Зачем он спасает пловца? Чем он мог помочь этому обреченному на смерть человеку? Поделиться последним? Но у него самого не намного больше. Да, у него есть лодка и десяток глотков воды, он не выбился из сил окончательно и не рискует захлебнуться в любой момент. Но что это меняет? Сам Иоганн в точно таком же положении, как этот пловец в оранжевом спасжилете.
Руки опустились, весла легли на воду. Шлюпка продолжала двигаться по инерции, и в какой-то момент Иоганна вывел из раздумий рывок вправо. Весло дернулось, проехав несколько сантиметров в уключине.
Длинно выругавшись, Вайс повернулся к воде. За весло держался пловец. Он тянул весло на себя, словно пытался вырвать его из рук Вайса. Глаза человека были безумны, широко открытые, они, не мигая, уставились на Иоганна, а рот, непрестанно шевелящийся, бормотал что-то непонятное.
– Бань-чу, во-герен, – услышал Вайс невнятное бормотание.
Он ничего не понял из слов пловца. И это немудрено – человек в спасжилете был китайцем. Из-под оранжевого материала плавсредства выглядывала промокшая, но вполне узнаваемая военная форма. Вайс не сильно разбирался в знаках отличия, но больших сомнений в том, что на пловце надета форма ВВС Народной Республики, у него не возникло. О том, что человек имеет отношение к авиации, недвусмысленно говорила эмблема с крыльями на лацкане кителя, о происхождении из Поднебесной – обильно сдобренный иероглифами и пятизвездным флагом спасжилет.
Правой рукой китаец неистово дергал весло, в левой держал второй спасательный жилет. Похоже, пальцы на оранжевой ткани плавсредства свело судорогой, и поднебесник просто уже не мог их разжать, чтобы выпустить ненужный и мешающий плыть предмет.
Иоганн осторожно наклонился, стараясь не выпасть за борт, схватил китайца за ворот жилета и потянул на себя. Пловец никак не хотел отпускать весло. Видимо, он слишком долго пробыл в воде, утратив всяческую надежду на спасение, и теперь не хотел расставаться с попавшей в руки опорой.
– Брось весло! – заорал на него Вайс.
Громкий крик вывел китайца из оцепенения, глаза его сфокусировались на лице Иоганна, губы замерли, оставив рот полуоткрытым, а правая рука вцепилась в борт шлюпки. Опасаться, что пловец сможет перевернуть катер, повиснув на борту, не стоило – слишком большой вес у лодки.
Вайс взглянул в лицо китайца: несмотря на природный желтый оттенок кожи, на ней отчетливо проступала синева, губы темно-фиолетового, даже немного землистого оттенка, нижняя челюсть дрожит. Зубы не клацали лишь потому, что китаец держал рот открытым. И глаза – Иоганн ожидал увидеть в них безумие, но в глубине черных зрачков таилось иное: там он нашел отчаяние.
Вцепившись одной рукой в банку, второй он изо всех сил тянул китайца за ворот спасжилета.
– Забирайся, – прошипел Вайс.
Китаец вроде бы ожил, дернулся вперед, уткнулся лбом в борт. Потом в шлюпку с глухим пенопластовым стуком упал спасательный жилет, который поднебесник держал левой рукой, и дело пошло быстрее. В два рывка Вайс затащил пловца в лодку, и оба обессиленные повалились на дно, тяжело дыша.
– Ты кто такой? – поинтересовался Иоганн, когда дыхание немного восстановилось и стало возможно говорить.
– Во-герен, – словно заклинание, повторил свою фразу китаец.
– Вайс, – представился Иоганн. Он не знал, что означает «вогерен», но счел это именем.
30. Территория племени Хаммар. Полтора года назад
Поход оказался долгим. Слишком долгим, чтобы у Хаммар остался хотя бы один шанс выжить. Не осталось ничего – ни коров, ни коз. Люди умирали десятками каждый день. Не хватает еды, вода ушла из обычных для нее мест. И все же можно остановиться, можно жить, но здесь повсюду люди: местные племена, которые жили в этих краях испокон века, пришедшие из городов, как правило, сородичи живущих в саванне. Места для Хаммар не находилось нигде.
Кулфу понимал: еще несколько месяцев пути, и его племя исчезнет. Не останется на земле больше ни одного Хаммар. Болезни и голод убивают его людей. Пришло время делать выбор. Только из чего выбирать, Кулфу не знал.
Хаммар разбили лагерь в саванне. Около сотни изможденных, измученных бесконечным походом человек – все, что осталось от большого некогда племени. Люди устали, они шли несколько дней кряду. Нужно было остановиться хотя бы на пару дней, пополнить запасы охотой, найти воду.
В походе они сталкивались с отрядами местных жителей – высоких людей, которые называли себя Масаи и Сумбуру. Местные вели себя вызывающе, особенно масаи, но все же разрешили остановиться на территории, считавшейся их собственностью, на два дня.
Колдун отобрал пятнадцать молодых маза, к которым прибился Келле, сын Афы. Это был передовой отряд, с которым Кулфу планировал провести разведку предгорья высокой горы, видневшейся неподалеку. Он знал, что гора носит имя Кения.
Отряд отправился в путь на рассвете. Солнце еще не разогнало ночную прохладу, опустившуюся на саванну, идти было легко и приятно.
– Кулфу, почему духи предков не помогают нам? – спросил молодой Келле.
Колдун хорошо знал его отца, Афу. Это был настоящий Хаммар, чтущий бога Тому и духов умерших предков. К сожалению, Афа погиб на краю саванны, пытаясь спасти скот, попавший в ловушку из глубоких трещин в земле.
Сам Кулфу давно испытывал сомнения насчет существования духов. Несмотря на то что он регулярно сообщал племени о том, что сказали ему предки, на самом деле никаких духов он не слышал. Никогда. Ни раньше, ни сейчас. Кулфу задумывался, что могли бы посоветовать предки, если бы они на самом деле говорили с ним. И решения приходили. Возможно, их и действительно подсказывали колдуну духи. В любом случае, Кулфу был уверен, что не стоит рассказывать людям, что никаких голосов нет, не стоило отбирать у них веру, тем более сейчас.
– Духи всегда с нами, – многозначительно ответил Кулфу.
– Но почему тогда Хаммар никак не могут найти пристанища?
– Духи мудры, – сказал колдун, – но они коварны. Духи – это не люди. Они были людьми, но сейчас их существование стало иным, у них нет больше тел, им неведомы проблемы с едой, не нужна вода. Они не помнят, что значит жить. Наш мир для них не лучшее место. Их мир – это страна на другом берегу реки.
– Но ведь реки больше нет, – прошептал Келле. В его глазах Кулфу увидел неподдельный ужас: юноша искренне переживал о том, куда отправятся духи.
– Река – понятие условное, – объяснил колдун. – Берег, на котором живут духи, не в нашем мире. Он там, где правит Сын Солнца Тому. Но помочь отправиться туда духам предков могут только живые.
– Почему тогда мы не делаем этого?
Парнишка умен, но задает слишком много вопросов. Кулфу считал себя достаточно мудрым, он не опасался, что какой-то юнец заведет его в тупик своими вопросами, но Келле начинал раздражать его.
– Потому что духов стало слишком много. А живых – слишком мало. Мы не сможем провести церемонию проводов как положено. Если духи останутся недовольны, они могут начать мстить и наслать на людей беды и болезни.
Келле секунду промолчал и задал вопрос, над которым Кулфу почему-то никогда не задумывался:
– Но ведь духи тоже Хаммар. Зачем им вредить своему народу?
Наивный пацан. Своему народу могут навредить и живые. Только объяснять это Келле не стоит, лучше рассказать что-нибудь о духах, это укрепит его веру.
– Духи – это не люди, – повторил колдун. – Нам неведомо, чего и почему они хотят. Они хотят иначе, чем люди. Понял?
Келле молча кивнул, но Кулфу видел, что юноша сомневается. У него были какие-то свои мысли, которыми он не захотел делиться с колдуном.
Подножия горы отряд Хаммар достиг довольно быстро. Солнце поднялось высоко и нестерпимо палило. После того как земля перевернулась, светило, что всегда дарило жизнь земным существам, словно обезумело. Казалось, весь этот мир решил сойти с ума, и людям не оставалось ничего другого, как пытаться приспособиться к новым правилам игры. Хаммар пока это удавалось плохо, они по всем статьям проигрывали взбесившейся природе.
Ближе к горе саванна становилась все более безжизненной. Кусты и одинокие деревья почти исчезли, пучки травы сделались меньше и ниже. В камнях, которыми была усыпана ссохшаяся земля, сновали лишь ящерицы и змеи. Это место не годилось для жизни, здесь Хаммар не могли оставаться надолго. Может быть, на горе?
Но Кулфу понимал, что серый голый камень, торчащий в нескольких километрах впереди, еще меньше подходил для жизни людей, чем эти пустынные места. Похоже, в мире больше не было места для Хаммар.
Скоро саванна уступила место каменным осыпям. Кулфу замечал недовольные взгляды маза, идущих с ним. Идти стало трудней, острые и обжигающе горячие камни вонзались в ступни, воздух раскалился. Даже ветер, дувший по ущелью, обдавал тела Хаммар волной удушающего тепла. Пора было поворачивать назад.
Отряд остановился у гигантской ямы, огромными полукруглыми ступенями уходящей далеко вниз. Левый склон ямы ополз широким языком обвала. Кулфу знал, что это такое. Карьер. Здесь белые добывали что-то, вытаскивали из земли камни и увозили их далеко к морю. Какая-то руда. Теперь карьер стоял брошенным, пыльной язвой уродуя первозданный ландшафт саванны.
– Здесь должно быть поселение, где жили рабочие карьера, – сказал один из маза. – Нужно его найти. Там могут быть ущелевшие вещи.
Кулфу бросил на маза, осмелившегося первым заговорить с колдуном, злобный взгляд. Последнее время молодежь стала позволять себе слишком многое. Духи не одобрили бы такое поведение. И слабости колдуна, управляющего племенем, точнее, тем, что от него осталось, не одобрили бы.
– Городок вон там, – колдун показал рукой. В паре километров на пригорке, с другой стороны карьера, действительно виднелись следы человеческого поселения. Именно следы – городок был полностью разрушен землетрясениями.
Отряд отправился по краю карьера к остаткам поселения. Шли молча, никто не донимал колдуна расспросами.