— Артем, перестань.
Пальцы Сокола сомкнулись вокруг моего запястья.
— Лука, зайди в комнату, — сказал он хрипло, обращаясь к брату. Слишком жестко, чтобы мальчишка вздумал ослушаться. — Мне нужно поговорить с Анфисой.
Сердце забилось в горле, а взгляд упал на твердые губы. Они тут же раскрылись, словно приглашая, и парень шагнул ближе.
— Чиж…
— Не надо! — я нашла в себе силы упрямо качнуть головой. Подняла лицо, чтобы найти глаза Артема. — Я уже ухожу.
И ушла. Трусливо сбежала, если быть честной, застучав каблуками по ступенькам лестницы.
Глава 20
Сокол
Чиж.
Чиж. Чиж. Чиж.
Анфиса. Фанька. Теплая, красивая, манящая. Девчонка-жизнь со звонким смехом и легким характером. Непоседливая, внимательная, настоящая. Нечаянная соседка, вихрем ворвавшаяся в мою жизнь и заставившая забыть о других. Сегодня вечером — родная незнакомка в коротком платье, показавшем стройные ноги. Пригвоздившая к месту зеленью распахнутых глаз и нежностью губ. Тонкой линией обнаженных плеч и тяжелой волной волос. И грудь. Определенно у Чижика она есть. Руки сами сжались в кулаки, стоило только представить ее тяжесть в своей ладони. Подумать о том, как мои пальцы ложатся на теплую кожу девчонки, не желая от себя отпускать, когда мы, наконец, остаемся одни.
Что это — наваждение или неутоленное желание, которое не дает дышать, стоит Чижику оказаться рядом? Словно рассудок пьянеет, или я сам схожу с ума, и так хочется вдохнуть запах — пряной весны и солнца, который чуть горячее, чуть плотнее и чуть гуще у самой кожи. За ухом, в ямке над ключицами, под обнаженной грудью… Черт!
Не помню за собой такого, чтобы сны переходили в фантазии и сводили с ума наяву, словно я зеленый пацан и мне незнакома близость с женщиной. Если так дело пойдет и дальше — я свихнусь, потому что больше не смогу. Не смогу хотеть и не быть с ней.
Машина мчится по ночной трассе города, а все, о чем я могу думать — это Чижик. Чиж. Анфиса. Фанька. Моя зеленоглазая девчонка. Одна в беснующемся логове ночного клуба.
В груди ворочаются нетерпение и злость. На себя, на расстояние, на то, что легко отпустил.
Почему нет названия этому гребаному чувству, потрошащему душу и состоящему из низких желаний — брать, присваивать, владеть. Снова и снова. А еще… слушать голос, чувствовать тепло податливого тела, когда оно стало одним целым с твоим, и смотреть в глаза. Бесконечно долго смотреть в глаза, зная, что они видят только тебя.
Нет, определенно в этом списке низменных желаний живет что-то еще, что никогда до этого времени не просыпалось в Артеме Сокольском.
Впереди мелькнула яркая вывеска «Альтарэс», горящая в ночи красным неоном, и я свернул на «Тойоте» к клубу, который по слухам принадлежал сыну самого Градова — хозяина города. В прошлом с этим клубом была связана темная история, но сегодня вряд ли кому-то хотелось в нее вникать. Я не очень хорошо знал Люка*, но достаточно хорошо Рыжего*, чтобы поверить Виктору на слово, что здесь все легально и Игната с его группой Suspense ждет отличное выступление в преддверии первого самостоятельного тура по стране. Сцену в «Альтарэсе» отгрохали отменную, а композиции ребят давно звучали в городе из каждой щели.
В кармане отозвался звонком сотовый. Я взглянул на экран — Лешка. Припарковав «Тойоту» у обочины, вышел из машины и ответил другу:
— Да. Привет, Леший.
— Сокол, твою мать! — как всегда эмоционально начал Ким, перекрикивая звучащую фоном музыку. — К тебе не дозвониться! Где тебя носит, пернатый? Половина десятого, вечер в разгаре, а тебя все нет. Игнат с Белым тут дают жару! Ты слышишь, братуха? Здесь народу — завались!
Акустика в клубе была отличная, динамик в телефоне работал исправно, так что сомневаться в размахе действа не приходилось.
— Слышу, Леший, не ори. Семейные дела. Я уже у клуба, только что подъехал.
Послышалась возня, и в трубке раздался голос Макса:
— Отвали, Леха! Дай сказать другу пару ласковых! Тёмыч, ты штрафник, понял? Давай подтягивайся, мы у бара! Ждем презентацию клипа Suspense. Ребята обещают пустить видео под живой звук. Кстати, здесь Вика со Светкой, так что скучно не будет, гарантирую!
То, что веселье не пройдет мимо Макса — сомневаться не приходилось. Титов умел веселиться и собирать вокруг себя компанию, но сегодня мне было не до друзей. Я и сам не знал, какого черта сюда приехал, хотя и обещал Белому быть. Сейчас я мог думать только об одном.
У клуба стояла толпа, но в середине просторного помещения народа оказалось еще больше, и в этом море разгоряченных тел, приглушенного света и ярких вспышек стробоскопов, казалось нереальным отыскать стройную фигурку Чижика.
— Сокол, привет! Эй, ты куда?
Незнакомый парень, очередной «панибрат» вырос на пути. Сколько их таких — в этом клубе, в другом. В университете, в случайных компаниях, просто на улице. Разве я когда-нибудь выдавал себя за приятеля? Оттеснив его с дороги плечом, я направился в толпу, отыскивая среди множества лиц то самое — зеленоглазое и улыбчивое лицо моей девчонки. Я никогда не стремился казаться приятным парнем и не собирался изменять себе. Звучала композиция Suspense «Ночные правила». На невысокой угловой сцене стояла команда Игната и сам солист, извлекая из гитары и ударных рваные аккорды, покоряя народ голосом и музыкой. Зал сходил с ума, превратив танцпол в живое море. Я оглянулся…
Черт! Черт! Черт!
— Сокол, что с тобой?
Бар оказалось найти куда проще. Я подошел к друзьям и бросил куртку на стул. Ответил Лешему резче, чем хотел, но мы знали друг друга не один год — никто не ждал, что я перестану быть собой. А настроение простить можно — я сам прощал не раз.
— Леха, заткнись, а?
— Ясно, — протянул Леший, отвечая на рукопожатие. — И ты, Брут? — вдруг усмехнулся, толкая Титова в плечо. — Кажется, Макс, ты был прав насчет поветрия. Они оба нас предали.
Я поднял глаза. Слышимость в баре оставляла желать лучшего.
— Что?
— Сначала Мартынов, теперь ты, — ответил Лешка. — Сокол, я не понял, вы с Севой спелись, что ли? Что за унылые рожи посреди цветника?
— В точку, Ким! Когда вы разучились радоваться жизни, парни? — поддакнул Титов.
— Да пошли вы! — откликнулся Мальвин, сидя на высоком стуле и глядя на танцпол. В его руке был стакан с выпивкой, и он отпил из него. — Я в полном порядке. Правда, Светка? — оскалился двум рядом стоящим девчонкам, и поймал одну из них. Та тут же захихикала, обвивая рукой шею парня.
— Не знаю, не знаю, — сказала игриво. — Секунду назад, Сева, ты не ответил на мой вопрос о том, как я выгляжу!
Все было настолько знакомо и пресно, что я отвернулся к бару. Заказав коктейль, расплатился, но пить не стал, оставив напиток стоять нетронутым. Отсюда хорошо просматривалась сцена, и я мог видеть, как парни из группы сделали передышку, передав толпу в руки ди-джею. Почти сразу же пошли глухие ритмичные басы, раздался голос Alice Merton и первые аккорды ее композиции «No Roots».
Алиса. И здесь чертова Алиса! Я коротко хохотнул, заставив бармена оглянуться ко мне.
— Нет, мне ничего не надо, — качнул головой. — Работай, парень.
— Точно? — усомнился тот.
— А что, я похож на человека, который не знает, чего он хочет? — спросил.
— Скорее не знает, как это взять или получить, — улыбнулся бармен.
— В точку! — я улыбнулся в ответ, приподняв стакан с коктейлем.
Талию нежно обвила рука. Скользнула по груди. На секунду, всего на секунду мне показалось, что это Чиж, и я замер. Но нет, сердце билось ровно. Я почувствовал, как к спине прильнуло чужое теплое тело. Острый подбородок опустился на плечо, а губы, знающие толк не только в разговорах, запорхали у самого уха:
— Привет, Сокол. Как дела? Ты что же, и вправду меня избегаешь? Давай договоримся, что в прошлый раз ты пошутил, и я сразу все забуду. М-м, Артем?
Мышцы напряглись. Взгляд уперся в виски, разбавленное колой и льдом.
— Уйди. Просто уйди.
— Что? — похоже, девушка опешила. Что ж, нормальная цена за непрошеную инициативу. Каждый из нас сам назначает стоимость своей гордости. — Я? — дрогнула в голосе.
— Ты слышала.
— Но… Хам! Я тебя ненавижу!
И соответствующая расплата для любителя доступного удовольствия. Впрочем, я заслужил. Я больше не хотел знать ни ее имени, ни ее прозвища.
Бармен с сочувствием усмехнулся, а я все-таки отпил глоток и оттолкнул от себя стакан.
Рядом с плечом навис Макс. Лениво проследил за моим взглядом, обращенным в толпу у сцены. Включились лазеры и светодиодные кубы по углам, но в месиве из раскачивающихся тел по-прежнему невозможно было рассмотреть конкретного человека.
— Сокол, все-таки с тобой что-то не так, — заметил Титов. — Еще с той самой ночи в «Маракане». Я понимаю, что Вика напросилась, но с каких это пор ты стал соблюдать целибат? Я же не слепой и не вчера родился, хорошо помню, как ты расслаблялся после своих тренировок. Так, может, расскажешь в чем дело? И что за цыпа с тобой на фото, о котором треплется Марджанов? Если честно, там ни черта не видно. Так это шутка? Если да, то я проиграл Лешему пару зеленых.
Вспышка стробоскопа и луч лазера, скрестившись, высветили пятачок неподалеку от сцены. Я медленно встал со стула, всматриваясь в толпу.
— Что? — спросил, едва ли слыша друга.
— Я говорю…
— Потом, Макс! — вдруг перебил Титова, ощутив, как знакомо толкнулось в груди сердце. Сдернув со стула куртку, бросил ее парню в руки, уходя от бара. — Все потом!
Чиж
And a thousand times I've seen this road,
Я тысячу раз видела эту дорогу,
A thousand times!
Тысячу раз! (Alice Merton «No Roots»)
— Вот это вечер, я понимаю! Как у нормальных людей, а то загнуться можно от скуки! Да в заднице я видала наш универ с его экзаменами и зачетами! Плевать на Зарецкую с ее дефективной информатикой! Я хочу жить здесь вечно! Вечно!