Сначала планировала короткую прогулку, но сегодня прекрасный вечер. Вместо того чтобы оставаться рядом с домом, я веду Мими к зарослям деревьев в нескольких кварталах отсюда. Мы уже почти дошли до опушки, когда замечаю женщину, которая идет по тротуару и смотрит в нашу сторону. Она кажется мне смутно знакомой, видимо, соседка, мимо которой мы проходили раньше. Я поднимаю руку в небрежном помахивании. Женщина смотрит на меня секунду, затем на Мими, машет в ответ и идет дальше по тротуару.
Я делаю шаг в сторону деревьев, но Мими остается на месте, наблюдая за окружающей обстановкой и тихо рычит. Она не двигается, даже когда дергаю за поводок, пока женщина не исчезает за углом.
— Не любишь рыжих, да? — бормочу я.
* * *
Я почти час гуляю по району с Мими. Когда поднимаюсь по ступенькам к парадной двери дома Сергея, уже готова завалиться спать. Но как только открываю дверь, сонливость как рукой снимает повышенный голос Феликса. Он сидит за ноутбуком, разговаривает с кем-то по телефону, но когда слышит, что я вернулась, то сразу же поднимает голову.
— Иди сюда! — Он машет рукой и продолжает говорить по телефону. — Постарайся подойти к нему со спины и поднеси телефон к уху. Будь осторожен, Юрий. Он может тебя не узнать.
Я бросаюсь на кухню и огибаю стол, вставая рядом с Феликсом. Я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, но, когда смотрю на экран ноутбука, слова замирают на моих губах. На видеозаписи видно, как Сергей стоит рядом с человеком, распростертым на капоте автомобиля. Обхватив горло мужчины, он бьет его головой о капот автомобиля. Справа от него на земле лежат еще двое мужчин, ни один из них уже не двигается. У того, кто ближе к Сергею, голова повернута под неестественным углом, другой лежит лицом вниз, а под ним огромная лужа крови. Пока я смотрю, темноволосый мужчина в белой рубашке подходит к Сергею сзади, держа в вытянутой руке телефон.
— Поговори с ним. — Феликс сует телефон мне в руку.
Я прижимаю трубку к уху, но мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями и произнести слова.
— Сергей? — прерывисто зову, не отрывая глаз от экрана. Он не реагирует. — Сергей! — кричу я в трубку.
Сергей вскидывает голову. Пару секунд смотрит на телефон, который держит Юрий, потом прижимает его к уху.
— Lisichka? — спрашивает он совершенно спокойным голосом, как будто я застала его за чашкой утреннего кофе. — Что-то случилось?
Я смотрю на Феликса, который кивает и просит продолжать. О чем мне говорить?
— Я… я гуляла с Мими, и она что-то съела. Я не видела что. Она начала кашлять, а потом ее вырвало.
Феликс закрывает глаза и кивает.
— Наверное, нам нужно отвезти ее к ветеринару, — продолжаю я. — Ты можешь вернуться домой?
— Ее все еще рвет?
Я гляжу на Мими, которая растянулась на диване в гостиной и храпит, затем перевожу взгляд обратно на экран. Сергей по-прежнему сжимает горло парня.
— Да. Ты не мог бы приехать?
— Буду через полчаса. — Он отпускает мужчину и начинает идти в другую часть склада, где припаркована его машина. — Сходи за Альбертом на всякий случай, чтобы он помог, пока я не приеду. Старая пройдоха, наверное, спит, разбуди его.
Он бросает телефон Юрию, садится в свою машину и спустя несколько мгновений покидает склад. Я опускаю телефон на стол и поворачиваюсь к Феликсу, который сидит на своем месте, покачивая головой.
— Что случилось? — спрашиваю я и сажусь на стул напротив него.
— Диего Ривера передал сообщение через своих людей, что поднимет цены на двадцать процентов.
— Сергей из-за этого взбесился?
— Нет. Он просто сообщил им, что мы больше не будем покупать у них товар. — Он вздыхает. — Но, когда они сказали ему, что Диего теперь занимает большую долю рынка после убийства Мэнни Сандовала и похищения его дочери, Сергей сорвался.
— Господи. — Я ставлю локти на стол и прячу лицо в ладонях. — И часто такое случается?
— Нет. Думаю, его вывело из себя упоминание, что Ривера держит тебя в плену. Сколько он спит?
— Не знаю. Четыре часа, может быть, пять. — Я пожимаю плечами. — Он обычно засыпает после меня, так что не могу сказать точно.
— Вы спите вместе?
— Он ждет, пока я усну, потом берет спальный мешок и проводит ночь на полу.
— Хорошо. Продолжай в том же духе.
— Не-а, не буду, — отвечаю я. — Я уже несколько недель пытаюсь убедить его спать со мной в одной постели.
— Что? Ты с ума сошла?
Я скрещиваю руки на груди и пригвождаю Феликса взглядом.
— А ты никогда не думал, что, может быть, если все перестанут относиться к нему, как к дикому животному, ему станет лучше?
— Ангелина, ты видела, что там произошло? — Он указывает на экран ноутбука. — Знаешь, сколько времени у него ушло, чтобы одолеть трех вооруженных людей? Пятнадцать секунд! — рявкает он. — Думаю, мы с Романом ошиблись, возложив все это на тебя. Такая девушка как ты, которую оберегали от жестокости жизни, не может понять, на что способны некоторые люди.
Я склоняю голову набок и смотрю на него.
— Ты знаешь, как в картеле поступают со стукачами, Феликс? Или с ворами?
— Нет.
— Тогда давай я тебе расскажу, как меня оберегали. — Я откидываюсь в кресле и гляжу в окно на сад. — Недалеко от нашего дома росло большое дерево, прямо за клумбой, на которой я любила играть. Не знаю, что это за дерево, но у него были очень длинные и толстые ветви. Прочные. Когда кого-то ловили на передаче информации властям или другим картелям, его вешали на одной из нижних веток. Папа вешал людей — это был любимый способ наказания. Мне обычно советовали не ходить в ту часть сада, когда на дереве висели люди.
— Господи, черт возьми. — Феликс смотрит на меня округлившимися глазами. — Они вешали людей, когда рядом были дети? Что, если кто-то из них увидел тела?
— О, мы точно видели тела. Все присутствовали, когда кого-то вешали. Это было обязательным. Своего рода предупреждение. Моя бабушка не хотела, чтобы я туда ходила из-за запаха.
— Запаха?
— Да, иногда тела не снимали день или два. Вонь стояла такая сильная, что даже после того, как убирали трупы, запах оставался в моем носу несколько дней. — Я пожимаю плечами. — Потом ещё была охота. Это наказание для воров.
Так забавно смотреть на Феликса, как будто он видит меня впервые. Я уверена, что он знает, что это за охота, но все равно продолжаю.
— Люди моего отца связывали ворам руки за спиной и отправляли их босиком в лес. Обычно им давали фору в двадцать минут. Затем брали оружие и шли на охоту. Иногда, когда охотились на нескольких воров, охота длилась всю ночь. Я лежала в своей постели и слышала выстрелы, гадая, попали или нет. — Я кладу ладони на стол и подаюсь вперед. — Так что не надо делать выводы, с чем я могу или не могу справиться, Феликс.
Я встаю и иду к холодильнику, беру банку колы, затем ухожу в гостиную, чтобы дождаться Сергея.
— Когда Сергей придет, мы сделаем вид, что ничего не произошло, — говорю я мимоходом.
— Ангелина?
Я останавливаюсь и смотрю на Феликса через плечо.
— Да?
— Значит, ты остаешься?
— Ну конечно.
Глава 17
С моего тела сползает одеяло. Я хватаюсь за его край, чтобы удержать, и чуть приоткрываю один глаз. Снаружи все еще темно. Я снова дергаю одеяло, на этот раз сильнее, и оно выскальзывает из моих пальцев.
— Который час? — бормочу я и зарываюсь лицом в подушку.
— Половина пятого, — шепчет мне на ухо Сергей и целует меня в затылок. — Мне кое в чем нужна твоя помощь.
— В чем?
— В этом.
Я чувствую, как он прижимается ко мне всем телом, как упирается твердым членом мне в бедро, и улыбаюсь.
— Мы открываемся в семь. Если хочешь, чтобы тебя обслужили, придется подождать.
— Ах, какая жалость. — Он проводит губами по моей шее. — Тогда мне придется похозяйничать самому.
Я приподнимаю голову и открываю глаза, наблюдая за ним, пока он тянется к ящику тумбочки и достает нож для стейка из моего тайника.
— Так и знал, что твоя одержимость острыми кухонными приборами пригодится, — говорит он, прижимая холодный металл к моей спине, где футболка задралась. — Надеюсь, ты не слишком привязалась к этому топику, детка.
— Что ты делаешь?
— Помогаю себе, — объясняет он и, засунув нож под мой топик, разрезает ткань по всей длине от подола до шеи.
Я начинаю поворачиваться, но Сергей прижимает ладонь к спине, удерживая меня на месте. Другой рукой скользит под моим телом, а затем по моему животу и между ног.
— Сергей?
— Ш-ш-ш… Ты сказала, что сейчас недоступна, — произносит он рядом с моим ухом и накрывает ладонью мою киску. — Поэтому тебе не разрешается двигаться. Или говорить.
Мурашки бегут по телу от его слов, а затем вздрагиваю, когда чувствую холодный металл на своем бедре. Один быстрый рывок, и резинка моих трусиков разрезана. Он переводит нож на другое бедро и разрезает резинку с той стороны. Я тянусь вниз, чтобы снять испорченные трусики, но Сергей обхватывает мое запястье.
— Я сказал… не двигаться, детка. — Он отпускает мою руку и надавливает ладонью на поясницу, прижимая меня к кровати. — Ни на дюйм.
Он убирает руку между ног, проводит кончиками пальцев по бедру, затем по ягодице и между ног. Трусики, которые все еще зажаты между телом и кроватью, начинают сползать, а кружево дразнит лоно. С моих губ срывается слабый стон от неожиданных ощущений. Затем Сергей меняет направление движения и вытаскивает трусики полностью. Я сжимаю подушку, зарываюсь в нее лицом и стону.
— Ни звука, Ангелина, — шепчет Сергей и вводит в меня палец.
Я глушу стон подушкой, но, когда он добавляет второй палец, вскрикиваю.
— Я что-то слышал, детка? — Он гладит ладонью по спине, другой проникает пальцами глубже в вагину. — Кажется, да.
Спустя секунду чувствую, как он кусает мою ягодицу. Я громко стону в подушку от боли. Сергей продолжает вводить пальцы в мое жаждущее влагалище, и понимаю, что вот-вот кончу. Сергей сгибает пальцы во мне, и я взрываюсь оргазмом. Я кончаю на всю его руку. Дрожь все еще сотрясает мое тело, когда Сергей обхватывает меня за талию и тянет вверх, пока не оказываюсь на кровати на четве