Когда мой смех стихает, я изучаю ее. Она улыбается, и я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то дразнил меня.
— Скажи мне что-нибудь по-русски.
— Сейчас? — Она удивленно вскидывает бровь. — Что ты хочешь, чтобы я сказала?
— Первое, что придет в голову.
— Сабака Бобик, — пролепетала она.
Я сгримасничал. Ее произношение ужасно.
— Сабака Бобик? Где, черт возьми, ты это откопала?
— Это персонаж из мультика.
Я склоняю голову на бок и смотрю на нее, пока она смеется. В ней есть что-то такое… что заставляет моих демонов спать. Не помню, когда в последний раз чувствовал себя так спокойно в чьем-то присутствии. Правой рукой провожу по ее шее и зарываюсь пальцами в ее волосы. Ее глаза распахиваются, но она не вздрагивает, как я ожидал, а только наблюдает за мной. Не думаю, что она шпионка. Ее лицо как открытая книга, и, как я уже сделал вывод, она не умеет лгать.
Остается вопрос, что она делала в грузовике. Я задаюсь этим вопросом, наверное, в тысячный раз, пока наклоняю голову к ее уху, а затем говорю:
— Со временем я узнаю, что ты скрываешь.
Я стою совершенно неподвижно, стараясь не обращать внимания на желание вдохнуть запах Сергея. Он снова подушился тем одеколоном, который напоминает, как я чувствовала себя прижатой к его твердой груди, а его сильные руки обнимали меня. Я не любительница чрезмерных ласк, но представляю, как прижимаюсь лицом к его шее, а он проводит рукой вверх-вниз по моей спине. Как в ту первую ночь.
Сергей выпрямляется и кончиком носа касается моей щеки, и у меня перехватывает дыхание. Я провожаю его взглядом, когда он выходит из комнаты, и все еще чувствую мурашки на чувствительной коже на шее, где только что была его рука. Этот человек очень опасен. Мне придется приложить все свои силы, чтобы как можно скорее выбраться отсюда. Однако это решение не имеет ничего общего с его репутацией и связано с тем, что мне не нравится, как я реагирую на него. Чувствовать влечение к человеку, который держит меня в плену, — это ненормально.
Снаружи до меня доносится громкий лай. Я подхожу к окну и смотрю на внутренний дворик перед домом. Сергей стоит на краю дорожки, держа в руках палку, а Мими в восторге бегает вокруг него. Он запускает палку в другой конец патио, и Мими бросается за ней. Для собаки такого размера она довольно быстрая. Я перевожу взгляд обратно на Сергея, задаваясь вопросом, почему он настаивает, чтобы держать меня здесь.
Неужели он и правда считает меня шпионкой? Если так, то не разумнее ли было бы меня убрать? Бессмыслица какая-то.
Трудно связать безжалостную, безумную личность, о которой рассказывали люди моего отца, с парнем, который сейчас катается по траве со своей собакой и смеется. Смертоносная машина — вот как они его назвали. Феликс тоже говорил подобное, так что, наверное, во всем этом есть доля правды, но все же…
Положив ладонь на окно перед собой, я смотрю на человека, который был в эпицентре моих мыслей с первого момента, как его увидела.
Глава 6
Я делаю вид, что поглощен своим завтраком, а сам втайне наблюдаю за Ангелиной с другой стороны стола. Она держит ложку на полпути ко рту и смотрит на Мими, которая толкает ее в бок мордой.
— Расслабься. Она тебя не укусит, — говорю я.
— Уверен?
— Она кусает людей, только когда я ей приказываю. А ты для нее слишком костлявая.
— Ну, это радует. Наверное.
— Она хочет, чтобы ты ее погладила. — Я киваю в сторону собаки. — Если ты этого не сделаешь, она будет весь день приставать к тебе.
— Она не похожа на ласковую милашку.
Потому что это не так. Мими не любит новых людей. Точнее, вообще людей.
Ангелина протягивает руку, чтобы почесать макушку Мими, и Мими лижет ее ладонь. То, как моя собака ведет себя рядом с ней, неожиданно. Она начала ходить за Ангелиной по всему дому и всегда держит ее в поле зрения, даже без моих команд. Когда Ангелина спит, Мими следит за тем, чтобы ее голова находилась именно в таком положении, когда она может одним глазом наблюдать за Ангелиной, а другим — за дверью. Как правило, сторожевые собаки ставят себя между человеком, которого они охраняют, и источником возможной угрозы.
Возможно, она улавливает защитные флюиды от меня. В памяти всплывает образ Ангелины, свернувшейся калачиком на полу грузовика, и я закрываю глаза, сжимая вилку. Никогда не забуду ее взгляд, словно я был каким-то спасителем, а не человеком, главной целью которого было уничтожение жизней. Прошли годы с тех пор, как я испытывал желание защищать кого-либо, кроме себя, да и то редко. Большую часть времени, особенно последние несколько лет службы, мне было абсолютно наплевать, выживу я или нет. Но когда речь идет об Ангелине, у меня возникает необъяснимая потребность схватить ее и всегда держать рядом с собой, чтобы никто и никогда не смог причинить ей боль.
— Прошлой ночью я играла с Феликсом в покер, — говорит она. — Ты был прав. Он жульничает.
— Я же тебе говорил, — фыркаю я. — Что ты проиграла?
— Мне нужно приготовить ужин.
— Тебе повезло. В последний раз, когда я играл с ним, проиграл свою машину.
— Серьезно?
— Серьезнее некуда. Потом мне пришлось выкупать ее у него. Он взял с меня вдвое больше реальной цены. Придурок.
— Почему ты просто не купил новую? — Она смотрит на меня с удивлением.
— Мне нравится эта машина. И я не хотел ехать в автосалон.
— Отношения между вами очень странные, — говорит она.
— Да, можно так сказать. Сам часто удивляюсь, как это я его еще не придушил. Он постоянно пилит меня, ни черта не умеет готовить и разбрасывает свои вещи по всему дому. — Я пожимаю плечами. — Пару раз он спасал мне жизнь, пока мы работали вместе, но быстро теряет свои очки.
— Пару раз? Над чем вы двое работали, когда он спасал твою жизнь больше одного раза?
О нет, мы не будем обсуждать это тему. Я встаю из-за стола и свистом подзываю Мими.
— Хочешь размять ноги? Мне нужно выгулять Мими перед тем, как идти на работу.
Она смотрит на меня пару мгновений, затем кивает.
— Хорошо.
— Но на этот раз никаких побегов, Ангелина.
Она просто улыбается.
* * *
Я бросаю палку Мими и затем поворачиваюсь, и вижу, что Ангелина лежит на траве позади меня, с закрытыми глазами и лицом, обращенным к небу.
— Я чувствую себя так, будто пробежала целую милю, — говорит она.
— Устала?
— Немного. Ноги дрожат.
— Такое может случится с человеком, который долго не ел. — Я сажусь на траву рядом с ней, опираюсь на локти и смотрю в горизонт на закат. — Ты все еще не хочешь рассказать мне, почему ты это сделала?
— Нет.
— Тогда, наверное, ты задержишься у нас.
— Не думаю. Мне нужно несколько дней, чтобы набраться сил, а потом я снова попробую сбежать.
— Спасибо, что предупредила. — Я смеюсь.
Она наклоняет голову в сторону и смотрит на меня из-под ресниц:
— А может быть, ты просто отпустишь меня?
— Не получится. Извини.
— Почему?
— Мне очень весело, что ты здесь. Особенно твои тщетные попытки сбежать. — Я встречаю ее взгляд, протягиваю руку, чтобы обхватить ее за шею, и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо: — И мне уже очень давно не было весело.
И без того большие, темные глаза Ангелины становятся до невозможности круглыми, и мне интересно, что бы она сделала, если бы узнала, какие мысли проносятся у меня в голове в этот момент. О ней. Голой. Прижатой к моему телу, когда я вбиваюсь в нее со всей силы.
Я перевожу взгляд с ее глаз на подбородок. Синяка больше нет. Он исчез, оставив нежную зажившую кожу. Но это неважно, потому что я все еще помню, как это выглядело. Кто-то ударил ее до того, как она попала ко мне, и чтобы оставить синяк такого размера, это должен был быть очень сильный удар. Несомненно, это мужчина ее ударил. Знакомое чувство жжения зарождается в животе, затем распространяется на грудь. Зрение тускнеет. Мими начинает лаять где-то позади меня, но звук кажется приглушенным.
— Сергей.
Такое ощущение, что я нахожусь в туннеле, изолированном от остального мира. Мое зрение сужается еще больше. Я вижу перед собой лицо Ангелины, она что-то говорит, и взгляд ее глаз кажется обеспокоенным. Я моргаю, надеясь очистить голову. Иногда это помогает. Но не сейчас.
— Сергей!
Я чувствую, как ладошки хватаются за мое лицо, слегка его сжимая. Моя рука все еще на шее Ангелины. Я провожу ею, пока не чувствую под пальцами пульс Ангелины, затем нажимаю на него, сосредоточившись на ритме ее сердцебиения.
— С тобой все в порядке? Сергей!
Зрение немного проясняется, и лицо Ангелины возвращается в фокус. Чувство изоляции рассеивается.
— Да. А как иначе?
Ангелина наклоняет голову и смотрит на меня с беспокойством.
— У тебя был такой пустой взгляд. И ты не ответил, когда я позвала тебя по имени.
— Я просто глубоко задумался, — отвечаю я и отпускаю ее шею. — Нам нужно вернуться.
— Уверен?
— Да. — Я встаю и направляюсь в сторону дома. Ангелина идет со мной в ногу, но затем замедляет шаг до вялой походки. Я останавливаюсь, чтобы подождать ее, и когда она догоняет меня, то тяжело дышит, поэтому подхватываю ее на руки.
— Тебе не нужно нести меня руках, — говорит она, но не делает ни малейшей попытки освободиться. Я игнорирую ее замечание, свистом подзываю Мими и спускаюсь по тропинке.
— Скажи мне, ты со всеми своими заложниками обращаешься одинаково? — спросила она минуту спустя.
— Ношу ли я их на руках, когда они устают?
— Ага. — Она кивает.
— Ты у меня первая. Я все еще учусь. — Я смотрю на нее сверху вниз. — Но ты, похоже, профессионал в деле заложников.
Она удивленно вскидывает брови.
— Как это?
— Я видел, как ты вчера после обеда пронесла нож для стейка в спальню, — сообщаю я и чувствую, как она напрягается в моих объятиях. — Я также нашел тесак, который ты хранишь под матрасом. Альберт особенно трепетно относится к своим любимым кухонным приборам. Он придет в ярость, если увидит, что тесака нет. Можешь поменять его на нож сантоку? Он никогда им не пользуется.