— Чертовски здорово, — бормочу я и завожу машину.
Первые пять минут Феликс молчит, а потом начинает жаловаться на Марлин. Я не слушаю его. Сейчас я не в настроении давать советы по отношениям.
— Сергей, что случилось в Колумбии? — неожиданно спрашивает он.
Я прикуриваю сигарету и бросаю на него неодобрительный взгляд.
— Снова?
— Да, снова. — Он поворачивается к окну и смотрит на улицу. — Пожалуйста.
Я вздыхаю.
— Тот политик, которого Крюгер послал меня ликвидировать. Он занимался торговлей людьми.
— Я знаю. Это было в досье миссии.
— Я убил его, когда он завтракал в своем саду. Все знали, что у него есть девушки на продажу и он держит их где-то в комплексе. Я планировал проникнуть туда, чтобы их найти. Крюгер запретил. Он заверил меня, что полиция найдет их и освободит, когда они явятся на расследование. — Я откидываюсь на спинку кресла и затягиваюсь сигаретой. — Полиция приехала. Потом уехала. Они никого не вывели, просто опечатали место и ушли.
— Значит, они не нашли девочек?
— Они их нашли, — говорю я.
— Я не понимаю.
— Я вошел туда сразу после того, как полиция уехала. Не сразу нашел дверь в подвал. — Я на секунду закрываю глаза, пытаясь подавить образы тел, разбросанных вокруг. — Девушки были уже мертвы. Все убиты выстрелами в голову. Колумбийская полиция, очевидно, участвовала в торговле людьми. Они избавились от девочек, когда нашли их, чтобы те не заговорили.
— Господи.
— Я не уверен, потому что они все были грязные и просто кожа да кости, но не думаю, что кто-то из них был старше шестнадцати. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Феликса. — Десять детей умерли из-за меня. Если бы я зашел туда до полиции, они бы сейчас остались в живых.
— Ты не виноват, — рявкает он. — Ты выполнял строгий приказ.
— Да, выполнял. — Я киваю и прикуриваю еще одну сигарету. — Как и полагается идеальному солдатику Крюгера.
Феликс отворачивается. Остаток пути проходит в полной тишине.
* * *
Границу мы пересекаем без проблем. Съехав с шоссе на боковую дорогу, ведущую к комплексу Сандовала, я сверяюсь с картой. Я отметил все места, где люди Сандовала обычно держали караул. Сомневаюсь, что Диего потрудился изменить местоположение. Я сворачиваю на другую дорогу, которая должна привести нас практически к комплексу с одним контрольно-пропускным пунктом на пути. Подъехав к месту расположения охранников, я паркую машину за кустарником и выхожу из нее, чтобы переодеться и вооружиться.
— Что это? — бормочет Феликс позади меня, пока я достаю оружие.
— Арбалет. — Я открываю коробку с болтами и начинаю их пересчитывать. — Новая модель, которую Лука дал мне в прошлом месяце, чтобы испытать.
— Ты чокнутый. — Он огрызается. — Ты ничего не можешь сделать по-нормальному? Почему бы не избавиться от них с помощью ножа?
— Потому что на этом КПП обычно не меньше трех человек. И сейчас не так темно, чтобы подкрадываться к такому количеству целей.
— И ты выбрал арбалет? Кем ты себя возомнил — чертовым Ван Хельсингом?
— Да заткнись ты уже.
— Может лучше снайперскую винтовку?
— Не на такой местности. Мне придется подойти слишком близко. — Я пристегиваю нож к бедру и беру арбалет. — Я вернусь через час. Приготовь камеры, и я установлю их по всему комплексу, как только стемнеет.
— Сколько?
— Двенадцать. Пусть Мими занимается своими делами, но не бродите вокруг. Никто не должен нас здесь найти, но на всякий случай держи оружие наготове.
— Ты серьезно думаешь, что сможешь это провернуть? Тут не меньше тридцати охранников, Сергей. Плюс гости, которые наверняка все будут вооружены.
— Ничего такого, с чем не справится C-4, — говорю я и направляюсь в сторону охранников.
— Мы проделали весь путь с С-4 в багажнике? — шепотом спрашивает он у меня. — Сколько ты упаковал?
Я оглядываюсь через плечо и подмигиваю ему.
— Всё, Альберт.
* * *
Вокруг хижины, которую используют как контрольно-пропускной пункт, стоят четыре человека Диего. Один у припаркованных в стороне машин, остальные сидят на крыльце и едят. Мне не нравится убивать людей во время еды — это считается невежливым, но у меня очень жесткий график.
Я нацеливаю арбалет на одинокого мужчину и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, пускаю болт. Он попадает ему в голову, но я неправильно рассчитал угол. Вместо того чтобы упасть прямо, удар отбрасывает парня на капот машины, прежде чем его тело скатывается на землю. Головы остальных мужчин поворачиваются в сторону машин, но они не видят, что произошло, со своего места.
Я заряжаю еще один болт в арбалет и жду.
Двое парней берут оружие и направляются вокруг хижины к машинам, зовя своего друга. Как только они заходят за угол, я стреляю в парня, который остался на крыльце. Кладу арбалет на землю и, вытащив нож, бегу к машинам с другой стороны.
Если они увидят тело, то могут сообщить на базу, а я не могу этого допустить. Главное преимущество моего плана на завтра — элемент неожиданности. Если у меня его не будет, все может полететь к чертям. Пистолет не вариант, потому что мы находимся слишком близко к комплексу, и кто-то может услышать. Идти против двух вооруженных людей только с ножом — не самый умное решение, но ничего не поделаешь. Я прижимаюсь спиной к боку внедорожника, прямо рядом с мертвым парнем, и жду.
Один из мужчин оборачивается, чтобы посмотреть в сторону кабины, и я использую этот момент, чтобы прыгнуть к другому парню и перерезать ему шею. В тот момент, когда его тело падает на землю, я вонзаю нож в бок другого мужчины и хватаю его пистолет свободной рукой. Еще два удара — и с ним покончено.
Тело первого убитого я прячу в один из багажников. На то, чтобы перетащить остальных троих к машинам и спрятать их, у меня уходит пятнадцать минут, после чего я готов отправиться в обратный путь. Пришло время подготовить сцену для завтрашнего дня.
— Дай посмотреть. — Нана Гвадалупе берет меня за подбородок и осматривает синяки, которые теперь приобрели отвратительный фиолетовый оттенок.
— Нана, я хочу, чтобы ты достала мне пистолет, — говорю я ей. — Сегодня. Я не знаю, во сколько визажист и парикмахер должны приехать завтра утром.
— И что ты планируешь делать с пистолетом, Ангелиночка?
— Завтра я убью Диего.
— Нет! — Она хватает меня за руку. — Даже если тебе удастся его застрелить, его люди убьют тебя на месте.
— Он сказал, что планирует трахнуть меня на глазах у всех после свадьбы, — сообщаю я и сжимаю ее руку. — Если он попытается, мне понадобится этот пистолет, Нана. Потому что я не позволю этому сукиному сыну изнасиловать меня на обеденном столе на глазах у гостей.
Я размышляла о вариантах и не придумала ничего другого. Если попытаюсь бежать, возможны три варианта развития событий. Первый — я провалюсь, и Диего убьет меня сразу. Второй — я проваливаюсь, Диего ловит меня и тащит обратно. И третий — мне удается убежать, и он убивает Сергея. В принципе, первые два варианта одинаковы, потому что, если он вернет меня обратно, мне конец. Он будет пытать меня за то, что я бросила ему вызов, прежде чем убьет меня. О третьем варианте не может быть и речи, потому что я совершенно уверена, что он убьет Сергея, чтобы наказать меня, что сделала его посмешищем для всего комплекса, сбежав от него дважды.
Я беру лицо бабушки между ладонями и смотрю в ее теплые глаза.
— Ты достанешь для меня этот пистолет?
Она поджимает губы и кивает.
Глава 21
Я сижу на стуле посреди комнаты, пока две девушки укладывают мои волосы, и смотрю на белое шелковое платье на мне. Зная, что его выбрал Диего, оно не такое уж плохое. Я ожидала увидеть нечто такое, что едва прикрывало бы мою попу и грудь, но платье довольно скромное, с высоким вырезом и расклешенной от талии юбкой. Платье без рукавов, поэтому мне пришлось замазать порез на верхней части руки. Пистолет, который мне принесла бабушка, я закрепила на правом бедре с помощью резинки, которую вытащила из пояса своих спортивных штанов. Не самое лучшее решение, но оно работает. Слава Богу, юбка широкая, так что пистолет хорошо спрятан под тяжелым шелковым материалом. Если бы Диего выбрал что-то короткое или обтягивающее, спрятать его от посторонних глаз было бы невозможно.
Дверь позади меня открывается, и в комнату входит Мария в коротком красном платье с блестками. На ее лице застыла фальшивая улыбка, а в глазах — злоба.
— Ты опоздаешь. Диего будет недоволен, — говорит она.
Я до сих пор не могу понять, как она может позволять этой свинье трахать ее каждую ночь. От одного взгляда на него мне хочется блевать.
— Судя по тому, что я слышала, он в хорошем настроении, — комментирую я.
Пьянка и песнопения начались несколько часов назад. Отсюда я слышу смех и крики, хотя моя комната находится в противоположной стороне дома.
— Ангелина, тебе стоит замазать получше синяки. Синеватый оттенок все еще заметен.
— Как и тебе, — говорю я и смотрю, как она поворачивается к зеркалу, осматривая свое лицо. Значит, он бьет и ее. Похоже, я все-таки не такая уж особенная. — Уходи. Я спущусь через минуту.
После того, как Мария уходит, я отсылаю девушек-визажистов. Оставшись наконец одна, я сажусь на кровать и закрываю глаза, позволяя мыслям унестись в тот последний вечер с Сергеем. Не могу поверить, что он позволил мне натереть его розовым маслом. Он все еще пах слабым цветочным запахом, когда на следующее утро уходил на встречу. Я улыбаюсь от этого воспоминания, а по щеке скатывается слеза. Боже, как же я по нему скучаю. Как бы хотела, чтобы у нас было больше времени вместе.
До меня доносится очередной взрыв смеха, возвращая меня к реальности. Я смахиваю одинокую слезинку, затем нащупываю пистолет, спрятанный под шелковистой тканью. Пора идти. Я встаю и выхожу из комнаты.
* * *
— Паломита! — кричит Диего со своего места во главе стола, накрытого в саду. — Иди сюда.