Ярополк сверкнул кривой улыбкой.
– Какую ты девушку выбрал, Вячко, – оценил он. – Никому спуску не даст. Огонь, а не девушка.
Добрава смутилась и хотела, видно, по привычке своей легко ударить князя, но вспомнила, с кем разговаривала, и потупила взгляд.
– Будто я не права, – пробормотала она. – Идите внутрь скорее, вам переодеться нужно.
– С тобой куда угодно, – нагло скалясь, произнёс Ярополк, за что получил толчок локтем от брата, и захохотал ещё громче прежнего. – У меня, кстати, для тебя дело, Добрава. Передашь госпоже лесной ведьме весточку от меня?
Он достал маленький берестяной свёрток из калиты, висевшей на поясе.
– Думаю, это заставит нашу хмурую гостью улыбнуться.
Весь вечер Дара стояла у окна. Дул ветер от реки, и Добрава несколько раз порывалась закрыть ставни, но Дара не позволяла этого сделать.
Она всё ждала, гадала и не могла найти покоя.
Сестра была такой доверчивой и простодушной. Любой мог её обидеть, а бестолковый Ежи казался ненадёжным защитником. Как они справились в пути? Цела ли была Веся?
Дара развернула записку, полученную от Снежного князя, перечитала в который раз и улыбнулась. Ярополк разрешил ей гулять по городу. Значит, встретиться с водяным в следующий раз будет легче. Осталось только дождаться от него знака.
Река оставалась спокойной. Чем ниже заходило солнце, тем быстрее темнели воды Звени. Дара замёрзла и попросила Добраву принести тёплое молоко. И когда служанка уже собралась выйти, в дверь постучали.
– Ну и холод тут. Ты, Дарина, видимо, сильно любишь зиму?
На пороге стоял Снежный князь. Он улыбался, разглядывая её. Дара растерялась, опустила скрещённые руки. Она так крепко сжимала пальцы, что ногтями впивалась в кожу ладоней.
– В моём княжестве морозы зимой такие лютые, что море промерзает до самого дна. Может, я покажу тебе однажды.
Дара не нашлась что ответить. Щёки её густо покраснели.
Мимо князя, поклонившись, прошмыгнула Добрава. Ярополк прикрыл за ней дверь.
– Я не хотел беспокоить тебя в столь поздний час, но подумал, тебе стоит как можно раньше это узнать и лучше от меня. Великий князь возьмёт тебя с собой в Лисецк.
Её точно столкнули с крутого обрыва прямо в пропасть. Если Дара на что-то ещё надеялась, верила, что обойдёт беда, то теперь ничего было не изменить.
– В Лисецк? – переспросила она.
– Там соберётся ополчение, – пояснил Ярополк.
Он обогнул стол и лавки, подошёл к открытому окну, встал совсем рядом с Дарой.
– Я просил, чтобы тебя оставили со мной здесь, в Златоборске, – он говорил тихо, вкрадчиво. В его голосе пел огонь костров и ветер северных морей. – Но лесная ведьма нужна больше на границе. Послушай, – он вдруг взял её лицо в свои ладони, заставил посмотреть на себя. Его руки обжигали кожу, его глаза пронзали насквозь. – Ты будешь там в безопасности. Никто не тронет тебя. Я вижу, что ты боишься, Дарина, но не нужно. Ты лесная ведьма, нет чародея сильнее тебя, но и ценнее тоже. Ты обладаешь невероятной силой. Ты можешь одна защитить целый город. Ты можешь призвать духов и повелевать ими.
– Как в Ночь костров?
– Ты мне скажи, лесная ведьма.
– Я не знаю ничего, – она попятилась, вырвалась из его рук. – Духи не подчиняются мне, напротив, играют со мной, путают. Меня никто ничему не учил. Всё, что я когда-либо сотворила, я сделала случайно, по наитию.
Нечто неуловимо переменилось в лице Ярополка.
– А другие лесные ведьмы? Чему они учили тебя?
– В лесу никого нет и, кажется, давно уже не было.
– Значит, мы найдём тебе других учителей, – он поджал губы.
– Я не успею научиться. Война совсем скоро…
– Если постараешься, то всему научишься.
– Я не хочу на войну.
Ярополк медленно громко вздохнул и закрыл ставни.
– Как бы мне ни хотелось тебе помочь, но возражать Великому князю даже я не посмею. А он желает видеть тебя рядом с собой в Лисецке.
Там, где соберётся ополчение. Дара не была воином, а всего лишь дочерью мельника. Она бы умерла на поле боя.
Дыхание перехватило. Дара открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Ярополк что-то говорил, но она не могла уловить суть.
Ей нужно найти сестру. Ей нужно вернуться домой. И… что ей нужно? Что ей по-настоящему нужно?
– Спокойной ночи, Дарина.
Ярополк быстро оказался у двери. Дара чуть не бросилась за ним, чтобы схватить за руку, объяснить, как важно ей было отыскать сестру и вернуть её домой. Как страшно было идти с княжеским воинством на границу. Но она промолчала.
Снежный князь ушёл, и девушка осталась одна. От ветра заскрипели ставни и снова приоткрылись. Дара потянулась, чтобы закрыть их, и вдруг заметила, как ярко заблестела вода в реке, точно ловя лучи уходящего солнца. Но на улице потемнело, уже наступила ночь, и небо закрыли тучи. А Звеня и Вышня сверкали, манили на берег.
И потонувшая во мраке надежда снова показалась на свет.
Дара почувствовала, как губы растянулись в улыбке. Водяной звал её. Нельзя было дальше медлить.
Вернулась Добрава с тёплым молоком, и пока Дара пила, служанка готовила постель ко сну. Стоило ей погасить свечу и выйти из покоев, Дара выбралась из-под одеяла, бесшумно опустилась на пол и достала свой мешок, проверила в очередной раз, всё ли собрано. Сердце колотилось в груди так громко, что, казалось, слышно было даже на улице.
Завтра.
Она найдёт Весю и вернёт её домой. Дальше пусть судьба решит за Дару, как ей поступить. Но сначала она вернёт сестру домой.
Долго она не могла заснуть и лежала с открытыми глазами, размышляла, как незаметно пронести мешок мимо стражи и служанок, что следили за ней днём и ночью. И, наконец, надумала.
Как только стало светать, Дара накинула шерстяной платок, пробежала босая по деревянному полу к окну и распахнула ставни. Щурясь в полумраке, она долго выводила буквы на бересте. Ей редко приходилось писать, каждое слово далось с трудом.
«Приходи сегодня в час заката».
Снежный князь ещё мог помочь ей, пусть сам того не желал.
Улыбка не сходила с лица, когда Дара велела Добраве передать бересту Снежному князю.
Всё утро дышало счастьем. Дара села у распахнутого окна расчёсывать волосы и отметила с радостью, что они почти отросли до плеч. Она попыталась заплести две косы, но у неё ничего не вышло. В раздражении шипя, Дара распутала пряди и позволила вернувшейся служанке собрать их в причёску.
– Незамужние девушки не прячут волос, – хмуро самой себе сказала Дара, но Добрава посчитала, что обращались к ней.
– Они и две косы не плетут, не знаю, зачем ты пыталась, госпожа…
– Я всегда раньше так делала! – возразила Дара.
Её слова заставили служанку смутиться.
– Это только для замужних…
Дарина вскинула бровь, пылающим взглядом рассматривая себя в мутном зеркале. Вздохнула, прогнала гнев.
Сегодня. Уже сегодня. Эти слова успокоили и заставили взять себя в руки.
– Я пойду на рассветную службу, после ты не будешь мне нужна до самого вечера, – решительно заявила она, когда Добрава закрепила волосы на затылке и положила на голову серебряный венок из тех, что носили на Благословенных островах. Он крепко обвивал виски, сверкая зеленью изумрудов, и Дара улыбнулась своему отражению.
– Как пожелаешь, госпожа.
Добрава держала в руках лёгкий платок на голову.
– Нет, – Дара раздражённо взмахнула рукой. – Убери. Подай кафтан. Тот, на котором вышит вьюн.
Зелёная дорожка обвивала золотые кайло, украшавшие длинные рукава. Дара знала, что наряд был шит на кого-то другого, но он так шёл ей, как если бы был создан нарочно для лесной ведьмы.
Она невольно залюбовалась своим отражением в зеркале. Когда-то Дара могла смотреть на себя только в мутной воде запруды и носила одну и ту же понёву круглый год. Оказавшись в княжеском дворце, она полюбила одеваться в дорогие ткани и меха и чувствовать себя госпожой, но цена нарядам оказалась слишком высока.
Впервые на службе Дара молилась по-настоящему, впервые просила Создателя о защите и помощи. Она сомневалась, она меняла своё решение каждую лучину и то порывалась бежать из Златоборска, то убеждала себя, что это было невозможно.
– Помоги, дай мне знак, – прошептала она, поклонившись золотому солу. – Я не знаю, что мне делать.
Дара осенила себя священным знамением и, кажется, почти поверила в Создателя. Золотой сол молчал, как молчали и старые боги предков. Только духи наблюдали из темноты, сверкая золотыми глазами.
Дара удивилась не на шутку, когда обнаружила у себя в покоях подарки.
– От Великого князя? – уточнила она, разглядывая шапку из лисьего меха.
– Не указано, – ответила Добрава.
Видимо, так Ярополк желал задобрить гостью и загладить вину. Дара хмыкнула, вынула из сундука тёмно-красное платье. Вышивка на нём была такой тонкой, искусной, что трудно было представить, сколько времени ушло у мастерицы на работу.
– Здесь есть и угощения, – Добрава приподняла крышку серебряного ларца.
Внутри лежали разноцветные кусочки неизвестного ей кушанья. Дара с подозрением присмотрелась и взяла один.
Голос Добравы прозвучал надменно:
– Это восточное лакомство из вольных городов, оно очень сладкое и дорогое.
– Что же, купцы из степей до сих пор у нас бывают?
– Торговля и война мало друг друга касаются, – равнодушно пожала плечами служанка.
Дара плотно сжала губы. Она вспомнила спалённое Заречье, тёмную родную избу, забитую испуганными односельчанами, раненого Барсука, своего погибшего отца. Разве можно было об этом забыть? Разве можно было закрыть глаза на бесчинства степняков?
– Ну так пусть другие торгуют, раз у них гордости нет, – фыркнула она. – А я их сладости есть не буду.
Она с презрением швырнула лакомство обратно в ларец. Может, стоило вовсе вернуть подарки Снежному князю? Только даже для лесной ведьмы это непозволительная грубость.