Редко кто в Златоборске вспоминал о Ночи костров. В те времена, когда в городах ещё стояли капища древних богов, в самую длинную ночь в году вокруг поселений зажигались костры и люди выходили на улицы в масках духов, а духи танцевали с ними вместе, и нельзя было отличить их друг от друга. Старики верили, что таким образом боги сближались с людьми и благословляли поселения, оберегая от зла. Да только существовало ли зло хуже, чем дикие жестокие боги предков?
– Ты всё чаще думаешь, как использовать ведьмовство и прочие… нечистые силы, – с неодобрением заметил Вячко. – Разве Создатель не запрещает это?
– Создатель не так охотно помогает своим детям, как боги предков, – пожал плечами Ярополк. – И насчёт ведьмовства… Я знаю, что ты послал за Дариной своих людей. Я тоже.
Вячеслав стоял неподвижно и старался не выказать своих чувств. Он уже догадался, о чём попросит Ярополк. Но тот не попросил, приказал:
– Не тронь её, она под моей защитой.
– Ты не… она убила Горяя.
Смерть служанки никого не беспокоила, кроме самого Вячко, но княжеский чародей это другое дело. На его убийство закрыть глаза нельзя.
– Дарина не убивала Горяя, – возразил Ярополк.
Вячко уставился на него в недоумении.
– Кто-то прислал ей отравленный рахат-лукум, подложил в мои подарки, из-за этого и умер Горяй. Быть может, и Добраву убила не Дара. Возможно, кто-то напал на неё, поэтому она бежала…
– Ты хочешь, чтобы я в это поверил, – процедил Вячко. – Но сам-то веришь?
– Горяй и вправду умер от яда.
– Кто его прислал?
– А кто у нас искусен в ядах? – в глазах Ярополка сверкал лёд.
Кровь пролилась в княжеском тереме. Умерла Добрава, умер Горяй. А они обсуждали это с пугающим равнодушием. Даже Вячко, клокоча от злости, больше не чувствовал ни тоски, ни боли потери. Всё это заглушила ненависть.
– Добраву убила лесная ведьма, тут ты со мной не поспоришь. И меня она попыталась убить, когда я её нагнал.
Снежный князь замер, лицо его словно камень не отразило никаких чувств.
– Что с ней?
– Сбежала, – с раздражением выплюнул Вячко. – Она теперь в Рдзении.
Ярополк кивнул будто равнодушно и перевёл разговор:
– Раз ты заговорил о Горяе, то тебе будет любопытно узнать кое-что. Среди его записей много заметок о лесной ведьме и о нас с тобой. Он считал, что наша кровь близка по своей природе к крови Дары и несёт особую силу.
– Мы что же, тоже чародеи?
– Потомки. Горяй считал, что однажды в нашем роду могут снова родиться чародеи.
– Если об этом узнает Империя…
– Если всё пойдёт как задумано, то мне будет всё равно, что подумает Империя. Лесная ведьма – наш ключ к независимости.
Вячко не знал что ответить и короткое время колебался, прежде чем честно сказать:
– Я никогда не смогу простить её, Ярополк. И если мне выпадет такая возможность, я убью её.
– Ты поймёшь однажды.
Он сел в отцовское кресло, придвинул к себе стопку нераспечатанных грамот.
– Узнай всё, что можешь, об этом крылатом змее. Если потомок Змеиных царей доберётся до нас, то обязательно попробует отомстить. Его род потерял престол из-за нашего предка. Мы должны быть готовы.
Никогда прежде Вячко не замечал, как сильно Ярополк походил на отца.
Тело бидьярского зверя оставили в оружейной, никто не знал, куда ещё положить гниющую тушу чудища. Дружинники, стоявшие на входе, насторожённо посматривали на Вячеслава и Седекия, когда они подошли к дверям.
– Княжич, – обратился один из дружинников, звавшийся Зайцем. – Говорят, что ты нечисть в столицу привёз. И ещё одну ведьму.
Вячко постарался скрыть досаду из-за болтливости своих людей. Вот и гадай, кто успел растрепать то, что стоило хранить в тайне.
– Пресветлый Отец решит, нечисть ли это, – он притворился, что не расслышал ни слова про ведьму, и приказал строже: – Открой дверь.
Настоятель бросил преисполненный любопытства взгляд на княжича, но тоже сделал вид, что о ведьме речь не заходила.
– Что же, княжич, показывай своё чудище, – мягко произнёс он.
Даже всегда невозмутимого Седекия испугал и отвратил один только вид змея, но он быстро совладал со страхом и осмотрел тушу. Та испускала мерзкое зловоние, в ранах её пировали опарыши. Настоятель несколько раз оглядел чудище со всех сторон, даже расправил руками кожистое крыло.
– Идём, княжич, – позвал он наконец. – Кажется, я знаю, что это за существо.
– Нечисть? – предположил Вячко. До последнего он надеялся, что змей выполз из недр земли по велению лешего или других духов. Это бы значило, что Неждана ошиблась и не было в ратиславских землях потомка Змеиных царей.
Они вышли из оружейной на свежий воздух, остановились, приходя в себя. Вячко было легче вытерпеть вонь, чем Пресветлому Отцу: за время пути он почти привык к ней.
– Это зверь из далёких южных песков, – в задумчивости проговорил Седекий. – Я читал о нём в книгах, которые привезла княгиня Злата с Благословенных островов. Идём, покажу тебе строки, в которых говорится об этом существе.
Книги, подаренные Пресветлым Братьям, держали в храмовых постройках, куда обычно не пускали никого, кроме слуг Создателя. Храм трепетно оберегал свои знания. Даже Вячко никогда не бывал в хранилищах и не держал в руках книг или рукописей, что там стерегли.
Вдвоём с Пресветлым Отцом они пошли из детинца в средний город. Седекий был невысок и ходил медленно, Вячко пришлось сдерживать шаг, чтобы идти с ним вровень.
С приближением зимы Златоборск медленно затихал, как медведь погружался он в спячку. Первый снег выпал и растаял, но холод и сырость пробирали до костей, и всё меньше людей встречалось на улицах даже в солнечный полдень. Заезжие купцы и караваны из дальних земель покинули город, и в столице из чужаков остались одни беженцы с юго-востока и северяне, вызывающе бряцающие оружием.
Вячко встретился взглядом с бородатым скренорцем, чьё лицо уродовала наколка волчьей оскалившейся челюсти. В Ратиславии только разбойники раскрашивали свою кожу, впрочем, северяне издревле славились дурными делами. Княжич не отрывал глаз от скренорца, а тот нагло ухмылялся, отчего волчья пасть сильнее щерилась. Северянин даже не подумал поклониться Вячеславу, как полагалось при встрече с человеком княжеского рода. Стоило бы его проучить.
Вячко погладил с нежностью рукоять меча.
Седекий заметил его настрой и вдруг позвал скренорца ласковым голосом:
– Здравствуй, сын северного моря. Да озарит Создатель твой путь! Скажи, тепло ли приняли тебя в славном Златоборске?
Скренорец опешил и будто даже не сразу понял, кто с ним говорил. Он посмотрел на низенького настоятеля и криво усмехнулся, показывая дырку на месте переднего зуба.
– Шутишь? – явно с трудом вспоминая ратиславские слова, спросил он.
– Нет, конечно, – улыбнулся Седекий. – Ты гость на нашей земле, а для нас всегда важно, чтобы гость был счастлив и всем доволен. Ты стоишь перед княжичем Вячеславом, сыном Мстислава Мирного, – он показал рукой на Вячко. – Если желаешь, можешь просить его о помощи.
– Мне ничего не надо, – рассердился скренорец, и Вячко догадался, как северянина оскорбило одно только предположение, что он мог о чём-то просить. Островитяне не просили, но силой брали то, что желали.
– Значит, ты всем доволен, – заключил Седекий с неувядающей улыбкой. – Прошу, обращайся ко мне или к княжичу, если понадобится помощь. Да не опалит тебя свет Создателя, – пожелал он на прощание.
Скренорец скривился от его слов и не ответил, как положено, но наконец опустил глаза к земле, и Вячко довольно ухмыльнулся.
Они с Седекием пошли дальше.
– В Златоборске не рады скренорцам, – признался настоятель Вячеславу. – Мне хочется верить, что князь Ярополк знает, что делает, но он подорвал доверие народа. От северян все ждут только беды.
– Мы давно живём в мире, – не важно, что Вячко считал на самом деле. Он мог высказать своё недовольство брату в лицо, но перед другими был обязан его защищать.
– Их грабежи и душегубства живы в памяти людей. Пусть сейчас они клянутся защищать город, но подойди к столице рдзенцы или лойтурцы, не сдали бы они Златоборск? Не бросились бы первыми бить и резать?
– Они здесь по приказу своего правителя, а тот уважает Ярополка.
– К тому же они язычники, – напомнил с недовольством настоятель.
– Как и люди, что пришли из Нижи и соседних деревень к твоему храму просить о защите и пище. Ты им отказал?
Седекий по своей извечной привычке сложил руки на животе.
– Я никому не отказываю в помощи, если ко мне за ней обращаются. Эти люди пусть и по крови не ратиславцы, но признали власть Великого князя Мстислава, а не конунга со Скренора.
– То есть скренорцам ты бы отказал?
– Если бы я отказал им, то отступил бы от учения Создателя помогать всем, кто нуждается в помощи, ибо безвозмездная помощь несёт свет божественный, который есть любовь и добро.
Вячко смутно помнил эти строки из учения Константина-каменолома.
– И ты ничего не просишь взамен?
Седекий мог бы оскорбиться его словам, но он лишь улыбнулся уголками губ.
– Я надеюсь, что моё дело породит ростки истинной веры в душах людей и что они в свою очередь помогут другим. Этого достаточно.
Они наконец достигли длинных деревянных палат рядом со стенами Храма. В западном крыле учились священным словам будущие служители Создателя, а в восточном хранились книги. В монастырях, что стояли на Трёх Холмах, или в Приморском жили писари, которые посвящали свои жизни сохранению древних рукописей, в Златоборске мужской монастырь до сих пор не достроили, и потому служители Храма своими силами старались позаботиться обо всех свитках с учёными записями, что им удалось собрать.
Отец высоко ценил знания, собирал рукописи со всего мира на разных языках, но даже в княжеском дворце Вячко не видел столько книг. Все стены, куда ни взгляни, были заняты полками, а те до самого потолка заставлены.