Дара вспыхнула от гнева, но промолчала, растеряв всякое желание кричать.
Она подобрала свой платок с земли, отряхнула от прилипших листьев, подняла мешок и обернулась на старика, ожидая, скажет ли он что-нибудь. Тот молчал. И Дара прошла мимо, направляясь к полям. Раз здесь бродил чудаковатый старик, то должны были жить и другие люди. У них она и узнает верную дорогу.
– Пора отобедать, девица, – догнал её голос.
Дара не поверила собственным ушам, обернулась медленно, настороженно. Незнакомец протянул ей деревянную ложку.
– Не зря вторую с собой взял. Всегда сердце радуется, когда есть с кем разделить обед.
Он ждал, улыбаясь приветливо. Дара растерянно кивнула, подошла ближе, осторожно положила мешок на землю и присела сверху. Заглянула незнакомцу в глаза и приняла ложку из его рук.
– Спасибо, дедушка, – проговорила Дара неуверенно.
– На здоровье, внученька, – усмехнулся в бороду старик и снял котелок с огня, поставил между ними прямо на землю.
Он не стал ждать, сразу набрал ложку горячей похлёбки и с жадностью принялся есть.
– Ох, хорошо, – пробормотал он, снова набрал ложку, отпил и повторил: – Хорошо.
Дара смотрела во все глаза, она побоялась обжечься и хотела подождать. А дед торопливо ел, довольно охая и насмешливо поглядывая на Дару. Когда похлёбки в котелке осталась половина, а от неё всё ещё валил пар, Дара поняла, что продолжи она ждать, так вовсе останется без обеда. И она поспешила присоединиться к трапезе. Грибной запах обволок, язык обожгла горячая еда, но Дара всё равно проглотила и придвинулась ближе к огню, чтобы удобнее было есть. Скоро согрелись закоченевшие руки и ноги.
Когда ложки застучали по дну, старик довольно облизнул губы.
– Эх, вот беда, хлеба к обеду не захватил да и настойку свою клюквенную дома позабыл. Торопился, – поделился он с досадой.
– А куда торопился?
– Так за тобой, Дарина, – он засмеялся чуть слышно. – Вот же дел ты наворотила этой ночью. Жалко Горяя…
Дара похолодела от страха.
– Откуда ты знаешь?
– Ночные духи быстро донесли до меня эту весть. Ты нравишься им. Особенно тем, что жаждут крови.
Вкус похлёбки вдруг стал противен настолько, что Дара почувствовала тошноту.
Старик наблюдал за ней с хищным любопытством.
Дара процедила сквозь зубы:
– Кто ты такой?
– Ты сама уже назвала меня по имени, – он положил ложку в котелок и потянулся вправо, чтобы подбросить хвороста в огонь.
Дара попыталась припомнить, как же она назвала незнакомца. Посмотрела исподлобья недоверчиво. Глаза старика блестели лукаво.
– Дедушкой меня кличут, – пояснил он.
– Прямо с детства и кличут?
– Не совсем с детства, но так давно, что я уже забыл все другие имена, – пожал плечами старик. – Вот хоть теперь дожил до лет, когда моё имя чудным людям не кажется, а ты всё равно удивляешься. А тебя за что Дариной нарекли?
– Я тот ещё подарок, – кисло улыбнулась она.
Дедушка засмеялся искренне и весело. Даре понравился его смех, он напомнил о Барсуке. Если бы только она могла оказаться теперь рядом с ним…
Она ждала, что старик наконец расскажет, кто он такой и зачем преследовал её, но он молчал. Дара разглядывала страшную медвежью морду, распахнувшую пасть прямо надо лбом. Мех накидки был старый и местами облезлый, но чистый: дорожил Дедушка своей шубой.
Дара не выдержала молчания и заговорила о том, что её беспокоило:
– Не знаю, зла от тебя ждать или добра, но если ты так легко меня отыскал, то и люди князя должны следовать за мной по пятам. Спасибо за обед, но мне нужно спешить.
– Не стоит, – мягко произнёс старик. – Их ловко обманула твоя тень, увела к дороге, что у моста. Хорошие чары, древние, – одобрил он. – Только духи леса таким и научат.
Он говорил со знанием дела, в том не было сомнений.
– Ты тоже колдун.
– Можно и так сказать, – туманно ответил Дедушка.
Дара призадумалась и вдруг вспомнила недавний разговор с Горяем:
– Скажи тогда, откуда ты обо мне узнал? Неужто духи из Златоборска тебе все вести доносят?
– Нет, внученька, только о том, о чём сам прошу. Я велел им за тобой присматривать, когда получил весточку от Горяя.
– Ты волхв, – то ли с восхищением, то ли со страхом произнесла Дара. – Он упоминал о тебе.
– А не упоминал ли он о том, что я желал с тобой увидеться?
– Было такое.
Дедушка кивнул и весело крякнул, хлопнув себя по коленям:
– Что ж, не будем больше зад отсиживать. Давай, внученька, сходи да прополощи котелок. Вон там, – он показал в сторону поля. – У поваленного дуба бежит ручеёк.
Дара не желала оставлять волхва одного, представила, что он пропадёт без следа, стоит ей отвернуться. Но перечить не решилась и послушно подняла котелок. Тот уже остыл и был слегка тёплый. Дара принюхалась к запаху грибов и поняла, что всё равно осталась голодна.
Ручеёк и вправду тёк на краю рощи у самого поля. Дара опустила котелок на дно. Набрать воды оказалось непросто, так мелок был ручей. Она торопилась вернуться в рощу, но не посмела, пока несколько раз не прополоскала котелок и ложки. Дедушка внушал необъяснимый страх, которому она не могла найти причину.
Роща издалека казалась безлюдной, но вот между белых стволов мелькнула бурая шкура, и Дара вдруг остановилась. Она вспомнила, как звали медведя в её родных краях седые старухи. Дедушкой.
Старик ждал на прежнем месте. Он забрал котелок из её рук, пригляделся внимательно.
– Что-то хочешь спросить?
Дара кивнула:
– Ты умеешь обращаться в медведя?
– А как же, милая, – улыбнулся старик. – Умею.
В растерянности Дара застыла и, опомнившись, поспешила поклониться до земли.
– Прости, Дедушка, за мои злые слова, – сказала она как можно почтительнее. – Не узнала тебя сразу.
– Эх, милая, разве ж только с сильными нужно с уважением говорить? – с укором произнёс волхв. – Слабые нашего уважения не меньше заслужили.
Дара не смогла согласиться с его словами, и он прочитал это в её тёмных глазах, помрачнел, но промолчал.
– Идём, внученька, – позвал он. – День к закату клонится, немного у нас времени.
Он обернулся на восток, приглядываясь к чему-то за белыми стволами берёз.
– Видишь? – спросил он.
Дара встала рядом с ним, пригляделась.
– Что именно?
– Как за деревьями уже темнеет небо.
День был по-прежнему ясен. Дара удивлённо вскинула брови.
– Вот, посмотри, – Дедушка показал рукой перед собой. – По западному тракту идут дружинники княжича Вячеслава, и он едет впереди них, лицо его мрачнее тучи.
Дара прищурилась. Рядом стояли пятнистые берёзы, дальше лежало поле, и не было ничего, о чём говорил Дедушка.
– Откуда ты всё это знаешь?
Волхв беззаботно улыбнулся.
– Я прочёл это в листьях, кружащихся в воздухе, в клочке неба, выглядывающего из-за макушек берёз.
Он тихо посвистел, и ветер в деревьях будто откликнулся ему. Дедушка едва склонил голову в благодарность.
– Ветер заметёт за тобой след, нечего пока бояться. А нам пора, внученька, – позвал он и быстро пошёл прочь из рощи.
Дара схватила с земли мешок и нагнала его.
– Куда… Скажи, пожалуйста, куда мы идём?
– Ко мне домой. Нам обоим нужно отдохнуть перед дорогой.
Старик оказался на редкость проворным. Шёл он быстро, не оглядываясь по сторонам и начисто растеряв всю умиротворённость и весёлость.
Дара старалась не отставать. Она мучилась от желания задать десятки и сотни вопросов о волхвах и об их чарах, о древних богах и о том единственном, которому служил Дедушка. Он мог бы её обучить! Сколько силы, сколько власти она могла приобрести благодаря ему! Если недавно Даре казалось, будто Морана-смерть подбросила её нить в воздух и ту мотало на ветру из стороны в сторону, но теперь поверила, что сама Мокошь подхватила ту нить в свои ласковые руки и повела Дару вперёд. Ведь Горяй именно этого и желал: попросить волхва обучить её чародейству.
Поле сменилось перелеском, а тот просёлочной дорогой. Они обошли стороной незнакомую деревню и спустились к оврагу, чтобы миновать людный тракт.
– Местные боятся тут ходить, – посмеялся Дедушка, заговорив впервые за всё время пути. – Говорят, здесь нечистая сила водится.
Дара пригляделась к зарослям, к крутому склону и скользкой тропинке, но никого не заметила. Журчала вода в стороне, и деревья шумели высоко над головой.
– Почему? Здесь…
Она осеклась. Среди корней что-то белое выглядывало из-под листвы. Дара подошла чуть ближе и отшатнулась. Это был обрубок человеческой руки.
– Кто это сделал?
– Лесавка, – пояснил Дедушка спокойно. – Любит она баловаться с одинокими путниками.
Холодок пробежал по позвоночнику.
– Не вини её. Она не всегда была духом, родилась человеком и утратила душу не по своей воле. Русалки кидаются в воду, познав любовь, а лесавки не успевают узнать ничего о жизни.
Дедушка совсем не боялся оврага и хорошо его знал. Он раздвинул кусты малины и прошёл к покрытому мхом камню, из-под которого текла вода. Набрал полный котелок и отдал его Даре.
– Далеко твой дом? – спросила она, поёжившись. Ей не терпелось побыстрее уйти из оврага.
– Совсем рядом.
Наверх из оврага вели проложенные кем-то на склоне деревянные ступени. От времени и сырости они прогнили. Дара последовала за волхвом, хватаясь за стволы деревьев и ветви кустов и стараясь не разлить воду из котелка. Тропинка была скользкая, Дара боялась упасть, а волхв в огромной своей шубе, наоборот, скакал резво словно заяц.
– У самого края оврага стоит моя изба, – хмыкнул он. – Там тихо и мирно, никто меня не беспокоит.
Дара задрала голову к небу, провожая последний дневной свет. Когда они достигли наконец вершины лестницы, она обернулась с опаской, ожидая увидеть следившую за ней лесавку. В овраге никого не было.
Недалеко от того места, куда они вышли, стояла старая избушка с двумя резными конями на крыше. Скрестив шеи, они смотрели в разные стороны. Один – на север, другой – на юг.