На востоке ночь прорезали первые лучи рассвета.
Дара побежала сквозь высокую траву, перепрыгивая через кочки, не разбирая дороги и не сводя глаз со светлеющего неба. А сокол всё парил в вышине, уводил дальше и дальше от мельницы и запруды.
Волны ржаного поля позолотели в лучах зари, и Дара нырнула в это море без оглядки. Прижимая к груди одежду Милоша, она улыбалась, задыхалась от счастья и, кажется, даже плакала.
Как свободен был сокол, как невероятно прекрасен. Дара и представить себе не могла, что можно человеку летать в небе птицей, быть так близко к солнцу и звёздам. Быть таким вольным, таким прекрасным. Сокол кружил над ней, будто приглашая взлететь вслед за ним на небо. Она бежала, бежала со всех ног и хохотала в голос, не в силах сдержать свою радость.
И вдруг замерла, когда сокол начал камнем падать. Стрелой он помчался к земле, и у Дары перехватило дыхание от ужаса. Она и прежде видела, как стремительно смело бросались соколы с небес, настигая добычу, но на этот раз всё было иначе. То была не птица, а человек.
В одно мгновение всё переменилось. Чародей упал в высокую рожь, и Дара бросилась со всех ног к нему. Задрала подол, чтобы не мешал. Рожь колола ноги, хлестала. Там, где упала птица, колосья остались примяты. Дара наконец увидела сокола и отпрянула в сторону.
Его тело сломалось, скрутилось. Птичье крыло удлинилось, оперение вросло назад, оставляя голую кожу. Клюв втянулся, а череп захрустел, ломаясь и раздуваясь как пузырь.
Дара согнулась пополам, схватилась за горло и громко задышала.
Снова всё затихло, прошло. Только её дыхание нарушало тишину рассвета.
– Всё в порядке, – раздался голос позади.
Дара оглянулась через плечо и тут же поспешно отвернулась, краснея от смущения.
– Это больно?
– Поначалу, – признался Милош. – Потом привыкаешь. Чары при обращении такие сильные, что заглушают боль.
Он подошёл ближе, Дара спиной почувствовала жар его тела. От шеи скользнула капля пота, нырнула змейкой под льняную рубашку.
– Моя одежда, – прошептал Милош ей на ухо, и по одному голосу Дара могла сказать, что он смеялся. – Она всё ещё у тебя.
– Вот, возьми, – в спешке она перекинула одежду назад и чуть не задела Милоша локтем.
– Спасибо.
Дара смотрела перед собой, но, кажется, ничего не видела. Мысли её спутались, чувства смешались. Она даже не представляла, на что способны чародеи. Она и подумать не могла.
– Тебе тоже спасибо, – Дара обернулась медленно, нерешительно, сама на себя злясь за робость и протягивая изумрудную серьгу.
Милош стоял так близко, что она почувствовала горячее дыхание на своей щеке. Его ладонь опалила кожу, касаясь спины, прожигая тонкую ткань льняной рубахи. Дара взглянула в его изумрудные глаза и тихо засмеялась.
– Но как ты становишься птицей? Как это вообще возможно?
Он оттянул вниз ворот рубахи. На его груди на верёвке висело соколиное перо.
– Я надеваю чужое обличье.
Кончиками пальцев Дара провела по перу, случайно коснулась разгорячённой кожи и вскинула испуганный взгляд. Милош наклонился ещё ниже, и она потянулась навстречу. Воздух обжёг её оголённое плечо, Дара царапнула короткими ногтями шею Милоша, притягивая к себе. Ещё ближе, ещё…
От реки по полю пополз утренний туман, он заклубился, одурманивая и искушая, заволакивая белизной и пряча от чужих глаз.
Горячие губы покрыли поцелуями шею и плечи. Сквозь деревья и туман пробилось солнце, ослепило на мгновение. Задыхаясь и не переставая улыбаться, Дара отпрянула, поправила ворот рубахи.
– Нужно идти, – негромко проговорила она.
Милош не сказал ни слова. Медленно и с неохотой он выпустил её из объятий.
Рассеивался туман, и клочьями проступал мир вокруг.
– Все, наверное, уже проснулись, – твёрже сказала Дара. Ноги её подкосились, когда она сделала первые шаги.
Она боялась, что Веся заметила её отсутствие. Дара не хотела объясняться, не хотела оправдываться. Её переполняло счастье, оно не нуждалось в словах.
Обратно к мельнице она пошла не спеша, умывая ноги росой, пробуждаясь от страсти и смятения. Милош последовал за ней. Дара обернулась, чтобы увидеть, что с его лица тоже не сходила глупая улыбка.
Солнце подгоняло вперёд, сверкало серебром в сырой траве и опаляло ранним жаром. В стороне Дара заметила знакомую невысокую фигуру с пушистыми жёлтыми, словно пух одуванчика, волосами. Полевик прятался меж колосьев, наблюдая за людьми. Дара остановилась, и Милош тоже замер рядом. Она взяла его за руку, чуть потянула в сторону.
– Вон там, видишь? Это полевик, – прошептала она.
Дара почувствовала, как Милош напрягся. Дух же захихикал проказливо и исчез среди ржи.
– Что с тобой?
– Я давно не видел нечисть. С самого детства.
– Неужели в Совине совсем никого не осталось? – не поверила Дара. – Такое невозможно.
– Возможно, если город полон Охотников, – Милош пошёл дальше, глаза стали как две плошки. Зелёные и совсем пустые. – Они избавили город от всех нечистых духов и чудищ. Ни оборотень, ни упырь не пройдёт через ворота.
– Но ты же оборотень и живёшь в Совине.
Дара представить себе не могла мир, где в каждом уголке, в каждой травинке не прятались духи. Как засевать пшеницу или гречиху, не уважив полевика? Как садиться за стол, не угостив домового? Как можно отправиться в лес по ягоды, не попросив на то позволения у лешего?
– Когда я в человеческом обличье, то мне не так страшна защита Охотников. Она… приносит боль, но её можно выдержать. Обратившись соколом, я не смогу даже перелететь через городскую стену.
Стало слышно, как запел у мельницы петух. Когда они подошли достаточно близко, Дара остановилась, посмотрев на Милоша.
– Я пойду первой. А ты постарайся незаметно вернуться в хлев, – сказала она.
Сладостный дурман, помутивший их разум в полях, развеялся.
– Подожди, – Милош удержал её за руку.
– Да? – Она не знала, чего ждала, но точно не следующих слов.
– Мне правда нужна твоя помощь. Я должен попасть в Великий лес, должен найти лесную ведьму.
Под рубаху пробрался холод. Дара поджала губы.
– Лесной ведьмы нет уже много лет.
– Но что-то после неё должно остаться. Послушай, мне нужно найти её избу.
– Для этого не стоило меня целовать. Я всё равно тебе не помогу.
Она развернулась и побежала вверх по тропинке, к вершине холма, где стоял её дом. Ночь и туман рассеялись с наступлением утра. И все её глупые мечты пропали под светом солнца. Дара считала себя умнее Веси, а Милош обманул её столь легко.
Поцелуй на губах отдавал горечью. Она стёрла его ладонью, пожалела только, что нельзя было сделать того же с воспоминаниями.
Ставни в доме уже распахнули. Во дворе Ждана кормила кур, когда заметила падчерицу.
– Где ты шлялась?
– Ходила на запруду, – Дара прошмыгнула в сени, избегая дальнейших расспросов.
Дома знали, что она часто навещала водяного, делала ему подарки и разговаривала, а о чём, то было никому не известно. Но мельница работала исправно, а дед Барсук, когда изредка отправлялся на рыбалку, всегда возвращался с уловом. Потому все закрывали глаза на то, что Дара зналась с нечистью, и вопросов лишних не задавали. Наоборот, стоило упомянуть полевика, домового или любого другого духа, как разговор тут же сходил на нет.
Веся уже хлопотала по дому, прибиралась и ставила завтрак на стол. Заметив сестру, она позабыла про все дела и подлетела к Даре:
– Ты где была? Представляешь, как я волновалась? Тебя нет, я в хлев, а там Милош колдует.
– О чём ты говоришь?
– Я думала, что ты там. Такой свет яркий был, и всё голоса какие-то слышались.
Они сели рядом на сундук, и Веся зашептала, боясь, что их подслушают:
– Было очень ярко, как от нескольких костров. Я даже испугалась, что начался пожар, но это точно было колдовство. Словами сложно всё описать. Будто на ярмарке очутилась, столько голосов, и все о чём-то болтают на незнакомых языках. Я ни словечка не разумела, такая тарабарщина.
Дара нахмурилась:
– Ты не видела, что это?
Веся замотала головой:
– Побоялась, что меня заметят.
На душе стало неспокойно. Милош не мог быть одновременно и в полях, и в хлеву. Значит, оставался только его друг Ежи, но в нём Дара колдовскую силу не увидела.
– Может, они принесли с собой какую-нибудь чародейскую вещицу? – нахмурилась Дара.
– Какую?
– Откуда я знаю? Ты же видела их сумы, тяжёлые такие. Надо их осмотреть. Поможешь мне? После завтрака уведи Милоша и Ежи подальше. Придумай что-нибудь, глазки им построй, что угодно, но сделай так, чтобы их тут не было.
– А ты?
– Жена Лаврентия приедет, привезёт зерно на помол. Я скажу рдзенцам, что останусь на мельнице помогать, и, когда вы уйдёте, осмотрю сеновал. Милош мне сегодня рассказал…
– Так ты и вправду с ним ночью гуляла? – ахнула Веся.
– Просто гуляла, расспрашивала про всякое, – раздражённо пояснила Дара. – Так вот, из его разговоров я поняла, что он хочет узнать тайны леса. Не нравится мне это.
– Почему?
– Потому что он рдзенец! Если он завладеет силой лесной ведьмы или ещё что похуже, то жди беды. Дед всегда говорит, что от рдзенцев одно горе. А ну как станет он могучим чародеем и заколдует князя? Или весь Златоборск спалит? Рдзенцы так ненавидят княгиню Злату, а она была лесной ведьмой. Вот и думай, зачем Милошу её сила? Чтобы отомстить.
– Нам с тобой?
– Всем в Ратиславии.
Веся слушала, и лицо её становилось всё озабоченнее. Дара закусила губу от досады. Зря она запугала её. Сестра могла вовсе отказаться помогать или солгать так неумело, что рдзенцы сразу бы её раскусили.
– Ну-ну, успокойся, – погладила она Весю по руке. – Может, зря я тревожусь. Если мы сейчас всё правильно сделаем, то ничего страшного не случится.
– Милош всё же показался мне хорошим человеком, – печально сказала Веся. – У него глаза добрые.
Дара хмыкнула и тут же почувствовала, как опалил щёки румянец.