Пресветлый Отец перевёл взгляд на Дару. Круглое лицо Седекия не было лицом человека одухотворённого, но больше подходило простому крестьянину. Широкий лоб, мясистый нос. А руки и вправду были руками человека, привыкшего стоять за плугом. Такие толстые короткие пальцы не годились держать перо и заносить на бересту сказания о событиях минувших дней.
– Я благодарен тебе за эту встречу, – произнёс он. – Видит Создатель, нам есть о чём поговорить. Меня зовут Отец Седекий. А тебя, я слышал, Дарина?
Горяй распрощался с ними, а Пресветлый Отец повёл Дару через детинец к южным воротам.
Дара не отрывала взгляда от земли, хотя её разрывало от любопытства. Впервые ей удалось выйти с княжеского двора. Ей приходилось думать над каждым словом, что она говорила Пресветлому Отцу, но мысли смешались. Было чудно не чувствовать голой земли и ступать по деревянной мостовой. Стены домов давили со всех сторон. Дара дивилась тому, как много было вокруг людей и дворов, сколько высоких зданий стояли на улице, как громко кричали торговцы. Невысокая фигура Седекия пугала сильнее, чем жёлтые глаза Хозяина леса.
Но Пресветлый Отец был спокоен и безмятежен.
Он расспросил о Заречье и местном храме, о работе на мельнице и о семье Дары, но не задал ни одного вопроса о Великом лесе, и это смутило сильнее всего. Какое дело столь важному человеку до забот дочки мельника? Ведь не это должно его интересовать, а то, что Дара – лесная ведьма.
Но Седекий снова и снова задавал вопросы о деревенской жизни, и Дара перестала задумываться над каждым своим словом. Наконец она перестала волноваться и смогла полюбоваться красивыми разноцветными домами и разодетыми горожанками.
Седекий остановился у стен маленькой деревянной часовни, на которой были искусно сделаны рисунки, каждый – сцена из жизни святых. Дара принялась разглядывать их один за другим, поражаясь мастерству художника. У них в храме был только один рисунок: явление Создателя Константину-каменолому. Явление нарисовали и на этой часовне, только сделано это было куда искуснее. Дара обошла вокруг и остановилась напротив изображения рыжеволосой женщины, окружённой бушующим пламенем. Смерть плясала вокруг, подбиралась всё ближе. Женщина и сама точно была соткана из огня.
Седекий тоже внимательно рассматривал её.
– Скажи, известно ли тебе, отчего княгиня Злата, будучи чародейкой, обратилась к Создателю и принесла его веру на ратиславскую землю?
Дара никогда не задумывалась об этом.
– Наверное, она поверила в Создателя?
– Но почему не побоялась его гнева? Ведь сказано в Писании, что чародеи – воры, что они крадут у самого Создателя.
Дара припомнила, что однажды, наверное, брат Лаврентий говорил о чём-то подобном, но тогда, как и сейчас, не поняла его слов.
– Я не знаю.
Она почувствовала, что Седекий клонил к чему-то большему, но не смогла разгадать к чему. Не знали люди в Заречье, как прятать свои мысли за красивыми словами столь надёжно, что сразу и не отыскать.
– Понимаешь ли, почему наш Император приветствовал Злату в Белом городе?
Дара вновь растерянно замотала головой, и меж бровей всё глубже залегла морщина.
Седекий отвернулся от часовни и пошёл дальше. Он ступал неторопливо, сложив руки на животе и поглаживая пальцами острые лучи золотого сола, что свисал на длинной цепочке с шеи.
Дара едва поспевала за Пресветлым Отцом. Она путалась в собственной одежде и всё поправляла неудобные рукава кафтана.
– Пусть княгиня и выросла в глуши, где до сих пор сильно язычество, но она понимала, что колдовство несёт за собой одно лишь зло. Ты слышала, что случается с чародеями?
– Их казнят Охотники.
– Если успевают добраться первыми, – невесело хмыкнул Седекий. – Твой наставник Горяй не поведал тебе, что колдовство убивает? Что это оно убило княгиню Злату и губит теперь Горяя? Что дети чародеев часто рождаются больными и умирают в младенчестве?
Седекий остановился и обернулся к Даре. Нельзя было больше избегать его взгляда, она заставила себя посмотреть прямо в глаза настоятелю.
– Рассказал, – ответила она. – Что-то такое…
– И ты до сих пор не отреклась от чародейства? Значит, он объяснил тебе не всё или ты ещё не осознала опасности. – Седекий поджал губы и вздохнул: – Когда придёт время, я знаю, ты обратишься за защитой к Создателю, а я помогу, если не будет слишком поздно для твоей души.
Дара долго потом вспоминала его слова: «если не будет поздно».
Ярополк удобно расселся в отцовском кресле.
– Это которая ведьма? Чернявая с косами?
Вячко кивнул:
– Когда ты только успел углядеть? Вокруг была куча людей.
– Уметь нужно, – в глазах сверкнули насмешливые искры. – Горяй всё время крутился рядом с ней. Лучше расскажи, что она может.
– Пока ничего. Горяй сказал, что она не была обучена колдовать, он ничего не знает о её способностях.
– Плохо.
Опустив глаза к полу, вошёл холоп, принёс обед на троих. Осталось только дождаться отца. Без него не начинали. Он вернулся ещё мрачнее обычного, отпустил слуг, обнял Ярополка так поспешно и небрежно, точно они виделись вчера, а не прошлым летом.
– Не смог тебя встретить. Гонец прибыл из Старграда.
– Что же такого важного там случилось, раз ты задержался?
– В Рдзении к началу весны всем землевладельцам большим и малым велели подготовить взрослых мужчин к ополчению, – отец сел как ни в чём не бывало за стол, положил большой кусок солёной рыбы на ломоть хлеба и откусил.
Ярополк переглянулся с Вячко:
– Значит, они тоже собрались на нас войной?
– Значит, да.
– Это не может быть совпадением, – проговорил Вячко. – Они в заговоре с дузукаланцами?
Отец помотал головой:
– Рдзенцы ненавидят вольные города не меньше нас. Они не примут помощи от тех, кто верит в Аберу-Окиа.
– Но что, если…
– Вряд ли. Да и Шибан готовится к войне сейчас, а не весной. За зиму может столько всего произойти, что и загадывать бессмысленно. Ты рассказал Ярополку о лесной ведьме?
– Да.
– Не очень много, – поправил брат. – О её силе мы ничего не знаем и можем только догадываться, на что она способна. Но… как её зовут?
– Дарина.
Полные губы Ярополка чуть дрогнули в улыбке. Он отломил кусок хлеба и положил в рот.
– И что любит Дарина? Чего желает? Чего боится? Расскажи мне всё о ней.
Вячко растерялся.
– Она мне не подруга.
За столом вдруг повисло напряжение, даже отец отодвинул в сторону тарелку.
– Она тебе не подруга, хорошо, – вкрадчиво произнёс Ярополк. – Но расскажи мне о ней всё, что знаешь.
Слышно было, как закрывали ставни княжеского дворца. Они хлопали громко, и от каждого хлопка Дара невольно вздрагивала. Она обычно дожидалась ночи, прежде чем закрыть окно в своей спальне. Пусть налетала мошкара, пусть холод не могла прогнать даже протопленная печь, Дара смотрела на улицу, пока тьма не опускалась на город.
Это было всё, что у неё осталось от внешнего мира. Князь позволил ей ходить в храм, но не выпускал по другим поводам из дворца. У неё не было ни друзей, ни просто собеседников. Несколько раз Дара просила Горяя и Вячеслава отвезти её домой, но оба они отказывали под разными предлогами. Даже духи в княжеском дворце избегали Дару. Она была одна и не могла сбежать. У дверей её покоев день и ночь стояли стражники.
Злые, горькие слёзы брызнули из глаз.
Как ей найти Весю, если она не знает пути и некому её сопровождать? Одна Дара не справится, пусть она и лесная ведьма. Но даже лесная ведьма – всего лишь девушка, а им не положено странствовать в одиночестве.
Она как будто никогда не выбиралась из своих страшных видений, словно до сих пор блуждала в промёрзлой пустоши совсем одна.
Если бы можно было получить весточку из дома. Поправился ли дед? Жива ли мельница? Крутилось ли её колесо?
Дара не желала просить Вячеслава послать гонца, она предпочла бы вовсе никогда более не говорить с княжичем. Но нужно было как-то узнать о делах в Заречье. Вот только как?
В углу комнаты что-то зашуршало, но стоило Даре посмотреть в сторону, как сразу всё затихло. Домовой тоже скрывался от неё по непонятной причине.
Дара умылась водой из таза, стоявшего у входа в комнату. Это немного привело её в чувства. Из-за туч выглянул молодой месяц и тут же скрылся. Далеко внизу сверкнула Звеня. Сумерки сгущались.
И Дара приняла решение. Она дождётся ночи.
Внимание привлёк топот и гулкий мужской голос. Дара приподнялась на мыски, пытаясь разглядеть через небольшое оконце, что происходило во дворе. Мимо дворца прошли дружинники. Горяй рассказывал, что Великий князь собирал в столице ополчение, но Даре, сидевший в четырёх стенах и лишь занимающейся рукоделием, даже сожжённое Заречье казалось отныне лишь страшным сном, и она почти не верила, что всё происходило по-настоящему.
Позади скрипнула дверь. Дара отшатнулась от окна и замерла, широко распахнув глаза.
– Да озарит Создатель твой путь, – приветствовал Снежный князь.
Ей стоило поклониться в ответ, произнести нужные слова, но Дара позабыла обо всём на свете.
Ярополк был спокоен, яркие глаза светились изнутри, на губах играла довольная улыбка.
– Я не имел возможности встретиться с тобой раньше, но немало слышал о лесной ведьме.
Дара промолчала, а он продолжил как ни в чём не бывало:
– Надеюсь, тебе нравится в Златоборске?
Она неуверенно кивнула, лихорадочно вспоминая, как следует обращаться к князю.
– Да.
Ярополк будто не заметил её скованности. Дара стояла, почти прижавшись спиной к стене. Князь подошёл ближе, остановился в полушаге. И только тогда Дара заметила, что в руках он держал большой ларец.
– Мне рассказали о твоём желании увидеть Златоборск.
Прямо и смело он посмотрел ей в глаза, отчего Дара, пожалуй, впервые в жизни смутилась, опустила взор к полу. Щёки её вдруг запылали.