— И внешне третий сорт не брак, так что ли? А каминный зал — то название или реально камин у них? Или всё-таки у вас?
— У нас. Мой проект целиком и полностью.
— Ага, вспомнила. У тебя в одной руке газета, в другой дружина. А сам ты реинкарнация Дзержинского.
— Ну нет, я реинкарнация Милославского, вернее более продвинутая версия себя.
— От скромности не умирай только, ты нам нужен живым.
— Так что, тебе можно доверить процесс вербовки или отменять бал?
— Постой, какие-то нездоровые ассоциации в голове выстраиваются. Камин, бал-маскарад, Милославский. Мне не придётся голой встречать гостей?
— Только если не найдешь для себя подходящий костюм. Требования строгие, и девчонок предупреди насчет этого. Никаких шпилек, джинсиков, коктейльных платьев. Только шикардос, иначе им тоже придется мохнатками светить.
— За наши костюмы будь спокоен, Жорж! Еще вопрос, кто будет иметь бледный вид на маскараде.
— Театральную костюмерную раздербаните? — Догадался я.
— Точно! И если кто-то из наших придет нагишом, то точно не по причине отсутствия костюма.
— Свободный выбор взрослой девушки?
— Именно.
— Заранее боюсь за пацанов. Может, я зря решил с вами связаться?
— А поздно, Милославский. Мы уже в деле! Есть какой-то сценарий праздника? А теперь будет! — И Жанна громко хлопнула дверцей, выходя из машины. Дом, милый дом. Блин, даже не знаю, радоваться ли, что моя идея с переселением в тот дом завязла где-то в верхах.
Глава 28Очень новый год
Ну чего рассказывать-то? Нормально отпраздновали. Кто был на таком мероприятии, тот и сам себе всё представит. Сводчатый зал освещен камином и гирляндами свечей вперемешку со спрятанными электролампами, костры во дворе позволяют наслаждаться комфортом вне помещения, не замерзнуть во время всяких романтических бесед под звёздами. Да, небо той ночью было ясное, а морозец заставлял снег под ногами хрустеть как огурец на зубах. Факелы внутри я зажигать не разрешил, их от греха вынесли и закрепили на стенах и над воротами Замка. Всё увешано холодным оружием и шкурами, среди всякой овечьей мутоты даже пара волчьих и одна медвежья затесалась — кто-то надыбал за адекватные деньги. Ну стол, обычный деревянный из строганых обработанных шкуркой и морилкой досок. Такой, на пятьдесят персон примерно. Яства тоже самые обычные — соленья, караваи хлеба, балыки и прочие колбасы. Полусырые домашние животные и птица на вертелах жареные — тот еще деликатес, но народу нравилось. Не столько за изысканный вкус, сколько за возможность подойти к камину и срезать своим ножом подрумяненный или обугленный бок — кому как повезло. Бойцы как павлины, как много павлинов перед гостьями в неустановленной пропорции мальчиков и девочек.
Да кто вообще считал, сколько народа собралось? Свои, чужие — нет, чужих не было, все теперь наши! Викинги один брутальнее другого, а приглашённые студентки театрального училища — вообще конфетки! У пары клубных дам от этих конфеток даже зубы заболели. Если судить по гримасам. А может, девушек-реконструкторов смутили отдельные карнавальные костюмы. Почти незаметные на фоне других персонажей две скромницы-театралки были недалеки от состояния «в чём мать родила». Браслеты, бусы, газовые покрывала — я так и не понял, как эти одалиски не дали дуба в суровом московском климате. Видимо, исключительно благодаря заботе берсерков, укрывавших их своими широкими плащами, вмещавшими сразу два тела, хозяина плаща и его гостьи. Сидит такое двухголовое нечто на лавке, закутанное в кусок ткани и шебуршится под плащом. Да и пускай, новогодняя ночь, она сказочная. Что происходит в эту ночь… а дальше, как пойдет. Некоторые вообще считают, что как год встретишь, так его и проведешь. У отдельных граждан это вполне получается — не просыхают весь год.
Что не могло не радовать в плане подготовки и проведения мероприятия, так это совершенно козырное его размещение на временной шкале. Говоря русским языком, первое января пришлось на понедельник. А значит, на подготовку было два дня. Два дня для нашего человека, привыкшего всю жизнь работать в авральном режиме — это как целая пятилетка. Успели всё, а в воскресенье тридцать первого числа доделали всё остальное. А еще я порадовался, что у нас раннее средневековье, когда подслушал некоторые разговоры. Оказывается, только это спасло Замок от размещения на башне крепостной пушки. Я даже не стал спрашивать, где бы они её взяли. Это такие люди, что не украдут, так построят. А про черный порох и говорить нечего, в этом времени его может приготовить любой школьник. И кстати, чёрный порох в отличие от современного не просто очень быстро горит, а именно взрывается. Нам здесь очень не хватило самодельных фейерверков, раненых, нарядов милиции и скорой помощи. Сарказм, если что.
Во время праздника, как я понял, некоторые подружки Жанны меня узнали. Узнали как молоденького лейтенанта из Читинского Дома офицеров, самодеятельного режиссера самодеятельного театра. Убогого своего коллегу. Я почему в теме — подслушал спор между девицей и викингом, объясняющего, что Локи никак не мог служить в Чите, тем более в Доме офицеров, слишком серьёзный человек и донельзя коварный бог. Через минуту у бойца родилась мысль, что я тогда наслал морок на студенток. Блин, почти угадал парень. Хорошо, что у них еще через минуту началась совсем другая движуха. И хорошо, что я велел держать жар в печи нашей кузницы. Кто-то бы мог и простудиться в поисках парного уединения. И в костры во дворе подкидывали дрова всю ночь. Не дежурные, таковых мы не назначали, а просто любой желающий. Вон поленница, вот костёр, идешь мимо и захотелось огоньку побольше — кинул полешко или палку и дальше пошел.
Как вы догадались, на стене и башне тоже никто не бдел в ту ночь. У нас такой ерундой вообще заниматься не принято. Хоть ворота держали закрытыми, и то хорошо. Будучи мудрым и прозорливым, рядом с воротами я распорядился повесить кусок рельса и било — молоток на веревке. Иначе фиг бы нас дозвались всякие нежданчики, которые всю ночь подъезжали на своих колесах или на такси. Даже не представляю, сколько надо было посулить таксисту, чтоб он вез пассажира новогодней ночью в такое разбойничье место. Все нежданчики оказались своими, клубными, в последний момент или даже после наступления полуночи решившими сорваться в Замок, а не тупо кушать под телевизором. Пару-тройку минут помолотил в набат, и вуаля! Кто-то выйдет на двор и начнет орать: «Кому не спится в ночь глухую⁉»
Короче, ничего необычного, всё как у всех. Никто не замерз насмерть, никто не упал с башни, пара дуэлей из-за женщин завершилась к обоюдному удовольствию. А бить морды кулаками никто никому даже не пробовал — не то направление у клуба. Ярл сказал речь, меня тоже попросили высказать что-нибудь эдакое, но я улыбнулся загадочно и просто пообещал в новом году такое, что все вздрогнут. Мне как обычно поверили. Даже странна такая доверчивость к словам Локи. С другой стороны, смертному всё равно не превозмочь богов в хитрости и обмане. Покивали головами — и принялись дальше пить-есть, кричать кричалки, танцевать смешные человеческие танцы. А я их предупредил.
В одной из дальних комнат Замка, куда не заходят случайные люди, где на оконцах массивные решетки и дверь еще с тех времен, у нас в стену вделан сейф. Будете удивлены, но казна дружины и трофейный ствол Ярла хранится именно там. А где же еще, если разобраться. Ключей два — у меня и у того парня. Казна — громко сказано, скорее деньги на оперативные расходы. А с учетом того, что люди понемногу отстёгивают на нужды клуба — то даже общак. Общашочек, если соизмерять количество денег с реальным общаком воровского сообщества. Пашка не в курсе, сколько нам отстегивают за охрану кооператоры, но удерживается от вопросов. Интересно, что он подумал, когда я на праздник аж три тысячи выделил? А то захочет меня свергнуть однажды, поди потом объясни, как всё работает наивному викингу. Но нет, думаю, он парень умный и благодарный. Не полезет поперек меня. Я почему про сейф заговорил — на время безобразия всё огнестрельное оружие было заперто от греха.
И на этом всё про новогоднюю ночь. Утром одни просто вставали, другие восставали из мёртвых, иные были подняты заклинанием прямо в стадии нежити. Но к вечеру все расходились. И разошлись. Я как смотрящий за бардаком уехал последний вместе с Жанной, Ярл не ушел вовсе, и все его поняли. Еда осталась недоеденная, жидкости всех видов в наличии, еще и прекрасная дева составила компанию. Видимо не у всех голова болеет о сессии, у кого-то отношение к училищу проще.
Трезвый, отдохнувший душой, выспавшийся — везу Жанну к родителям. Пусть полюбуются, как страшный Милославский опять её ни во что не втравил. Поздравил её родичей с Новым годом, заодно позвонил своим по тому же поводу. Не обеднеют люди от одного межгорода, я на прокорм их дочки больше трачу.
— Жорж, что ты думаешь о новогоднем выступлении Романова? — Марк задал вопрос из-под левой руки, не дав мне даже угнездиться на их диване.
— Выступление? Марк, мы в Замке были, там все предметы моложе восемнадцатого века были под запретом. Даже радиоприёмники, и те убрали подальше.
— Ага, и газет вы не читали?
— Какие газеты, зачем? Мы из Замка сразу к вам. Жанну показывать, конечности еёйные демонстрировать, чтоб вы не волновались. А что, пропустили что-то?
— Тогда не буду пересказывать, сам почитаешь. Тем более, зная специфику вашей службы, предположу, что не так уж внезапны лично для тебя эти новости.
— Хорошо. Но не сейчас, как-нибудь попозже почитаю.
— И спасибо, Жорж, за то предупреждение по поводу Закавказья и прочего. Там сейчас в самом деле неуютно.
— Это если мягко выражаться. А так да, задница. И уже долго не погаснет. Нечего вам там делать. И никому там сейчас лучше не шариться.
— Тебе ничего не было за то, что ты тогда настойчиво рекомендовал мне свернуть направление исследований?
— Я не докладываюсь по любому поводу. Есть личные вещи, касающиеся только меня. А есть то, что затрагивает безопасность страны. Если бы мои отношения с вами касались этого, я бы доложил. Что с Камчаткой? Всё здорово?