А Дара рухнула без сил на лавку и заснула крепко.
Бывать на деревенском кладбище Дара никогда не любила, на этот раз и вовсе ей было в тягость ходить среди свежих могил, а их прибавилось почти два десятка. Ждана, наоборот, часто туда приходила и подолгу сидела возле трёх холмов, под которыми лежали её сыновья. Третий холм вырос в начале лета, и вот рядом уже появился четвёртый.
На кладбище было не найти могилы Милы, жены Барсука. Её тело предали огню по старому обычаю, и Даре некого было навещать прежде. Братья… она почти и не помнила их. Только пришли они на этот свет и тут же покинули его, не успев полюбиться сводной сестре. Одному из них даже не успели дать имя.
Ждана оставила хлеба на свежей могиле, чтобы и после смерти мельник мог вкусить плоды своего труда. Дара расплела косу и повязала любимую зелёную ленту на дикую яблоню, росшую невдалеке. Пусть отец вспоминает дочь иногда и не держит на неё зла.
Она не заплакала в отличие от мачехи. Дара почти не знала Молчана, тот всегда её сторонился, пусть и не обижал. Но холодность отца не могла пробудить любви в сердце, и всю свою ласку Дара подарила Барсуку и Весняне. Молчан был ей родным по крови, но чужим по сути. Дара попыталась найти скорбь в своём сердце, но не смогла.
Мачеха стряхнула жёлтую листву с крыш деревянных домовин, которые стояли на могилах её сыновей. Для Молчана домовину возвести ещё не успели.
– Сирота ты теперь, Дарка, – вздохнула Ждана. – Ни отца, ни матери. Мой тебе совет: иди замуж за Богдана. Может, жив он. На мельнице нужен работник.
– Я лесная ведьма, – ответила Дара.
– Какая ещё…
Ждана запнулась на полуслове, не смея больше перечить.
Но и в Великий лес Дара не могла вернуться.
– Я найду Весю и приведу её домой.
Мачеха покосилась с неодобрением, промолчала.
– Иди, если думаешь, что найдёшь. Она тебе сама и скажет чего хочет.
– Так я и думала, – вспылила Дара. – Подловила тебя, теперь не отвертишься. Ты её сама отпустила.
Ждана поджала недовольно губы.
– Ну и что, если отпустила? Милош грамотный, красивый, при деньгах. Коли она его найдёт и получится его расколдовать, то лучше жениха Веське не найти. А если нет, то и Ежи этот сойдёт. Всё же городской, на службе у королевского целителя.
Дара сердито вздохнула. Спорить с мачехой было бесполезно.
– Я найду её, – повторила она. – Как только наберусь сил.
Солнце почти скрылось за перелеском. Дара и Ждана пошли обратно к мельнице.
– Расскажи, что случилось.
Даже издалека было видно чёрные от сажи поля.
– Что тут рассказывать? Дней пять назад это было, я уж и не помню точно. Как дух нечистый нас всех одурманил. Увидели дым, решили, что пожар. Молчан скорее в Заречье засобирался, а я-то дура его подгоняла, просила родителям моим помочь. Да ещё Барсук с ним пошёл, я не остановила.
Дара молчала. Она думала о том, что могла спасти отца, если бы осталась в Заречье. Или нет? Раньше она ничего не умела, да и теперь у неё не оставалось сил даже на то, чтобы вылечить Тавруя.
«Я отдохну и вернусь к нему завтра утром», – решила она.
– Ох, как я теперь без Молчана? – вдруг всхлипнула Ждана.
В недоумении Дара посмотрела на мачеху, на осунувшееся её лицо.
– Не думала, что ты любила отца, – призналась она.
Сколько Дара помнила, Ждана всегда была холодна, даже с Молчаном не говорила толком, будто даже смотреть на него не желала. Пусть деревенские и считали мельников колдунами, Молчан считался завидным женихом, в его доме всегда был достаток, и потому Дара не понимала, зачем Молчан выбрал себе жену, которой был противен и которой он сам сторонился.
– Любила, – вздохнула Ждана. – На Купалу с ним пошла. И после сердце замирало от счастья, когда ждала от него сватов. А пришёл сам Молчан и сказал, что госпожа чародейка родила ему дочь.
Мачеха побрела медленно по дороге, а Дара на мгновение оцепенела, так стало горько от правды. Она никогда не задумывалась о том, что происходило до её рождения.
– Я после год сидела дома, на улицу глянуть боялась, – Ждана смотрела перед собой, на Дару не оглядывалась. – Опозоренная, отвергнутая. Надо мной вся деревня потешалась. Приданое собирала, ждала жениха, а ему полюбовница в подоле младенца притащила… год я просидела, а следующей весной родители уговорили меня всё же пойти за Молчана, ведь всё равно местным парням я уже не нужна была, а так хоть… достаток, свой дом.
– Я не убивала твоих сыновей, – вырвалось вдруг у Дары, по щекам полились слёзы. – Клянусь, не убивала.
Мачеха не ответила, хлюпая носом.
– Я никогда не желала им зла. И тебе тоже, хоть любви особой не испытываю.
Спина Жданы сгорбилась. Она овдовела. Она была немолода. Детей больше у неё никогда не родится, а единственная дочь ушла из дома.
– Даже если Веся не пожелает вернуться, то я постараюсь. Мельница мой дом, – пообещала Дара.
Ждана закрыла лицо руками и кивнула едва заметно. Дара не стала её дожидаться и пошла вперёд по дороге. Она вдруг поняла, что тоже плакала, но даже не могла понять почему.
С появлением новых жильцов на мельнице прибавилось хлопот и голодных ртов. Всю скотину и запасы в Заречье или отняли, или пожгли. Единственную уцелевшую корову, которая в тот день отбилась от стада, закололи и засолили, заготовить для неё корм на зиму уже не успели бы.
Ждана сердито предупредила всех погорельцев:
– Ромашку мою тронуть не дам.
Остальные молчали, не смея возразить, пока рядом стояла лесная ведьма.
– Теперь ещё этих нахлебников кормить, – проворчала мачеха, когда они снова остались наедине с падчерицей. – А Молчан, как назло, весь излишек зерна продал. Как бы он теперь пригодился, а серебром теперь хоть давись. А эти, – она махнула рукой в сторону, откуда доносились голоса людей. – Все есть хотят. Чем мне их кормить?
Дара в другое время бы с ней согласилась, но слабость на время смягчила её сердце.
– Они всё потеряли, им нужно помочь.
– А то я не знаю, – так же сердито хмыкнула мачеха. – Завтра из ближайших деревень мужики придут, обещали сруб общий на зиму для всех сделать. Говорят, князь приехал, клялся зерна прислать. Главное, чтоб к зиме успел, а то когда мы его молоть будем?
Она присела рядом с Дарой на лавке.
– Слава Создателю, что вас с Веськой здесь не было. Уберёг от беды.
– Как же уберёг, если она ушла неизвестно куда?! – с отчаянием воскликнула Дара.
– Знамо куда – в Рдзению, к чародею своему, – сухо сказала Ждана и неожиданно весело улыбнулась. – Может, сложится у неё всё там. Этот мальчишка Ежи рассказал, что учитель Милоша могучий колдун и сможет снять проклятие. Смешно, прям как в сказках, которые вам всё Барсук рассказывает.
Так же неожиданно как улыбнулась, женщина всхлипнула.
– Не дал мне бог счастья, так, может, хоть дочке моей…
Дара обняла её за плечи.
– Расскажи, что ещё говорил Ежи?
– Так разве ж сразу припомнишь? – растерялась Ждана. – Он целыми днями рыдал ну точно баба, а потом я не выдержала и напоила настойкой своей клюквенной. Его так развезло, что он начал болтать без умолку. Я порой и половины слов не понимала, когда по-рдзенски тараторил. Говорил, что ему нужно какое-то чудо особенное поскорее отнести Милошу, а то он без этого чуда погибнет и что в Совине живёт колдун, учитель Милоша. Веська тоже это всё слышала, а спустя два дня они пропали. Так что точно тебе говорю, в Совин они пошли.
В избу возвращались люди из бани, и Дара, желая одиночества, ушла в хлев, где нашла Ромашку. Застоявшаяся в стойле корова печально посмотрела на девушку. Дара разозлилась. Столько людей собралось на мельнице, а за коровой ухаживать некому, все дела свалились на Ждану. С раздражением Дара принялась за уборку в стойле, а дочку старосты отправила пасти Ромашку на берегу реки. Закончив, Дара взобралась на сеновал, раскинулась на колючем сене.
Легко сказать – пойти в Рдзению искать сестру, но как туда добраться? Дара и представить не могла, что ей придётся странствовать в одиночку. Слышала она, что Старгород стоял недалеко от рдзенской границы. Но как девушке в одиночку добраться туда? Пусть она и лесная ведьма, но в таких делах мало понимала.
Задумавшись, Дара перебирала пальцами сено, как вдруг почувствовала что-то маленькое и холодное, подняла к глазам и с удивлением узнала изумрудную серьгу Милоша. Дара повертела в пальцах драгоценный камень, полюбовалась глубиной цвета, вспоминая глаза чародея.
Жив ли он ещё? Смог ли снять проклятие? Спустя время ярость и обида ослабли, потеряли свой вкус и яркость. И зла чародею Дара уже не желала.
Она долго разглядывала, как свет переливался в гранях камня, как сменялись зелёные оттенки. То яркий, как лес по весне после дождя, то бледный, словно весенний луг.
Дара не знала, куда деть серьгу, и продела в ухо. Ощупала, попыталась представить, как изумруд смотрелся на ней, но невольно вспомнила прикосновение чужих пальцев к своей шее, плечам, груди.
Это было неправильно. Ей стоило ненавидеть Милоша. Если он был жив, то точно ненавидел Дару.
Ближе к ночи дед очнулся и тут же позвал к себе внучку. Дара взобралась на печь, села рядом с ним, приглядываясь к осунувшемуся бледному лицу, коснулась ладонью лба. Жар спал.
– Что, дедушка? – она взяла Барсука за руку.
Болезнь выпила из него остатки сил. Барсук выглядел дряхлым стариком. Бледное морщинистое лицо исказила лёгкая дрожь. Он плакал.
– Как я рад, что ты вернулась, – вымолвил он слабым голосом.
Дара прижалась губами к холодной щеке.
– Прости, прости, родненький, – пробормотала она.
– За что же, милая?
– Меня не было с вами.
Она прилегла рядом, вжимаясь в худую грудь старика.
– Что ты? – погладил её по волосам Барсук. – Слава Создателю, что ты была далеко отсюда и не видела всего.
Дара только сильнее вцепилась в рукава дедовой рубахи и вдохнула запахи трав, которыми натёрла его раны. Ей стоило теперь пойти к Таврую, но сил не было даже на слёзы. Она сильнее прижалась к деду, он ласково погладил её по волосам. Так они и заснули.