за это гонорары платят. Но он слабоват по части насилия, головорезы за ним не пойдут. Ладно, устаканил вопрос, можно валить отсюда.
— Ярл! Ты догадаешься новые замки купить, чтоб ворота ветром не гоняло?
— Да, Локи! Завтра с утра выдвигаемся на захват Замка.
— Отставить захват! Он и так мой. Обживайте его, обустраивайте, полюбите стены, они это чувствуют.
— Так чего, на самом деле у нас Замок есть? — проснулся недавно подошедший и еще не проникшийся кадр. Все дружно засмеялись.
— Пока не увидим, не узнаем.
— А Ярл что говорит?
— Его Локи заколдовал, Ярл теперь что угодно может говорить и сам будет верить сказанному.
— А Локи это кто?
— Локи — это бог такой, учи мифологию, салага.
— Да нет, я знаю, кто такой Локи. У нас его кто отыгрывает?
— Эй, народ, а правда, где Локи⁈ Только что же здесь был.
— Ушел небось. Или в невидимости, стоит рядом и над нами потешается.
Я ушел по-тихому, потому что вспомнил — Жанна сегодня собиралась прийти с ночёвкой. Если придет раньше меня, опять начнет порядок наводить, с неё станется. Бесконтрольное перемещение предметов по квартире равнозначно их утере. В прошлой жизни не раз покупал что-то сильно нужное просто потому, что не знал, где лежит ранее купленная приблуда. А у жены спросить не доставало ума. Вот и сейчас может повториться та же история. Жанна уже разок убрала ключи от сейфа туда, где «должны» висеть все ключи. А я чуть не всю квартиру вверх дном перевернул. Потом объяснял, что предметы, некоторые специально спрятаны в определенных местах так, чтобы до них никто не добрался, никто не наткнулся, никому в голову не пришло их там искать.
— Ну я же нашла!
— Злоумышленник не станет ходить по моей квартире с тряпкой в руках или елозить шваброй под кроватью. Так что ему в сейф никак и никогда не влезть.
— Кто ж знал, что это от сейфа ключи. Я думала, они от почтового ящика, в щель завалились.
— Кто ж знал, что от тебя тайн не существует.
Глава 17«Черным по белому»
— Здравствуйте, сударыня, у вас где-то в недрах общежития завалялся студент Корчагин. Как бы мне его услышать?
— Здрасьте! А кто его спрашивает?
— Из редакции «Сельской жизни». Он нам статью обещал. — Вежливый мужской голос на том конце телефонной линии прямо побуждал на сотрудничество.
— Обещал, значит напишет. Миша серьёзный молодой человек. И не завалялся он, а проживает. Сейчас, ждите. — Вахтерша заорала мимо трубки вглубь коридора — Степанов! Степанов, не прячься! Корчагина позови, знаешь, где он живет⁈ Да, там!
«С такими вокально-оральными данными, дама могла и сама позвать Михаила, не вставая со своего места» — подумал таинственный Степанов. Во всяком случае его ухо чётко ловило эхо вахтеристого голоса, отражающееся от дальней стены холла. Вот как бывает, в детстве каждому из нас был дарован мощный дискант, позволяющий донести свои требования до любого жителя своей пятиэтажки. Даже до всех одновременно. Стоишь такой, орешь Толику с третьего этажа, чтоб он мячик скинул, а весь дом думает: «Скорее бы ты, Толик, уже скидывал мяч, ведь невыносимо это крик слушать». Круче этого крика только самодельные взрывпакеты были. А сейчас что, куда девался столь чудный голос? А всё, мутация голосовых связок. Так что как мутант мутантам говорю — у дамочки голос исключительный. Студент прервал размышления, прикинул, стоит ли записать это на бумагу, а потом махнул рукой и пошел звать четверокурсника Корчагина со второго этажа.
«Всё-таки удачно нас не послали в колхоз, погода так и шепчет» — думал Дмитрий, он же Михаил, глядя в окошко. Жиденькая московская зелень радовала даже в гомеопатической дозе, даже желтеющая. В самом деле, в такую добрую осень хорошо гулять по нескучному саду в кругу адептов и последователей, а не стоять раком и выбирать картошку из земли. Если бы к такому стремилась душа Лихарева, он бы пошел в Сельхозакадемию, а не на журфак. Достал совок, вот честно — достал. Хотя… Была бы муть и слякоть за окном, Михаил бы сказал себе: хорошо, что в колхоз не послали, в такую погоду стоять раком и выбирать картошку… Уже надо признаться самому себе, что ты ненавидишь колхоз, Михаил. И когда ты Дмитрий, то тоже ненавидишь. В конце концов, никто не заставляет, слава богу, селян писать статьи в газету. Им небось проще сотку земли вскопать, чем сочинение по Тургеневу на четыре страницы написать. А если после копки еще и сотку жахнуть под правильный закусон, то потом можно еще одну сотку вскопать. Или какие у них единицы измерения при вскапывании, плевать, лишь бы не гектары.