– Но ведь что я чужой, она не говорит? – Иэн показывает ей телефон и прячет обратно в карман. – Ну? По рукам?
– Может быть, – бормочет Вера и идет дальше.
Иэн шагает рядом. Он жалеет о том, что рядом нет оператора с камерой, но незаписанное интервью все-таки лучше, чем никакого. Главное – найти зацепку, а уж завтра он разоблачит этот обман перед всем миром.
Они прошли совсем немного, а Вера, тяжело дыша, садится на гниющее бревно. Иэн удивлен: он не думал, что дети так быстро утомляются. Он заглядывает ей в лицо, которое при лунном свете кажется бледным, как у привидения.
– С тобой все в порядке?
– Да, – говорит Вера слабым голосом. – Я просто устала.
– Тебе давно пора в кровать. Кстати, как ты сумела улизнуть от мамы?
– Она принимает душ.
– Вот как?! Я один раз тоже убежал из дому, когда мне было пять лет. Спрятался под брезентом, которым накрывали гриль, и сидел там три часа, пока меня не нашли.
– Это не называется «убежать», – возражает Вера.
Ее голос кажется таким усталым и таким отяжелевшим от мудрости, что Иэн ощущает укол совести.
– Тебе разве не нравится быть… важной для многих людей?
Вера смотрит на него как на сумасшедшего:
– А вам бы понравилось?
Разумеется, понравилось бы. Потому-то он и гонится за высоким рейтингом. Но вероятно, такую цель ставят перед собой не все. Во всяком случае, не ребенок, который невольно стал пешкой в чьей-то игре. Может быть, думает Иэн, мне удастся сделать Веру Уайт своей союзницей?
– Слушай, ты мне не поможешь? – Он вытаскивает из кармана колоду карт – раскладывание пасьянсов иногда помогает ему скоротать бессонную ночь. – Я пытаюсь выучить один фокус, но не уверен, что он у меня правильно получается.
Иэн тасует карты и просит Веру выбрать какую-нибудь одну. Девочка неловко – перчатка мешает – выполняет его просьбу.
– Запомнила? Точно? Теперь засунь ее прямо в середину.
Вера так и делает, тихонько смеясь. Иэн мысленно благодарит дядю Борегара, у которого научился этому фокусу, единственному в его репертуаре. Эффектно перетасовав карты, чтобы они прыгали с ладони на ладонь, Иэн предлагает Вере снять верх колоды.
– Бубновая семерка! – объявляет он. – Твоя карта!
Вера проверяет и ахает:
– Как у вас это получилось?
– Я расскажу тебе секрет моего фокуса, если ты расскажешь мне секрет твоих.
Верино личико огорченно вытягивается.
– Я не знаю никаких фокусов.
– Разве? – Иэн тоже садится на бревно и, облокотившись о колени, соединяет руки в замок. – Расскажи, например, как ты бабушку вылечила.
Он чувствует, как Вера ощетинивается.
– Ну и не нужен мне ваш дурацкий фокус.
– Ты знаешь, я встречал многих людей, которые думали, что умеют лечить. Некоторые из них оказывались просто гипнотизерами: они заставляли больного человека верить, будто ему лучше, а на самом деле телу лучше не было. А некоторые использовали электричество, и от этого людям действительно становилось легче.
– Электричество?
– Да, это ток. Его чувствуешь, когда дотрагиваешься до телевизора и он тебя бьет: бззз…
Вера встает и вытягивает руки.
– Дотроньтесь до меня, – говорит она с вызовом.
Иэн медленно, не сводя глаз с ее лица, тянется к ней:
– Ты должна снять перчатки.
Вера тут же прячет руки за спину:
– Не могу.
– Я так и знал, – пожимает плечами Иэн.
– Но я и правда не могу, – хнычет Вера.
С тех пор как Иэну было семь лет, прошло немало времени. Он пытается вспомнить, какие «аргументы» обычно хорошо работали на детской площадке.
– Врушка!
Вера взволнованно возражает:
– Никакая я не врушка! Попросите меня сделать что-нибудь другое.
– Ладно.
Иэн понимает, что борется нечестно. Он пытается перехитрить семилетнюю девочку. Но вообще-то, его методы никогда не отличались особой чистотой. И сейчас они уже почти привели его к цели. Верино личико обращено к нему, ей не терпится показать свои способности. Она вот-вот оступится, и обман будет раскрыт.
– Ну пожалуйста, попросите меня, – повторяет она.
Иэн мысленно перебирает все, что хотел бы узнать: кто за всем этим стоит, кому это выгодно, как они умудрились обдурить медиков… Но, раскрыв рот, он произносит то, чему сам удивляется:
– Как выглядит Бог?
Верины губы размыкаются.
– Бог… – начинает она и вдруг теряет сознание.
Благодаря быстроте реакции Иэн успевает подхватить девочку, чтобы она не ударилась головой о бревно, камень или корень дерева.
– Вера, очнись! – говорит он, слегка встряхивая ее.
Бережно положив Веру на землю, он щупает ей пульс. Убирает с лица листья. Потом вытирает руки о пальто и видит на ткани кровь. Чувствуя учащенное сердцебиение, ощупывает свои бока и грудь. Вроде все в порядке. У Веры на теле, кажется, тоже нет ран. Взгляд Иэна падает на ее красные перчатки, ярко выделяющиеся на фоне мха, почвы и опавших листьев.
– Ничего себе! – выдыхает он, осторожно сняв одну из них, и с Верой на руках несется к дому Мэрайи Уайт.
Звонок в дверь раздается в тот момент, когда Мэрайя оборачивает мокрую голову полотенцем. Завязав пояс купального халата, она торопливо спускается. Боже правый! На часах ведь уже половина одиннадцатого, у нее ребенок спит! Кому хватило наглости побеспокоить их в такое время?
В тот момент, когда она уже готова взяться за ручку двери, с другой стороны начинают нетерпеливо стучать. Сердито стиснув зубы, Мэрайя открывает и видит перед собой Иэна Флетчера. Ее ярость тут же улетучивается, когда она замечает у него на руках обмякшую Веру.
– Ох… – Голос Мэрайи дрожит, она пятится, пропуская Иэна.
– Я нашел ее в лесу, – говорит он, наблюдая за тем, как мать трогает виски и щеки дочери. – У нее кровь. Ей нужно в больницу.
Мэрайя закрывает ладонью рот, чтобы не разрыдаться, и поднимает Верин рукав, ожидая увидеть порез на запястье, но Иэн вместо этого стаскивает с девочки перчатку.
– Поехали! – говорит он. – Чего ждете?
– Да-да, сейчас…
Взбежав по лестнице, Мэрайя бросается в ванную и надевает то, что выбросила в корзину для грязного белья. Вернувшись в прихожую, хватает с вешалки сумочку и ключи от машины.
В лагере у дороги заметно оживление. Репортеры, которым уже давно надоело сидеть впустую, заметили, что ребенка несут к дому, причем делает это не кто-нибудь, а Иэн Флетчер. Включаются видеокамеры, вспышки щелкают, как фейерверки, и сквозь весь этот шум унылой нитью тянется хоровой призыв о помощи, обращенный к лежащему без сознания ребенку.
Мэрайя открывает заднюю дверь машины, Иэн, не дожидаясь никаких просьб, забирается с Верой в салон и устраивает ее у себя на коленях. Мэрайя садится на место водителя, кладет на руль дрожащие руки и сдает назад, стараясь не задавить кого-нибудь из зрителей, непременно желающих дотронуться до автомобиля.
Посмотрев в зеркало заднего вида, Мэрайя встречается с Иэном взглядом:
– Как это случилось?
– Не знаю. – Иэн убирает волосы с Вериного лба, и Мэрайя замечает это движение. – Думаю, она поранилась до того, как я ее нашел.
Мэрайя, притормаживая, ведет машину вниз по изгибу холма. Неужели Вера пыталась покончить с собой? Она не задает Иэну тех вопросов, которые хочет задать. Почему рядом с моей дочерью оказались вы? Почему она не пришла ко мне?
Подъехав к входу отделения экстренной помощи в медицинском центре, Мэрайя впереди Иэна бежит в приемный покой, готовясь уговаривать медперсонал принять их без очереди. Но медсестра безо всяких уговоров, только взглянув на ребенка, потерявшего сознание, и на кровь, которой перепачкана одежда мужчины, вызывает доктора и санитаров с каталкой. Веру увозят так быстро, что Мэрайя едва поспевает бежать следом.
Думать об Иэне ей некогда, и она не просит его тоже пройти в отделение, но не удивляется, когда видит, что он тем не менее идет. В тот момент, когда с Вериной руки снимают вторую перчатку, Мэрайя чуть не падает, но даже не замечает этого. Иэн подхватывает ее.
– Давление?
– Сто на шестьдесят, пульс нитевидный.
– Мне нужна группа крови, перекрестная проба, клинический анализ, анализ на токсины и на электролиты. – Доктор смотрит на неподвижное тело Веры. – Как зовут?
Мэрайя пытается ответить, но голос не слушается.
– Вера, – говорит Иэн.
– Вера! – произносит доктор, наклонившись. – Просыпайся, моя хорошая!
Он выпрямляется и велит медсестре готовить давящие повязки, потом переводит взгляд на Мэрайю:
– Она наглоталась каких-нибудь таблеток? Или, может, выпила что-нибудь из бытовой химии?
– Нет! – в ужасе шепчет Мэрайя. – Ничего такого.
– Когда я нашел ее, – прокашлявшись, вмешивается Иэн, – у нее уже шла кровь. Из-за перчаток я не сразу заметил. Потом она упала в обморок. – Он смотрит на часы. – Это было с полчаса назад.
Врач-стажер ощупывает Верину ступню:
– Ни симптома Кернига, ни симптома Брудзинского, по-моему, нет.
– На колотые раны тоже, кажется, не похоже, – говорит медсестра.
К каталке подходит дежурный врач и начинает давить на Верино плечо.
– Кровотечение не замедляется. Вызовите консультанта по хирургии кисти. Вы отец? – спрашивает он у Иэна.
– Друг, – мотает Иэн головой.
Врачи кажутся Мэрайе огромными стервятниками, слетевшимися к маленькому телу ее дочери. Медсестра поднимает правую руку Веры и сильно нажимает на плечевую артерию. Мэрайя смотрит на рану, которая, как маленький чистый тоннель, проходит сквозь ладонь: в этот момент ее пронзает свет.
Вера вдруг дергает ножкой, ударяя врача-стажера в подбородок.
– Не-е-ет! – кричит она, пытаясь вырваться из рук медсестер, которые крепко прижимают ее к каталке. – Нет! Больно!
Мэрайя делает шаг вперед, но Иэн удерживает ее, положив руку ей на плечо.
– Они знают, что делают, – бормочет он.
Доктор, пытаясь успокоить девочку ласковым голосом, спрашивает:
– Вера, как ты поранила ручки?