– Протестую! – кричит Мец.
– На каком основании? – спрашивает судья.
– Ну… он же мой свидетель!
– Протест отклоняется. – Ротботтэм кивает Иэну. – Пожалуйста, продолжайте, мистер Флетчер.
– Я хотел добавить только одно: в детстве, а рос я в Джорджии, мне говорили никогда не вставать между медведицей и ее детенышем, потому что за него она порвет кого угодно. Разумеется, я уже тогда предпочитал не слушать того, во что мне полагалось верить. Поэтому однажды, когда мне было лет восемь, я встретил медведицу с медвежонком, подошел слишком близко и в итоге просидел три часа на дереве, пока мамаша не решила, что уже нагнала на меня достаточно страху. Но я никогда не забуду, как животное на меня посмотрело. Взгляд медведицы сразу заставил меня почувствовать, какую глупость я совершил, встав у нее на пути. Прошло тридцать лет, и точно такое же желание во что бы то ни стало защитить свое дитя я прочел на лице Мэрайи Уайт.
Джоан подавляет улыбку: Иэн Флетчер все-таки прежде всего актер. Знает, как себя подать.
– Спасибо, мистер Флетчер, – говорит она и улыбается оппоненту. – И вам спасибо, мистер Мец. У меня больше нет вопросов.
Тринадцать тридцать пять. Впервые за двенадцать часов Вера открывает глаза. В этот момент медсестра стоит к ней спиной, поэтому только через несколько секунд по показаниям приборов понимает, что девочка пришла в себя.
– Тихо, дорогая, – говорит сестра, когда ребенок начинает судорожно глотать воздух. – У тебя трубочка в горле. – Она вызывает доктора Блумберга и хирурга-педиатра. – Дыши спокойно.
Но Вера продолжает шевелить губами. Кажется, что ей не хватает воздуха, но на самом деле она пытается произнести слово «мама».
– Мистер Мец, кто ваш следующий свидетель? – спрашивает судья.
Адвокат истца поднимает голову:
– Ваша честь, могу я к вам подойти?
Джоан тоже подходит, готовясь к битве по поводу психиатра, о котором оппонент говорил с утра.
– Я хочу вызвать свидетеля, которого нет в списке, – заявляет Мец.
– Ваша честь, мы ведь уже говорили об этом так называемом эксперте, – незамедлительно возражает Джоан. – Сама я в области психиатрии не эксперт, и мне нужно время, чтобы собрать информацию о том смехотворном заболевании, которое мистер Мец откопал в недрах энциклопедии «Британника».
– Я говорю не о специалисте по синдрому Мюнхгаузена, – нетерпеливо отвечает Малкольм. – Это другой человек. Поскольку его нет в списке свидетелей, он находится здесь, в зале.
Джоан негодующе раскрывает рот:
– Тогда вы могли бы и вовсе не предоставлять мне никакого списка!
– Послушайте, Иэн Флетчер неожиданно оказался враждебным свидетелем. Он не осветил в своих показаниях те факты, на которые я рассчитывал.
Судья поворачивается к Джоан:
– Что скажете?
– Я категорически против, Ваша честь.
Мец улыбается ей и одними губами произносит:
– Апелляция!
Джоан, стиснув зубы, пожимает плечами:
– Ну хорошо. Вызывайте.
Удовлетворенный, Мец направляется к своему месту. Его следующий свидетель выставит Флетчера лжецом. Опровергнет показания этого нежданного защитника Мэрайи. Таким образом удастся компенсировать тот ущерб, который Флетчер ни с того ни с сего нанес делу.
– Истец хотел бы пригласить для дачи показаний Аллена Макмануса.
По залу пробегает ропот замешательства. Журналисты сдвигаются со своих мест и подбирают ноги, чтобы их коллега мог пройти к свидетельскому месту. Макманус, явно удивленный, подходит к секретарю и принимает присягу. Мец мысленно благословляет Лейси Родригес, в очередной раз откопавшую больше информации, чем он просил. Она добыла для него даже то, о существовании чего мало кто подозревает: списки исходящих и входящих междугородних вызовов офисных телефонов.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя и адрес для протокола.
– Аллен Макманус. Бостон, Массачусетс-роуд, два-четыре-семь-восемь.
– Где вы работаете, мистер Макманус?
– Я редактор отдела некрологов в газете «Бостон глоб».
Мец убирает руки за спину:
– Как вы узнали о Вере Уайт?
– По заданию редакции я присутствовал на психиатрическом симпозиуме в Бостоне. Одна леди, выступавшая там, рассказала о своей пациентке – девочке, которая разговаривает с Богом. Но тогда я еще не знал, что девочку зовут Вера Уайт.
– А как вы это выяснили?
– Мне на работу прислали по факсу статью об умершей женщине, которую оживила собственная внучка. Это произошло в том же самом городке, где принимает та дама-психиатр. А еще мне анонимно позвонили и сказали, чтобы я подумал, кому может быть выгодно выдавать девочку за целительницу.
– Что же вы предприняли после этого звонка?
Макманус гордо вскидывает подбородок:
– У меня за плечами долгие годы журналистских расследований. Вот и в этом деле я решил разобраться. Именно благодаря мне общественности стало известно о том, что Мэрайя Уайт четыре месяца лечилась в психиатрической больнице.
– Привычны ли для вас подобные анонимные звонки?
Аллен теребит воротник рубашки:
– Вообще-то, в отделе некрологов мы нечасто слышим по телефону измененный голос. У нас в редакции есть определитель, и я записал номер на случай, если захочу связаться с тем, кто звонил.
– Что же это был за абонент, мистер Макманус?
– Сэр, я не могу назвать источник.
Репортеры одобрительно гудят, а судья хмурится:
– Можете, мистер Макманус, и назовете. Иначе я привлеку вас к ответственности за неуважение к суду.
Несколько секунд Аллен молчит, соображая, есть ли у него выбор. Потом выуживает из кармана блокнотик и, полистав его, отвечает:
– Три-один-ноль-два-восемь-восемь-три-три-шесть-шесть.
– Вы узнали, чей это номер?
– Да.
Малкольм Мец подходит к столу, за которым сидят оппоненты, и поворачивается к Мэрайе.
– И чей же, мистер Макманус?
Судья угрожающе покашливает, но в этом нет необходимости: теперь Макманус, прищурясь, смотрит на того, кто недавно его оскорбил:
– Это сотовый телефон. Зарегистрирован на Иэна Флетчера.
В ту минуту, когда Аллен Макманус занял свидетельское место, Иэн словно бы прирос к своему стулу. Он не мог пошевелиться, хотя понимал, что оставаться в зале ни в коем случае нельзя. Как он умудрился так недооценить Меца?
Сейчас Иэн сидит через два ряда от Мэрайи и видит, как она, подняв плечи, цепенеет, когда слышит, что это по его вине в прессу проникли гадкие слухи о ней. Я должен был сказать ей, думает он. Если бы сказал сам, она бы простила.
Ему хочется, чтобы она к нему повернулась. Хочется увидеть ее лицо.
Минуту назад, возвращаясь на место после своего выступления, он подмигнул ей. Тогда она сияла, словно луна. А теперь сидит бледная, глядя темнеющими, как синяки, глазами, куда угодно, только не на Иэна.
Он замечает, что не отрываясь смотрит на нее. Так смотрят на рушающееся здание или на горящий лес – словом, на что-то влекущее за собой трагедию. Не моргает он даже тогда, когда она закрывает лицо руками и плачет в голос.
На протяжении тридцати секунд Джоан пытается успокоить клиентку, что никогда не было ее сильной стороной. Потом она встает, кипя злобой. Если бы дело слушалось в присутствии присяжных, все обстояло бы иначе. Допрашивая Макмануса, она бросила бы тень сомнения на тот факт, что в момент совершения анонимного звонка телефон действительно находился в руках Иэна, а не кого-нибудь из его помощников или не был украден. Да мало ли, дескать, к кому аппарат мог попасть? Но говорить это судье не имело смысла. Он уже сам все взвесил и, точно так же как остальные, пришел к выводу: Флетчер почти наверняка воспользовался своим телефоном сам, а значит, виновен в предательстве с отягчающими обстоятельствами.
– Вы работаете в газете «Бостон глоб»? – рявкает она.
– Да.
– Как давно?
– Шесть лет.
– Где вы учились?
– Окончил школу журналистики в Колумбийском университете. Потом работал внештатным корреспондентом в газете «Майами геральд».
– Кто направил вас на ту конференцию?
– Уве Теренбаум, редактор отдела особых мероприятий. Если я не слишком сильно занят некрологами, он иногда посылает меня на всякие симпозиумы и конференции.
Джоан расхаживает перед Макманусом взад-вперед, как ткацкий челнок. Оттого что он следит за ней взглядом, у него даже слегка кружится голова. Чего от этого червяка можно добиться, Джоан еще не знает, но интуиция подсказывает ей: его ахиллесова пята – самолюбие. Чем более глупый вид он будет иметь, тем лучше.
– Как вы считаете, мистер Макманус, вы хороший журналист?
Аллен выпячивает грудь:
– Смею надеяться.
– У вас хорошая репутация в среде ваших коллег?
– Конечно.
– Вас отправили на эту конференцию, потому что вы один из лучших репортеров газеты?
– Вероятно, – произносит Макманус и как будто бы даже становится выше.
– Вы, наверное, очень обрадовались, когда выяснили, что вам звонил Иэн Флетчер.
– Еще как! – признается Аллен. – Я хочу сказать, это имя у всех на слуху.
Джоан барабанит пальцем по ограждению свидетельского места:
– После того как вам стало известно, что телефон принадлежит мистеру Флетчеру, вы с ним говорили?
– Я пытался, но…
– Да или нет?
– Нет.
– Вы просто воспользовались подсказкой, которую он вам дал?
– Да.
– То есть отправились в Гринхейвен?
– Да, – говорит Аллен.
– И там вам удалось получить доступ к медицинским документам Мэрайи Уайт?
– Нет. Я нашел доктора, который подтвердил мне, что она лежала в этой больнице.
– Понимаю. Он был лечащим врачом Мэрайи Уайт?
– Нет…
– Он вообще контактировал с Мэрайей, когда она лечилась в Гринхейвене?
– Нет.
– Он знает подробности истории ее болезни?
– Он знает главное.
– Это не ответ на мой вопрос, мистер Макманус. – Джоан хмурит брови. – В ходе вашего тщательного расследования удалось ли вам выяснить, что муж поместил Мэрайю в клинику насильственно?