— Ума не приложу, что случилось? — пожала плечами Гикая. — Разве от такого пинка умирают?
— Это смотря куда бить, — кивнул Делайс, — и с какой силой.
Бреселида бросила на него недоверчивый взгляд, но царь отвел глаза. Кажется, он что-то заметил. Но, что, «амазонка» сказать не могла.
Дальнейшие поединки разворачивались красочно и быстро. Увидев смерть второго сына, Крайлад бросилась на поле, размахивая кремневым ножом, и сразу получила удар в живот. Она, как птица, хлопнула черными крыльями и повалилась рядом с телами двух мужчин. Сестры-собаки, не дожидаясь смерти, пустились от Уммы наутек по всей сцене. Им свистели, в них бросали чем попало и отталкивали от бортиков, через которые они пытались перелезть.
— Это отвратительно. — Делайс откинулся назад. — Ты не находишь?
Он в упор смотрел на Бреселиду.
— Умма должна пощадить своих врагов, только потому что они так жалки? — спросила та. — Тебе не кажется, что балаган затянулся?
Красная от натуги Бера в последний раз опустила подобранный ею камень на затылок последней из сестер-собак. Правая рука почти не слушалась девушку, но Бера могла быть довольна: она отомстила за брата. Однако что-то в ее врагах, и в самом поединке было такое, от чего медведица не радовалась победе. Ей казалось, что и над ней самой, и над ее противниками вволю посмеялись. Суд царицы Тиргитао на поверку оказался унижением на глазах чужих людей. Девушка жестоко страдала.
— Не стоит, — сказала ей Бреселида, спустившаяся, чтобы поздравить победительницу.
Но та лишь дернула плечом.
— Ты говорила: царица справедлива.
Сердце меотянки сжалось.
— Зачем было врать? — Умма повернулась к ней спиной и зашагала прочь.
Элак разминал в большой глиняной плошке белила, добавляя к ним по щепотке тертой египетской бирюзы. Юноша наклонился над коробочкой для туалетных принадлежностей и в этот миг что-то легонько стукнуло его по спине. Маленький гладкий камешек отскочил и покатился по плиткам дорожки. Пан обернулся. Сквозь густую листву акации над оградой виднелось чье-то лицо. Элак прищурился и чуть не выронил краски: «Ярмес?»
Волк поманил его рукой.
— Что ты здесь делаешь? — лесной бог с козлиной прытью подскочил к забору.
— Сливы ем. — отозвался нежданный гость. — И косточками плююсь. Ты один?
Пан кивнул.
Ярмес соскочил вниз и протянул юноше руку.
— Хайре, как говорят здесь, в городе.
— Ты откуда?
— Нужна помощь. Не откажешь?
Сатир сглотнул. Теперь волк выглядел совсем не так, как в их первую встречу. Растерянность и подавленное настроение как рукой сняло. Ярмес говорил твердо и, кажется, был уверен в дружелюбии Элака.
— Во всяком случае я тебя не выдам. — сказал юноша, стараясь провести черту между ними.
— Это я знаю, — хмыкнул гость.
— Откуда?
— А то я тебя в кустах над пещерой не заметил! — осклабился волк. — Хотел бы выдать, давно бы уж рассказал хозяйке.
Пан вынужден был согласиться.
— Мне нужно во дворец. — прямо заявил гость.
Элак присвистнул.
— Ты же, небось, с хозяйкой каждый день там трешься.
Лесной бог покачал головой.
— Отказываешь? — со скрытой угрозой в голосе спросил Ярмес.
— Нет, — Элак сломал веточку и посасывал горьковатое молоко. — Ко всему надо подходить с умом. Ты ведь тоже не в шкуре сюда заявился.
Ярмес действительно был одет в серую грубую тунику и кожаный пояс. В таком наряде он походил на грузчика или землекопа. Даже на ногах у него красовались сандалии с деревянной подошвой, хотя было видно, что они ему жмут.
— Что, весь город прошел, а у дворца запнулся? — поддразнил его Элак.
— Стража. — коротко бросил Ярмес. — Я ее не боюсь, но не зная брода… Сам понимаешь. Я думал: ну дом, ну большой. — он развел руками. — Но тут-то оказалось.
— Настоящий лабиринт. — подтвердил пан, — Как в лесу.
— В лесу я бы в миг нашел, кого надо. — возразил гость. — А тут сунусь искать царя, а напорюсь на баб с мечами.
— Так тебе царь нужен?
Ярмес прикусил язык. Он собственно только собирался узнать, где живут мужчины и как отличить мужа царицы.
— Если тебе нужен царь, — невозмутимо продолжал Элак, — То за этим вовсе не обязательно соваться в андрон.
— Куда?
— В его покои. Он каждый день торчит на стройке нижней стены над портом. Там с ним можно переговорить гораздо свободнее. Ты с твоим видом вполне сойдешь за рабочего. Иди нанимайся. Только не продешеви.
— А ты покажешь мне, где эта стена? — недоверчиво спросил Ярмес.
— Если ты ответишь мне на один вопрос.
— Зачем мне нужен царь? Ну нет, дудки.
— Это ваше с ним дело. — оборвал собеседника пан. — Я хочу знать: ты больше никого здесь повидать не намерен?
Ярмес вспыхнул и замялся.
— Какая тебе разница? — процедил он сквозь зубы.
— Значит как обманывать бедную девушку, это мы умеем. — фыркнул Элак. — «Я не сбегу! Развяжи меня!» А как подойти и попросить прощения — это силенок не хватает.
— Чего цепляешься? — возмутился Ярмес. — Умма взрослая женщина. Сама разберется. Кстати, ты что подслушивал?
— Нет, — мотнул головой сатир, — Но сейчас твои мысли для меня ясны, как вода в чашке. Я все-таки бог необузданной страсти и поощряю совершенно определенные стремления людей.
— Ну, я хочу ее видеть. — как на казни признался Ярмес. — Только…
— Не знаешь, где. — победно заключил Элак. — Да там же, на стройке! Я ее завтра туда приведу. Положись на меня.
Пан воодушевился, сверкал глазами и тряс подбородком, как настоящий козел.
— Черт меня дернул с тобой связаться! — махнул рукой Ярмес. — Просишь об одном, а получаешь…
— Ты еще ничего не получил. — проблеял козлоногий юноша. — И смотри, как бы возлюбленная не полоснула тебя ножом по горлу, прежде чем разберется… — последние слова он уже говорил стене, за которую в досаде спрыгнул гость.
Мимо рва, в который еще не была пущена вода, тянулись повозки, запряженные волами. Пристроившись в хвосте одной из них, волк притворился, будто идет из каменоломен. Внизу у земляного отвала подрядчик нанимал рабочих резать дерн.
— Эй ты, углежог, — окликнул он Ярмеса. — Пойдешь обтравливать склон? Горшок бобов в день и два обола по завершении участка.
Произнесенные слова не имели для охотника никакого значения. Он в жизни не ел бобов, а денег не видел отродясь. Но ему нужно было на стену. Не даром товарищи послали именно его, понадеявшись на ловкость горца.
Старого связного Эвмила, хорошо известного царю, убили где-то по дороге. «Хорошо, если убили, — думал про себя Ярмес. — Разбойников сейчас много. Вроде бы не о чем беспокоиться. Но все же…» Эвмил рассказывал о сотнях опасностей, грозящих лазутчику в городе меотянок. Пока вроде все шло спокойно.
Разве что резать дерн волк не умел. Уже после первого часа работы в непривычной позе разнылась спина. Ходить по горам, выслеживать зверя — это он был мастер. А торчать, согнувшись в три погибели и пахать носом отвал — вот где ад!
— Эй, углежог! Что-то ты вялый. — покрикивал на него начальник десятки. — И пол миски бобов не заработал! Давай, давай!
Этот рябой детина сам ни разу не прикоснувшийся к лопате, страшно раздражал Ярмеса. Но надо было терпеть.
Царь появился только к обеду. Волк боялся, что не узнает его. Но теперь, увидев колесницу с матерчатым тентом на резных столбиках, сразу решил, что такое чудо может принадлежать только «живому богу». В ней стоял полный мужчина в белом хитоне и что-то повелительно кричал рабочим. За ним на повозке, запряженной парой мулов колыхался, грозя выплеснуться через край, целый котел какой-то ароматной жратвы. Ярмес вспомнил фразу: «Царь — это пища» — и уверенно двинулся к толстяку.
Тот размахивал руками, отгоняя мух, норовивших сесть ему на лысину. А тем временем со всех сторон к котлу сбегались рабочие, стуча мисками. У Ярмеса своей посуды не было. «Надо бы подождать, — подумал он. — Сейчас к нему не подберешься. Вон как толпятся!»
Волк сел на край отвала и принялся жевать пыльную травинку. Есть хотелось страшно. Аж кишки свело.
— У тебя нет миски? — услышал он над ухом дружелюбный голос.
Ярмес вскинул голову. Сверху на него смотрел всадник на сером в яблоках жеребце. Он ободряюще кивал и делал волку знак подойти.
— Эй, подрядчик. — лицо мужчины сразу посуровело. — Почему не дал рабочему ни ложки, ни обеда? — в его голосе звучало раздражение.
— Простите, Ваше Величество. — рыжий десятник оказался тут как тут и преданно распластался у ног лошади. — Не доглядел. — он метнул на Ярмеса враждебный взгляд. — Этот углежог лентяй. Не обращайте на него внимания.
— Почему ты решил, что он углежог? — рассмеялся всадник.
— Ну как же? Весь грязный. — недоумевающе отозвался десятник.
— Скорее охотник. — зеленоватые глаза всадника сощурились, внимательно рассматривая Ярмеса. — Эй, приятель, — он махнул волку рукой. — Подойди сюда.
Ярмес нехотя поднялся. Для него вовсе не очевидна была связь между обращением «Ваше Величество» и царским достоинством.
Всадник жестом отослал рыжего.
— Ты с гор? — голосом без всякого выражения спросил он.
У волка засосало под ложечкой. Ему показалось, что его вот-вот схватят. Во всяком случае этот приветливый мужчина явно что-то заподозрил. Ярмесу захотелось садануть всадника в подбородок, выпиравший из-под нарочито мирной соломенной шляпы, и дать деру во все лопатки. Но кругом были люди.
— Чего молчишь? Язык проглотил? — улыбнулся мужчина. У него была хорошая, открытая улыбка и, если бы волк не подозревал всех, он ответил бы незнакомцу вполне дружеским оскалом.
— Много в этом году на Доросе гадюк? — спросил всадник, и сердце Ярмеса оборвалось в желудок. Незнакомец назвал заветную фразу.
— Змей нет, — как завороженный, ответил он, — Зато большой орлиный выводок.
Мужчина довольно кивнул. Он опустил вниз руку, и Ярмес увидел золотой браслет с оскаленными волчьими головами.