Знал ли Ярополк, что люди его отца пытались убить Дару? Или всё-таки не Великий князь стоял за этим?
Дара хотела отстраниться, хотела напомнить себе, что нельзя было доверять Ярополку, но не смогла.
Он будто был слеплен самой матерью-землёй, таким сильным и стойким он казался. Ласково и в то же время властно он погладил её оголённую шею, плечи и спину, и Дара не посмела возразить. Разве раньше была она такой? Разве старшая дочка мельника когда-нибудь отличалась робостью?
Но когда князь обнял её ещё сильнее и поцеловал крепко, почти больно, она только послушно приняла его. Тело охватила слабость, и мучительно сладко свело низ живота. Дара разозлилась на Ярополка за то, что он посмел вести себя с ней столь развратно, на колдовскую силу, за то, что вновь покинула её, но больше всего на саму себя. Она не должна, не имела права вести себя так послушно, быть податливой и мягкой. И всё же руки против её собственной воли обвили шею Ярополка. Она прижалась к нему грудью, повисая в объятиях.
Дара почти обрадовалась, когда заслышала чужие голоса, потому что её непослушные пальцы уже пытались расстегнуть застёжку на плаще князя, а сам Ярополк высоко задрал её платье и обхватил горячими ладонями голые ягодицы.
Князь поспешно отпустил Дару и накинул ей на плечи собственный плащ. Она отпрыгнула в сторону как ошпаренная и только успела одёрнуть мокрый подол и закутаться в княжеский плащ, как из-за редких кустов на берег реки вышли пятеро, освещённые дрожащим светом пламенника.
Впереди шёл один из стражников, Дара раньше не встречала его. С удивлением и некоторым страхом она узнала среди людей Пресветлого Отца. По широкому лицу Седекия сложно было прочесть его мысли и чувства. Одетый в привычный свой серый балахон с золотыми лучами солнца, блиставшими в свете пламенника, он встал неподвижно напротив Дары, сложив руки на животе. Человек подле него не скрывал своего негодования. Дара прежде не разговаривала с ним, но точно видела это худое лицо с длинным тонким носом во время службы.
Двое других стояли за спинами священнослужителей, и в темноте было непросто разглядеть их лица.
Между тем носатый вышел чуть вперёд.
– Ведьма, как посмела ты нарушить… – визгливым голосом начал он, но не успел договорить.
– Ты говоришь с гостьей Великого князя, Мефодий, – сердито оборвал Ярополк. – Не смей наносить ей оскорблений.
Дара нерешительно обернулась, но увидела не того мужчину, что обнимал её только что, а истинного князя – собранного, строгого, решительного. В голосе и взгляде Ярополка не осталось страсти.
– Но князь, это же… что же это такое? Ведьма собирает шабаш под стенами столицы, под самым носом у слуг Создателя, – негодовал тот, кого назвали Мефодием.
Пресветлый Отец Седекий молчал, лицо его скрывали тени капюшона, но Дара кожей чувствовала тяжёлый взгляд.
– Не припомню, чтобы ведьмы собирались на шабаш в начале осени, – хмыкнул Ярополк. – Да и кому захочется танцевать голышом в такую погоду?
Дара обхватила себя руками и сильнее закуталась в плащ, пытаясь согреться. Медленно но верно к ней возвращалась злость, а вместе с ней и сила. Она поджала правую ногу, вновь ощутив студёную землю.
– Да вы только посмотрите! – возмущённо воскликнул Мефодий, заметив её босые ступни. – Она же голая! Никак собиралась плясать с нечистыми духами.
Дара бросила полный злобы взгляд на служку, но внутри сжалась от ужаса. А что, если кто-то увидел её с водяным? Да, в родном Заречье никто бы не осудил за общение с духами, деревенские и сами приносили им дары. Пусть Охотники в Ратиславии и не имели той же власти, что в Лойтурии или Рдзении, но если Дару напрямую уличат в колдовстве…
Только тогда она разглядела за спинами служителей храма Вячеслава и Добраву. Княжич выглядел скорее встревоженным, чем возмущённым.
– Дарина выросла в деревне, там все привыкли ходить босиком. Нельзя судить её за старые привычки, – произнёс Ярополк чуть насмешливо. – Как и нельзя судить юную девушку за тоску по дому. Ты, Мефодий, тоже долго привыкал к Златоборску. Да и сейчас нередко напеваешь что-то себе под нос, когда гуляешь по городу. Старухи говорят, что это страшное троутоское колдовство.
– Я?! Слуга Создателя?!
– И за самым невинным ликом может скрываться посланник Аберу-Окиа. Разве не об этом ты говорил на днях, Пресветлый Отец?
Седекий промолчал, но Мефодий не смог усмирить свой гнев.
– Ты, князь, перевираешь слова верного слуги Создателя, чтобы защитить проклятую душу. А между тем можешь ли ты сказать, что сам делал поздней ночью наедине с незамужней девицей?
Дара увидела, как гневно дёрнулись губы Ярополка, но он сдержал свою ярость и вдруг… расхохотался.
– А если бы девица была замужней, ты бы не посмел обвинять меня в распутстве? – сквозь смех проговорил он.
Мефодий растерянно оглянулся на Седекия, но тот оставался недвижим и молчалив.
– И обвиняешь ты, Мефодий, меня, – с едва слышимой угрозой продолжил Ярополк. – Меня, сына Великого князя и потомка Царя-каменолома. Уж не обвинишь ли ты и меня в колдовстве?
Мефодий пробурчал что-то невнятное, Дара, сжимающая побелевшими пальцами края плаща, расслышала только:
– …Какое объяснение?
– Дарина гуляла со своей служанкой, – раздался голос Вячеслава.
Он вышел из-за спин Седекия и Мефодия, ведя за собой Добраву.
– Ночью? – недоверчиво спросил Мефодий.
– Мы ходили молиться в час заката, и госпожа Дарина пожелала прогуляться по священной роще и увидеть камень, который принёс из реки богатырь Велимир Пахарь, – быстро проговорила Добрава. – Забывшись в молитве, я потеряла свою госпожу, и когда отчаялась найти её сама, то побежала за помощью к княжичу Вячеславу, потому что это он приставил меня служить ей.
– Какая наглая ложь! – не унимался Мефодий, но его неожиданно перебил Седекий.
– Довольно, – вымолвил он спокойно. – Мне ясно, что никто не желал совершить зла, и это всё ошибка. Юные девицы часто так замечтаются, что теряют счёт времени.
Ярополк изобразил благодарность, улыбнувшись Пресветлому Отцу.
– Благодарю тебя, – сказал он. – Ты мудро рассудил нас всех.
Мефодий хотел что-то возразить, но Седекий остановил его едва заметным движением руки.
– Мне жаль, что вам всем пришлось услышать обвинения в неправедных делах.
Ярополк выглядел раздражённым.
– То действительно прискорбно, что между нами столько недоверия. Позволь только об одном спросить, – он помолчал несколько мгновений. – Что привело тебя и Мефодия на берег реки в столь позднее время?
Настоятель развёл руками в стороны, лицо его по-прежнему оставалось в тени.
– Как и девушки, мы любовались этим прекрасным городом в час заката и задержались у ворот храма, когда увидели, как княжич Вячеслав спешит за ворота. Я подумал, вдруг понадобится моя помощь, но рад, что всё разрешилось.
– Как и я, – поддержал Ярополк. – И раз наша гостья теперь в безопасности, думаю, мой брат проводит её до покоев. Пресветлый Отец, согласишься ли прогуляться со мной до города? Я был бы счастлив поговорить с тобой…
Дара наблюдала, как Ярополк, Седекий и Мефодий удалились по тропе к городским стенам. Стражник, державший пламенник, пошёл следом.
Вячеслав хмурился, пока смотрел вслед брату и его спутникам.
– Пойдём, – негромко произнёс он. – Не спеша.
Дара, дрожа от холода и едва передвигая ногами в холодной мокрой юбке, пошла за княжичем рядом с Добравой. Некоторое время служанка молча косилась на Дару, а потом сказала:
– Вячко, отдай Даре свой кафтан. Её всю трясёт.
Это прозвучало удивительно просто и нагло. Дара ждала, что Вячеслав отругает Добраву за её слова, но он послушно выполнил просьбу, и на плечи Дары лёг длинный тёплый кафтан с подбитым мехом воротником. Стало чуть теплее.
– Я оставила свою одежду где-то там, – Дара показала в сторону княжеского двора. – Лучше её забрать.
Добрава молча кивнула и скрылась в темноте.
Дальше они пошли вдвоём с княжичем.
В молчании он довёл Дару до покоев и только тогда произнёс на прощание:
– Что бы ты ни делала сегодня ночью, никому не рассказывай об этом. Завтра тебя позовут. Всё отрицай, говори, что гуляла с Добравой по священной роще.
– Кто позовёт? – встревожилась Дара.
– Мой отец или княгиня, – неуверенно предположил Вячеслав. – Быть может, Седекий. А то и все вместе. Ничего не говори им. Помнишь слова Создателя о дочерях Тени?
Дара плохо знала учение, поэтому спросила:
– Какие именно?
– О том, что дети Аберу-Окиа уничтожат три человеческих города и тем самым принесут погибель в наш мир.
Он замолчал, задумчиво всматриваясь в её лицо.
– Некоторые Пресветлые Братья верят, что речь идёт о Злате и о тебе. Они будут рады внушить свою ненависть к чародеям всем остальным людям. Будь осторожна.
Глава 19
Вячко молился, не размыкая губ. Даже пред оком господним он не смел произнести вслух то, чего желал.
«Прошу, Создатель, помоги мне с Добравой, смягчи сердце отца, сделай его сговорчивее».
Стоя на коленях перед сияющим солом, княжич понял, что плакал. Он вытер глаза, в недоумении уставился на мокрую от слёз руку и, опомнившись, осенил себя священным знамением, коснулся лба, губ и груди.
Храм был немноголюдным в этот час. Послушники бесшумно передвигались по залу, прибираясь в преддверии рассветной службы. Никто не смотрел на княжича, никто не мог заметить его слабости.
В молитве Вячко надеялся найти просветление, но, выйдя из храма, чувствовал всё ту же тяжесть на сердце.
– Так грешил ночью, что с утра поклоны бьёшь? – услышал он голос.
Слева, облокотившись спиной о стену храма, стоял Стрела и устало улыбался, щурил покрасневшие от недосыпа глаза.
– Поймали лесную ведьму? – не дождавшись ответа, спросил Стрела.
– Поймали.