– Разве носят девицы одну серьгу? – удивились служанки и достали из ларца золотые украшения на замену.
Короткие неровные волосы служанки заплели так умело и искусно, что, глядя на себя в мутное серебряное зеркало, Дара с удивлением заметила сходство с княгиней Ириной. Но княгиней она себя не чувствовала. Ей было неловко ходить в длинных одеждах, она путалась в рукавах своего убранства, а перезвон височных колец скорее раздражал, чем завораживал.
Её походка стала неловкой и тяжёлой. Дара самой себе казалась нелепой. Как-то раз на ярмарку в Мирную зашли скоморохи и ради забавы одели поросёнка в платье. Дети тогда смеялись над нелепым животным, и Дара тоже смеялась, а теперь почувствовала, что мало чем от него отличалась. Не каждому шло боярское платье.
Дару никогда не учили ходить так плавно, как это делали знатные женщины, она не привыкла к украшениям и шелкам. Она была всего лишь дочкой мельника.
Так её и представляли всем слугам и знатным господам, с которыми редко приходилось встречаться:
– Это Дарина, дочь Молчана-мельника из Заречья.
Никто не называл её лесной ведьмой. Пусть сам Горяй являлся чародеем и о том знали все приближённые князя, вслух об этом никто не говорил. Охотники не имели в Ратиславии такой же власти, как и в Рдзении, но не стоило гневить Пресветлых Братьев.
– Если на Благословенных островах узнают, что у князя гостит сама лесная ведьма, придётся пригласить в гости и Охотников, – Горяю это показалось смешным. – Все боятся разозлить Императора.
Великий князь не желал, чтобы кто-то узнал о лесной ведьме, и поэтому Дару прятали в покоях от чужих глаз. Никто не разговаривал с ней, никто не навещал. Сложно было понять, для чего она вообще понадобилась князю, если даже он сам ни разу с ней не встретился.
– Горяй сказал, что у неё нет сил.
Отец выглядел недовольным. Глубокие морщины на лбу не разглаживались, под глазами темнели круги от недосыпа. Вячко показалось, что руки его чуть тряслись, когда он поднял кубок.
– Дарина ослабла.
– А были ли у неё вообще силы?
– Она лесная ведьма.
Князь скривил тонкие губы.
– Ты сам видел, как она колдовала?
– Нет.
Вячко видел, как лес за Дарой сложился, точно скатерть, видел, как лесавка утащила дузукаланского лазутчика под корни ожившего дерева, он видел, как кожа с Югры слезла и явила её настоящее обличье. Но он не видел, чтобы Дара творила чары.
– Вот об этом я и говорю, – хмыкнул отец. – Она может оказаться бесполезна для нас. Далеко не каждая ведьма сравнится с моей матерью.
Когда Вячко вернулся в Златоборск, то считал, что хоть одну хорошую весть принёс отцу. Это Мечислав настоял, чтобы он позвал с собой лесную ведьму. Злата выиграла войну с Рдзенией, когда сожгла целый город своим колдовством. И Мечислав поверил, что то же для них сделает Дара. Против целого войска чародеев Дузукалана одна-единственная лесная ведьма, равной которой нет по могуществу.
Но привёз Вячко не великую ведьму, а больную девчонку при смерти. Даже придя в себя, она казалась беспомощной.
– Мечислав считал, что…
– Мало ли что он считал, – оборвал его князь. – Иди. Поговори с Горяем, придумайте, как заставить ведьму показать себя.
Вячко поднялся, поклонился, но так и не смог сделать ни шагу.
– Есть новости из Нижи?
– Нет новостей. Некому их посылать.
Говорили, что город сровняли с землёй. Ни погорельцев, ни выживших в бою – никого не нашли. Люди из соседних деревень клялись, что от дыма днём стало темно словно ночью.
Ещё раз поклонившись, Вячко вышел из покоев отца. Он не стал тратить время попусту и сразу пошёл к Горяю. Чародей его будто бы ждал.
– Наконец-то, княжич.
Он склонился над столом, держа стеклянный бутылёк над горящей свечой. Пламя было ярким и сверкало отчего-то синим цветом. На дне бутылька багровело что-то жидкое. Вячко не смог скрыть своего любопытства, придвинулся, чтобы лучше рассмотреть.
– Не горит, – заметил его взгляд Горяй. – И не кипит. Это и есть сам огонь, княжич. Понимаешь?
– Что это?
– Кровь нашей гостьи.
У чародея всегда был странный интерес к чужой крови. Когда-то он даже просил разрешение князя на то, чтобы взять несколько капель у его сыновей. Вячко так и не узнал, для чего она ему понадобилась.
– Так Дара чародейка?
– Конечно.
– И она точно лесная ведьма?
– Ммм? Что за вопрос? – выгнул бровь Горяй.
Вячко сел на лавку с другой стороны стола.
– Князь хочет знать, сможет ли она колдовать и насколько хорошо.
– Ах, это, – Горяй отвёл бутылёк от свечи, и пламя из синего стало рыжим. – Это я сказать не могу. Её никто не обучал, никто не объяснял, как пользоваться силой. Она словно малый ребёнок, что хочет поиграть с котёнком, а вместо этого лупит его кулаком: она не осознаёт своей силы и не умеет её рассчитать.
– А кроме этого?
– Кроме этого, она ослабла, весьма ослабла. Но огонь горит, разгорится как-нибудь поярче.
Понимать Горяя порой было нелегко, ещё сложнее выходило терпеть его запутанные речи.
– А точнее?
– Точнее я не скажу.
– Ты можешь её научить?
– Чему?
Вячко сжал кулаки.
– Колдовать? Использовать свою силу?
– А захочет ли она? Ммм?
– О чём ты?
Горяй постучал пальцами по столу и наклонился, придвигаясь к княжичу.
– Я не думаю, что она хочет помогать, княжич. Она хочет уйти.
Вячко растерялся:
– И что мне делать?
– Спроси её сам.
С того самого дня, как они выехали из Нижи, Вячко старался избегать лесной ведьмы. Поначалу он делал это неумышленно, даже самому себе отказывался признаваться в том. Но он понимал, куда вёз Дарину, понимал, чем это могло для неё грозить, и всё равно взял с собой.
Если выяснится, что она полезна, то выбора у девушки не останется. Ей придётся остаться в Златоборске, придётся служить государю. И тем хуже для неё, что она оказалась не одинокой ведьмой из Великого леса, а дочкой мельника. Вячко знал, где жили её родные, а Великий князь умел и подкупить, и припугнуть, когда это было необходимо.
Вячко нашёл Дарину в её покоях. Никуда больше девушку не пускали.
– Не скучно тебе здесь?
На столе перед девушкой лежало писание в пересказе для детей.
– Я пытаюсь читать. Дома мне мало читать приходилось, хотя отец нас научил, – Дарина не поднялась и не поклонилась княжичу при встрече. Вячко подумал, что она, верно, и не знала, что так было положено. – Мне никуда не разрешают ходить.
– Это для твоей безопасности, – он соврал как на духу. – Никому не стоит знать, что у нас живёт лесная ведьма.
– Все знают о Горяе.
– Он осторожен, и храм его принял и простил.
– За что простил?
Вячко не смог сдержать смеха.
– За то, что он чародей.
– Это смешно? – она выгнула чёрную бровь.
Сложно было сказать, язвила она или правда не понимала, как простодушно звучали её вопросы.
– А меня храм может принять? Чтобы я тоже могла ходить по улицам, а не сидеть взаперти?
– И куда бы ты хотела пойти? – Вячко не рассчитывал, что Дарина сразу расскажет ему то, чем она делилась с Горяем. Он видел в её тёмных глазах, в резких чертах, в поджатых губах, как сильно она переменилась, и отношение её тоже стало другим. Но как много Дарина успела понять? Что именно рассказал ей Горяй?
Она сделала правильный выбор. Даже сам Великий князь не смог бы возразить.
– В храм, – ответила Дарина. – Я хотела бы ходить на службу.
На тризне по Мечиславу отец неожиданно напился и расчувствовался. Обнял младшего сына, расцеловал в щёки.
– Вячко, ты привёл мне саму лесную ведьму, и она отомстит Шибану за Мечислава. Ты заслужил мою огромную благодарность. Проси чего хочешь. Чего желаешь?
Он мечтал попросить только об одном: чтобы отец разрешил ему жениться на Добраве, но промолчал. Он знал, что, протрезвев, князь рассердится на него.
Княжич тоже выпил слишком много, позабыв на короткое время обо всех печалях. Он пил вино и, как оказалось, отвык от заморского напитка, потому что голова его быстро пошла кругом. Вячко смутно помнил, как громко он орал песни с Небабой, как пытался на спор перелезть через забор с разбега и с позором свалился в грязь.
До покоев его дотащил на себе недовольный Горыня. Дядька ворчливо поучал, говорил, что так не положено себя вести княжичу и воину. Вячко пьяно и невнятно отвечал что-то несуразное и всё пытался расцеловать дядьку в щёки.
Горыня практически внёс его на себе в комнату и бросил на кровать. Будто из-под воды, Вячко услышал дядькину злую неразборчивую речь и ровный женский голос.
Потом, когда хлопнула дверь, нежные руки стянули с него плащ и рубаху, сняли сапоги и укрыли одеялом. Он почувствовал тепло знакомого тела. Добрава положила голову ему на грудь.
Она часто приходила к нему. Могло показаться, что у них всё осталось по-прежнему, но с каждым днём Вячко становилось очевиднее, что это было не так. Добрава изменилась. Или её чувства изменились.
Больше она не позволяла себя целовать. Нежно, но твёрдо она отстранялась рукой, если Вячко пытался её приласкать. Добрава приходила, когда все остальные в княжеском доме спали. Она ложилась рядом, устроив голову у него на груди, но ничего между ними не происходило. Они только лежали вместе, и Вячко вдыхал знакомые запахи трав, которыми благоухали её густые волосы. Это совсем не походило на их прежние ночи.
Последний раз они были вместе летом, прежде чем он отправился в Великий лес.
Вячко скучал по Добраве, скучал по её губам и рукам, по мягким изгибам тела, но девушка оставалась непреклонна, а он всё больше злился. На неё – за молчание и упрямство, на себя – за покорность перед женщиной.
Что могло повлиять на её чувства?
Вячко лежал пьяный на своей постели, и в голове роем вились дурные мысли. Словно удар княжича оглушила догадка: