Чёрные глаза Ратмира засияли.
– Рад видеть гостью князя, – он похлопал Вячко по плечу. – Как зовут важную гостью?
Точно волчонок девушка посмотрела на воеводу исподлобья.
– Дарина, – ответил за неё Вячко и добавил ещё тише: – Это новая лесная ведьма.
Ратмир переменился в лице, оглянулся, снова посмотрел на Вячко.
– Да-да, – Вячко похлопал его по плечу в ответ. – Но об этом пока никому.
На первый взгляд всё в Ниже показалось серым и мрачным. Даже в центре города избы стояли простые, хоть и крепкие, а мостовые вовсе проложили не везде и под ногами хлюпала грязь. Никогда прежде Вячко представить себе не мог, что в Ратиславии может стоять столь неприглядный город.
Лесная ведьма тоже была разочарована.
– Это-то и есть город? – презрительно хмыкнула она, бредя чуть позади. – Да у нас деревня краше.
– Город как город, – проворчал Ратмир. – Нижа – это в первую очередь пограничная крепость, она предназначена, чтобы защищать ратиславские княжества, а не украшать.
– Ты из деревни? – удивился Вячко. Почему-то он считал, что Дарина всю жизнь провела во владениях навьих духов.
Она не ответила. С тех пор как они вдвоём вышли из Великого леса, девушка почти не разговаривала. Вячко не звал её с собой. Как мог он просить или приказывать лесной ведьме? Она сама последовала за ним. Но что-то переменилось, упрямый взгляд тёмных глаз потускнел. Часто она вздрагивала, оглядывалась назад, на дорогу, на оставшийся позади лес, на тёмное небо, но не находила того, что искала, и становилась ещё печальнее.
Вячко ни о чём её не расспрашивал, а она не говорила. Лесная ведьма была диковатой, немногословной. Точно как и Вячко, она даже не знала, какой шёл месяц.
«Кто знает, может, она впервые за долгие годы видит людей?»
И в город, кажется, Дара попала впервые. Не повезло, первой ей пришлось увидеть Нижу, которую Вячко мог сравнить с небольшими крепостями и острогами. Но стены были куда выше и крепче, и даже рано утром уже шла работа: снаружи расширяли ров и насыпали валы.
– Ждёте гостей, Ратмир? – хмуро спросил Вячко. – Думаешь, придут?
Воевода проследил за его взглядом.
– Уверен. Шибан не просто так посылает своих шавок, он проверяет княжеское терпение и наши слабые места. Я знаю, о чём говорю, сам родом оттуда.
Прав был Ратмир, не для красоты построили Нижу, не ради одних только торговых путей и земледелия. В прежние времена степняки часто совершали набеги, чувствовали себя вольно в этих землях, никого не боялись. Когда заложили город, на южных границах наступил мир на долгие годы. Чародеи и княжеская дружина заставили степняков быть осторожными. Но чародеев в Ратиславии больше не было, а княжеской дружины стало недостаточно.
Видения сменились обычными кошмарами, и Дара проснулась ещё до рассвета измученной и усталой, как если бы вовсе не смыкала глаз. Некоторое время она ещё отчётливо слышала пронзительный птичий крик и скрипучий голос древних елей. Лес прогнал её, но не уходил из головы.
Из-за стен доносились человеческие голоса и шум, было странно слышать любой звук, кроме ветра и шороха листвы.
Почему лес прогнал её? Чем Дара разозлила лешего?
Мысли опутывали крепко. Тело долго после пробуждения оставалось вялым и непослушным. Дара несколько раз решала, что пора вставать, но не могла оторвать голову от подушки. На душе было тяжело, беспокойно, а когда наконец ей удалось погрузиться в блаженную дрёму, дверь с тихим стуком отворилась и вошли две девушки. Дара хмуро взглянула на них, не желая вылезать из-под одеяла.
Служанки застенчиво опустили глаза к земле и поклонились Даре, словно та была знатного рода.
– Да озарит Создатель твой путь, госпожа лесная ведьма. Княгиня Ирина посылает тебе в подарок платье и украшения и просит не гневаться, что они столь просты. В Ниже нелегко сыскать одежд, достойных могущественной колдуньи.
Дара с перепугу прижала к груди одеяло и закивала. Девушки покорно стояли перед ней и ждали чего-то.
– Спасибо, – хрипло выговорила Дарина.
Она вся вжалась в лавку, надеясь, что служанки оставят её в покое.
– Мы поможем тебе собраться, госпожа, – пояснила одна из девушек. – Княгиня Ирина приглашает тебя пойти с ней на рассветную службу, а после потрапезничать вместе.
Уходить сами они не желали, а приказывать Дара не умела.
Было неловко оттого, что её одевали другие, Дара попыталась завязать пояс и расчесать волосы, но служанки мягко уговорили довериться им. Её облачили в дорогое боярское платье, надели золотые обручи и серьги. Даре стало страшно пошевелиться. Наряд был почти такой же тяжёлый, как отцовская шуба, да и прежде Дара никогда не носила дорогих тканей и украшений.
– Княгиня сказала, что лесную ведьму послала нам судьба, и мы должны обращаться с тобой как с дочерью князя, – объяснила одна из служанок.
Дара почувствовала, как щёки запылали от смущения.
Жена князя Мечислава Ирина была уже на службе. Солнечный свет лился сквозь оконца храма прямо на украшенный самоцветами золотой сол. Он был столь красив, что у Дары перехватило дыхание. В храме, что стоял в деревне Мирной, всё было просто и скромно. Брат Лаврентий не один год собирал пожертвования от заезжих купцов, искавших благословения Создателя, и только на восьмое лето смог заказать у столичных мастеров позолоченное солнце – сол, как называл его Лаврентий. Несколько месяцев дивились прихожане золотому солнцу в храме, целовали и тёрли его на удачу, скоро с него сошла вся позолота и оно стало тускло отливать медью.
В скромном доме нижинского князя драгоценный сол, знаменовавший Золотой Рассвет, смотрелся чуждо. Он был так богато украшен каменьями, так искусно вылит, что, казалось, и вправду спустился с небес. Дара засмотрелась на него и позабыла обо всём на свете.
– Да озарит Создатель твой путь.
В стороне стояла княгиня, улыбаясь, терпеливо ждала ответа.
– Да не опалит он тебя, – пробормотала Дара и добавила с опозданием поклон, – княгиня.
Началась рассветная служба. Дара смотрела во все глаза за Ириной и старалась повторять всё, что делала она. Кланялась, прикладывала руку ко лбу, ко рту и груди. Она прежде всего несколько раз посещала службу, никто на мельнице к этому не был приучен. Даже мачеха ходила в храм только по большим праздникам.
Верно, неопытность Дарины была заметна со стороны. Она дивилась, точно большому чуду, всему, что происходило: десяткам горящих свечей, пению, богатым украшениям на стенах и людям, отбивающим поклоны.
– Тебе понравился наш храм? – спросила с мягкой улыбкой княгиня, когда они вышли на улицу.
Даре стало нехорошо от духоты и дыма свечей, но восхищение увиденным оказалось сильнее.
– Да, – она не хотела много болтать, но нахлынувший восторг оказался слишком силён. – Всё так красиво блестит. А сол из настоящего золота?
Улыбка у княгини была светлой, доброй.
– Да, я привезла его с собой с Ауфовоса, – Ирина слегка махнула рукой служанкам, чтобы они держались позади. – Это единственное, что я решила взять с собой. Оставила наряды и драгоценности, ведь в землях моего мужа не носят таких, оставила книги, чтобы не было искушения читать на троутоском, и я быстрее выучила ратиславскую грамоту, но сол заказала у лучших мастеров. В Ратиславии пока не научились так искусно работать с драгоценными металлами, как в Империи. Но лучше расскажи мне о себе.
– Обо мне? Что обо мне можно рассказать?
– Мне всё о тебе интересно.
Она говорила с Дарой тепло, даже сердечно, уделяя ей куда больше внимания, чем заслуживала дочка мельника из Заречья. Да разве могла прежде Дара вообразить, что с ней вообще заговорит княгиня?
– Скажи, не было ли в твоём роду моих земляков с Благословенных островов?
Дара растерялась и лишь замотала головой. Откуда? Она же дочка ратиславского мельника.
Сама Ирина была статной и высокой, куда выше обычных ратиславок. Она говорила мягко и плавно, и в отличие от брата Лаврентия очень правильно. На чёрные косы был накинут полупрозрачный и лёгкий как ветер платок. Кажется, никогда прежде Дара не встречала женщины прекрасней. И что было удивительно, она говорила с Дарой как с равной.
– Когда я только приехала в Ратиславию, мне много рассказывали о княгине Злате и Великом лесе. Я не всему поверила. Скажи, правда ли, что леший – огромный великан, похожий на дерево?
– Иногда.
Дара рассказала, как легко леший менял обличья, как приходил то в образе медведя, то зайца, как скрывался от глаз, притворяясь простой корягой, и как сверкал жёлтыми глазами с вершины сосны.
Ирина кивала с лёгкой улыбкой на губах, задавала всё новые и новые вопросы, а дочка мельника не знала, как говорить с княгиней, и боялась сказать глупость.
– А правда, что на Мёртвых болотах водятся лягушки, которые на самом деле красные девицы, заколдованные лесной ведьмой? И что если лягушку возьмёт в жёны юноша, она снова обратится девицей?
Дара не сдержалась и прыснула от смеха.
– Таких прибауток даже у нас в Заречье не складывают, – призналась она. – Но это пусть Вячко расскажет, много ли лягушек он успел взять в жёны, пока был на болотах.
Дара прикусила язык, испугавшись, что сказала лишнего про княжича, но Ирина улыбнулась, а разговор продолжился.
Они гуляли по улицам города среди редких домов. Нижа была такой небольшой, что они дважды обошли вокруг стены ко времени обеда. А после Дара провела день с княгиней и её служанками, они вышивали вместе большую скатерть для княжеского стола.
Всё было так правильно, так мирно, точно всегда ей приходилось общаться со знатными людьми, вышивать скатерти для князя и ходить на службу в храм. Всё было так спокойно, пока резко, точно упав в колодец, Дара не очнулась.
Она уколола палец иголкой. Замерла, разглядывая, как проступила капля крови.
И одновременно в один миг вернулось сознание. Точно первый замок упал с двери, когда Дара вышла из леса. Второй наконец раскрылся в Ниже, и дверь распахнулась. Заклятия леса потеряли свою силу.