Гладкая равнина имела отчетливый уклон, немного поднимаясь к югу, а из-за горизонта, плохо различимая в пыльной дымке, маячила серая корявая гора. И чистое пронзительно голубое небо со всех сторон. Никаких признаков присутствия человека в этом мире. Глупо надеяться, что кто-то слушает аварийную волну СБА. У всех своих дел по горло, не до какого-то там Хоакина Моралеса, застрявшего в африканской саванне. Но его совесть чиста, он сделал все, что мог.
Хоакин, опираясь на давешний костыль, прошелся по городку. Всюду он находил знакомые вехи: развалины мест, где бывал раньше. Смешно, вчера сознание сыграло с ним злую шутку – мыслимое ли дело, он бродил по улицам, рассматривая несуществующий теперь, залитый неоновыми огнями вывесок город.
В паре мест он наткнулся на чистые, выбеленные солнцем и ветром человеческие скелеты. Мертвых здесь почти не было. По всей видимости, большая часть населения успела эвакуироваться, возможно, мертвых похоронили. Скоро он набрел на подтверждение своих мыслей – сразу за границей Стоунвиля располагалось обширное кладбище. Могилы рыли кое-как, некоторые были раскопаны – судя по всему, закапывали неглубоко, и частью мертвецов смогли полакомиться падальщики. Нормально, жизнь шла по кругу, все, как положено.
Похоже, что выжившие убрались отсюда в первые дни после Катастрофы. Куда, интересно? Выбраться из этих мест в цивилизованные края было реально только по морю. Но на побережье, скорее всего, в те дни было еще хуже, чем здесь. В любом случае, из Стоунвиля люди уезжали спешно.
В развалинах местного супермаркета Хоакину посчастливилось найти пару уцелевших банок синтетического концентрата. Со вкусом свинины. Стало быть, работали здесь не европейцы.
Острым осколком чего-то металлического Хоакин продырявил консервы и с жадностью высосал содержимое банок. После всего, что ему довелось перенести в последние дни, эта синтетика показалась самым вкусным, что он когда-либо ел в жизни.
Еще несколько часов Хоакин бесцельно слонялся по улицам Стоунвиля. Идти больше было некуда. Здесь можно найти еду, воду он уже нашел. В городке есть где укрыться от зверья, которое вполне может проявить интерес к новому соседу. Вот только как долго он так протянет? Неделю? Если очень постараться, то, возможно, и месяц. А что дальше? Стоит ли растягивать час расчета?
Внезапно очередной поворот вывел его к груде обломков, некогда бывших церковью. Здание сложилось, словно пустая пластиковая коробка, но рядом каким-то чудом устояло разукрашенное пластиковое изваяние в рост человека. Краска местами облупилась и сильно выгорела, но черты все равно легко узнаваемы – Дева Мария. Кожа Богоматери была темно-коричневого цвета – разрушенная церковь принадлежала вудуистам. Но какая разница?!
Хоакин опустился перед статуей на колени, руки дернули на груди рубашку, пуговицы полетели в стороны. Пальцы нетерпеливо нащупали распятие, которое Хоакин не снимал никогда. На месте, слава Всевышнему.
Он, не сводя глаз с образа Пресвятой Девы Марии, поцеловал крест, и губы пришли в движение, шепча слова молитвы. Совсем как в детстве, когда он вместе с матерью ходил на воскресные службы в собор. В нормальный католический собор, где не было этих африканских клоунов, извративших истинную Традицию предков Хоакина.
Губы продолжали шептать слова, но сам Хоакин был далеко отсюда. Он снова вернулся домой, в Анклав Рио. Анклав, которого больше нет – капитан танкера сказал, что Рио полностью смыло огромным цунами. Не осталось ничего, даже обломков.
Но в мыслях, в памяти Хоакина Моралеса, Рио продолжает стоять, попирая собой океан. На горе Корковадо, раскрыв объятия, возвышается Иисус, а маленький Хоакин с замиранием сердца смотрит на огромную статую, стоя у самого ее подножия. Рядом мать, она медленно опускается на колени, ее правая рука непрестанно двигается ото лба к сердцу, от левого плеча к правому плечу, и тихо бормочет: «Преклони колени, Хоакин, сыночек, перед Всевышним, Господом нашим Иисусом Христом. Преклони…» И Хоакин тоже опускается на колени, сам, не по повелению матери – величие Христа впечатляет его, потрясает воображение. Слышится только вой ветра, треплющего волосы Хоакина, и негромкие слова матери: «Спаси и сохрани нас, Пресвятая Дева Мария и Господи Иисус Христос, сын Божий…»
Сколько времени он провел так, стоя на коленях перед пластиковой статуей чернокожей Девы Марии, Хоакин сказать не мог. Как не мог сказать, как долго откуда-то с запада доносится стрекот вертолетных двигателей.
Его услышали?! Кто-то поймал сигнал на аварийной волне СБА?! Но как спасатели смогли так быстро добраться сюда, каким образом – высадились с орбиты, что ли?!
Вертолеты появились столь стремительно, что, несмотря на отсутствие высоких строений и холмов в окрестностях, Хоакин увидел их только за мгновение до посадки. Три винтокрылые машины летели низко, почти сливались с землей. Их невидимости способствовала и желто-зеленая раскраска.
Хоакин смотрел на опускающиеся на площадь перед развалинами церкви Католического Вуду вертолеты. Слезы текли из глаз – его молитвы были услышаны наконец он спасен!
На бортах вертолетов красовалась эмблема СБА. Названия Анклава Хоакин не разобрал. Или его там и не было? Главное – свои.
Еще до того, как вертолеты коснулись полозьями асфальта, из открытых дверей, словно горох из переспевших стручков, посыпались бойцы в «саранчах». Они ловко, за пару секунд, окружили стоящего на коленях Хоакина и заняли позицию, ощерившись автоматами.
– Руки за голову не двигаться стреляю на поражение! – прозвучала знакомая скороговорка, немного приглушенная маской брони.
Свои! Хоакин знал правила игры, он уже и сам, не спеша, чтобы не вызвать подозрений у взвинченных ожиданием боя ребят, поднял руки и сложил их на затылке. «Спаси и сохрани, спаси и сохрани…» – продолжали шептать его губы.
Судя по звукам, из вертолета вышел кто-то еще. Человек шел вальяжно, не заботясь о безопасности. Значит, ему сообщили, что снаружи чисто.
Хоакин почувствовал, что его затылок ощупывают, видимо, рассматривая заглушку в гнезде. Потом что-то слабо пискнуло, и человек произнес:
– Это не он.
Потом на плечо Хоакина легла сильная мужская рука, и его резко развернули. Раненую ногу пронзило болью.
Перед ним стоял высокий и широкий в плечах человек в полевой форме СБА. Погоны сообщали, что подошедший в чине полковника.
Без пристально всмотрелся в лицо Хоакина, словно надеялся найти в нем знакомые черты.
– Ты кто такой? – спросил он.
– Хоакин Моралес, офицер СБА, «Исправительное учреждение №123 Центрального филиала СБА», – отрапортовал Моралес.
На лице беза отразилось сомнение.
– Из «Африки», что ли?
– Так точно!
– Почему нет «балалайки»?
– Сеть давно не работает. Зачем она?
Хоакина еще раз окинули изучающим взглядом.
– Да не он это, я же говорю! – оказывается, за спиной беза стоял еще один человек. В сером, отливающим сталью пиджаке. По всем признакам, этот не был безом – выправка не та. – Тот должен быть с татуировкой.
– Какая разница? Он офицер СБА. И тоже из «Африки».
Хоакин, не опуская рук, вертел головой, бросая взгляд то на беза, то на мужика в смотрящемся довольно глупо посреди саванны дорогом костюме. Он ничего не понимал. За кем они сюда прилетели? Судя по всему, не за ним. Значит, это была случайность, и они не слышали сигнал аварийного передатчика?
– Мы не за ним прилетели, – подтвердил опасения надзирателя тип в костюме и, повернувшись, пошел обратно к вертолету.
– Но мы же не оставим его здесь?
Хоакин не понял, спрашивал без или утверждал, но совершенно ясно, что главный здесь не он. Руководил всем штатский.
– Ты лучше узнай, кто запустил в эфир координаты этого захолустья, – не оборачиваясь, сказал штатский.
– Передатчик нашли? – спросил без у кого-то из бойцов.
– Да. В тех развалинах. Похоже, там управление местного отделения СБА было. Молчит уже, аккумулятор – в ноль.
Без опустился, присев рядом с Хоакином.
– Скажи… как тебя?
– Хоакин.
– Скажи, Хоакин, кто включил аварийный передатчик?
– Я.
– А зачем?
Нет, что-то в мире определенно разладилось. Горло у Хоакина перехватило, слова застряли внутри, так и не найдя выхода. Как же так?! Этот тип видит перед собой человека, раненого, изможденного долгим походом через дикую саванну, и не понимает, зачем тот включил аварийный передатчик! Или без полагает, что Хоакин живет здесь, в Стоунвиле?!
Они явно не ожидали увидеть тут ищущего спасения выбившегося из сил Хоакина. Но примчались из-за аварийного сигнала. Тогда кого они хотели найти? Какого хрена тут вообще происходит?!
– Сигнал о помощи, – вяло проговорил Моралес.
Лучше бы они вообще не появлялись. Так было бы спокойней, сдох бы, не разочаровавшись окончательно в людях. А теперь… Спасать его безы, по всей видимости, не планировали. И операция у них, надо думать, секретная. Ведь не из Европы же они сюда на вертолетах прилетели, где-то поблизости сидели, сигнала чьего-то ждали. А Хоакин им все испортил.
– Так ты тут заблудился, что ли? – спросил без. Ни на лице, ни в голосе удивления не было. Он просто поддерживал разговор. Да и в ответе, похоже, не нуждался.
– Величков, поехали, – крикнул человек в сером костюме. Он стоял возле одного из вертолетов. – Времени в обрез, а мы объект не нашли. Без маяка мы тут вечность кружить будем. Пошли быстрее! Я же тебе объяснял – маяк отключается при активации программы. Мы рискуем опоздать к раздаче сладкого.
– А этого куда? – заорал в ответ без, показывая рукой на Хоакина.
– А я откуда знаю, – ответил штатский. – Хочешь, с собой бери. Место есть. Там разберемся, кто он такой.
Величков мотнул головой, показывая Хоакину, что, мол, давай, забирайся в вертолет. Моралес не заставил просить себя дважды, скривившись от боли, поднялся кое-как и, не опуская поднятых над головой рук, заковылял к указанной безом