Итак, в качестве главного и наиболее достоверного источника для постижения Сократа и его философствования мы выбираем сочинения Платона? Но стоит нам сделать этот выбор — и мы оказываемся перед новой серьезнейшей трудностью: оказывается, у самого Платона Сократ неодинаков!
Платон прожил около восьмидесяти лет, его творческая деятельность развертывалась на протяжении полувека. Десятки произведений, написанных им за это долгое время, в научной литературе принято делить на три группы: ранние (их еще называют сократическими), средние и поздние. В поздних работах Платона Сократ либо вообще не появляется (как в самом большом трактате — «Законы»), либо находится на вторых ролях. Таким образом, в том, что касается изображения «босоногого мудреца», сравнение приходится проводить между ранними и средними платоновскими диалогами.
Такое сравнение сразу же выявляет ряд принципиальнейших различий. Грегори Властос, наиболее скрупулезно занимавшийся рассматриваемым вопросом, считает, что этих различий — десять. Он формулирует их следующим образом{21} (мы не цитируем Властоса дословно, а пересказываем его тезисы своими словами, расширяя их в ряде случаев необходимыми пояснениями):
1. Сократ, как он изображен в ранних диалогах Платона, — философ, интересующийся исключительно моральной проблематикой; Сократ, выведенный в средних диалогах, помимо этики, обсуждает также проблемы метафизики, эпистемологии. философии науки, философии языка, религии, образования, искусства, — одним словом, выступает в роли мыслителя-энциклопедиста.
2. Сократ средних диалогов имеет грандиозную метафизическую теорию, основными элементами которой являются представления об отдельно существующем мире идей, о предвечной душе, предшествующей телу, о знании как припоминании (это, собственно, и есть теория самого Платона); Сократ ранних диалогов подобной теории не имеет.
3. Сократ ранних диалогов заявляет, что он не имеет знания, и хочет его найти — посредством диалогов с собеседниками, посредством споров; Сократ средних диалогов уверен, что знание он имеет, и делится им с другими.
4. В учении Сократа средних диалогов человеческая душа сложно структурирована, доказывается ее трехчастная модель (область ума, область эмоций, область вожделений); у Сократа ранних диалогов ничего подобного мы не находим.
5. Сократ средних диалогов хорошо изучил математику; Сократ ранних диалогов ею вообще не интересуется.
6. Вся концепция философского знания у Сократа средних диалогов является элита стекой, то есть основана на том, что постичь истину дано только немногим избранным; Сократ ранних диалогов, напротив, — философ эгалитарный (по выражению Властоса, «популистский»), и никакого пренебрежительного снобизма по отношению к «бессмысленной черни» у него нет.
7. Сократ средних диалогов обладает продуманной, детально разработанной политической теорией, и теорию эту тоже отнюдь не назовешь демократической, демократия выступает в ней в качестве одной из худших форм государственного устройства; Сократ ран них диалогов подобной теорией не обладает, а на уровне практических, жизненных взглядов предпочитает родные демократические Афины всем другим государствам с любыми политическими системами.
8. Ни в ранних, ни в средних платоновских диалогах Сократ не отрицает однополой любви, напротив, считает ее более высокой, нежели любовь между представителями разных полов. Нас такой взгляд может с непривычки шокировать, однако для античных греков он был нормой{22}, и о гомоэротизме Сократа и его окружения нам еще волей-неволей придется подробнее говорить в дальнейшем. Однако отличие и здесь налицо: гомоэротизм Сократа средних диалогов имеет трансцендентную основу, а о Сократе ранних диалогов этого нельзя сказать.
9. Религиозные взгляды Сократа ранних диалогов отличаются этическим и деятельным характером, а религиозные взгляды Сократа средних диалогов — характером мистическим и созерцательным.
10. Метод философского исследования у Сократа ранних диалогов диалогичен, а у Сократа средних диалогов — скорее дидактичен. Строго говоря, нам кажется, что это последнее отличие можно было бы и не выделять специально, поскольку оно по существу совпадает с тем, которое обозначено номером «три». Но, очевидно, Властосу хотелось, чтобы у него в итоге получилась «круглая цифра».
Итак, нетрудно убедиться, что перед нами действительно два разных мыслителя под одной «сократовской маской». Какой же из них соответствует истинному Сократу? Согласно абсолютно общепринятой точке зрения, только в ранних диалогах Платон изображает своего учителя аутентично. Не случайно эти платоновские сочинения и называют сократическими. В них мы еще, так сказать, в большей степени слышим Сократа, чем самого Платона, А потом ситуация меняется, причем в нескольких отношениях.
С одной стороны, чем больше времени проходит после смерти «босоногого мудреца», тем сильнее стираются в памяти его гениального ученика представления о том, чему и как он в действительности учил. И это вполне естественно, поскольку память человеческая небезупречна, а обнаружить и исправить ее погрешности с помощью обращения к трудам самого Сократа было невозможно, поскольку, как мы знаем, таких трудов и не существовало.
С другой стороны, Платон постепенно оказывается полностью во власти собственной грандиозной философской системы, и он, сознательно или бессознательно, не может удержаться от соблазна вложить эти свои взгляды в уста покойного Сократа, приобретая себе тем самым авторитетного союзника. Иными словами, на этом этапе под видом Сократа мы слышим уже самого Платона.
Однако изложенная здесь концепция имеет и свои слабые места; все опять же оказывается гораздо сложнее. Датировка многочисленных произведений, сохранившихся под именем Платона и составляющих огромный свод (в русском переводе он занимает четыре увесистых тома), их расположение в хронологическом порядке — вопрос очень спорный; по нему до сих пор не достигнуто согласие между исследователями, высказываются различные точки зрения. Платон не ставил никаких дат под своими диалогами; в результате, чтобы определить время написания того или иного из них, приходится прибегать к весьма косвенным соображениям, которые подчас являются произвольными, убеждают одних участников спора и не убеждают других. Более того, вполне вероятно, что какие-то сочинения, хоть и числятся среди платоновских, на самом деле таковыми не являются, то есть написаны другими людьми. Дискуссия о хронологии и подлинности трудов Платонова корпуса идет уже со времен поздней античности, то есть около двух тысяч лет. и конца-краю ей не видно.
Продемонстрируем это на конкретном примере. Очень важен для воссоздания внутреннего облика Сократа платоновский диалог «Критон». В нем рассказывается о том, как Сократ, уже осужденный на смерть и ожидающий в тюрьме приведения приговора в исполнение, решительно отвергает предложения друзей организовать побег, утверждая, что честный гражданин должен всегда свято подчиняться законам отечества, даже если считает, что с ним поступили несправедливо.
«Критон» традиционно относят к самым ранним платоновским диалогам, написанным непосредственно после «Апологии Сократа», которую считают вообще первым произведением молодого философа. Соответственно, и в собраниях сочинений Платона «Критон» обычно помещается сразу вслед за «Апологией», на втором месте. Однако на самом деле единственное основание для такой датировки — тематическая близость: в «Апологии» речь идет о суде над Сократом, в «Критоне» — о событиях, имевших место вскоре после суда. А такое основание очень уж шатко и ненадежно. Например, было время, когда к той же группе относили диалог «Федон», исходя из того, что в нем рассказывается уже о самой казни «босоногого мудреца». Иными словами, как «Критон» продолжает «Апологию», так «Федон» является продолжением «Критона». Выстраивается своеобразная трилогия: суд — тюрьма — казнь…
Однако на сегодняшний день мнения о раннем написании «Федона» никто уже не придерживается. Этот диалог, в котором излагается уже развитое учение о душе, ныне относят к среднему периоду творчества Платона. С тем же успехом и «Критон» вполне может принадлежать к числу его средних, а не ранних диалогов. Мы лично склоняемся к тому, что даже не средних, а поздних: в «Притоне» главная проблематика связана с законами и законностью, а эти вопросы особенно волновали Платона на склоне лет, в последний период его творчества{23}. Более того, даже в самом факте, что «Критон» принадлежит перу Платона, нет полной уверенности. Существует мнение, согласно которому он был создан всего лишь в рамках его школы{24}, то есть реальный автор диалога — кто-то из учеников Платона, человек, который лично с Сократом знаком не был.
Вдаваться во все эти хронологические тонкости потребовалось нам для того, чтобы поставить вопрос: может ли «Критон» использоваться как аутентичный источник для изучения личности и взглядов Сократа? Если это ранний диалог — то, безусловно, может. Если средний — может, но с серьезными оговорками. Если поздний — почти не может. Если сочинение вообще написано не Платоном — то и отношение к нему должно быть соответствующее. Одним словом, от решения проблемы датировки зависят существеннейшие веши! А с датировкой, как видим, никакой ясности нет. Мы показали это на примере «Критона», но на самом деле аналогичные сложности сопряжены почти с любым платоновским сочинением.
Создается впечатление, что зачастую ученые, пытаясь реконструировать хронологию творчества Платона, как бы вращаются в «порочном круге». Достоверность образа Сократа в том или ином диалоге оценивают в зависимости оттого, насколько этот диалог ранний или поздний. А саму эту последовательность выводят из того, каким в диалоге изображен Сократ.